Ума не приложу, зачем я папе это говорю. Я и сама не знаю моего будущего мужа. Но и жизни без него уже не представляю.

За Петей я ни разу не жалела. Они с Русом слишком разные. Как из других планет.

С Авдеевым мы расстались, и я без сожаления отпустила его.

Отдать Исаева другой женщине я вряд ли смогу. Это то же, что вырвать из груди сердце и бросить его в костёр, не умерев. Вмиг остаться бездушной.

Не хочу об этом думать. Мне больно от мысли, что когда-нибудь он может захотеть другую спутницу для жизни. Не хочу думать о том, что наш брак фикция. Рус постоянно это отрицает. А затем любит так, что у меня не остаётся повода думать иначе. Все дурные мысли покидают мою голову рядом с ним.

Он — мой маяк в незнакомых водах.

Я, как мотылёк, лечу к нему на свет…

Знаю, что могу обжечься или даже сгореть, но меня это не останавливает.

Он мой магнит.

— Пап, пожалуйста, приходи в себя. Ладно? — прощаясь с ним, тянусь рукой в карман за ожившим мобильником. — Возвращайся. Ты даже не представляешь, насколько сильно я в тебе нуждаюсь сейчас. Я тебя очень люблю. Завтра снова тебя навещу.

Встаю со стула. На экране мигает незнакомый номер.

— Здравствуйте, Авдеева Мария Викторовна? — раздаётся грубый мужской голос, как только я принимаю звонок.

— Да, это я.

— С вами говорит следователь Борисов. Ваш муж, Авдеев Пётр Романович полчаса назад скончался в ДТП.

***

Не верю…

Мне кажется, что это не моя жизнь. Какого-то двойника, которого я не помню.

Всё, что происходит, это не со мной.

Это другая реальность. И я случайно в неё попала.

Череда нескончаемых вопросов, подозрений, ужасных мыслей, предположений, подкожный колючий страх… всё это не со мной.

Какие-то недвусмысленные намёки следователя. Да, Боже! Я никогда не желала смерти Петру! Было время, когда я любила его. Мечтала об общем ребёнке. О большой и крепкой семье.

Не срослось. Так что ж мне теперь во всём винить себя?

По предварительным данным, мой бывший муж погиб из-за жуткого стечения обстоятельств. Будучи в нетрезвом состоянии, выехал на встречную полосу и протаранил грузовой автомобиль. Где-то неподалёку от посёлка, в котором недавно купил землю. Я понятия не имею, что он там делал.

Закрываю глаза. Вспоминаю нашу встречу в салоне свадебных платьев. Боже мой, мы же только недавно с ним виделись. Будто вчера! Он был растерян. Напуган. После нашего расставания Петя словно свихнулся. Отчаянно пытался меня вернуть.

«…Машка, родная, я не могу без тебя. Подохну, слышишь? Тот секс.., то был не я. Не я! То есть… я не отдавал отчёта. Я не понимаю, как так вышло. Та девица… Она мне что-то подсыпала. Иначе бы я не смог. Не смог, понимаешь? Я только тебя, Машуль! Только тебя! Одну! Люблю! Слышишь? Люблю тебя, детка! Давай сбежим. Ты можешь рожать! Ты здорова! Здорова, слышишь? Это мать поила тебя дрянью, чтобы ребёнка не было. Чтобы выкидыши провоцировать. Она рехнулась. Хотела нашего развода. Мечтала женить меня на другой. Дура, всю жизнь мне испортила. Машенька, Маша… Родная, прости. Прости меня, малышка. Не выходи за него. Давай сбежим. Начнём всё сначала. Ты и я. Только мы вдвоём. Детей нарожаем. Я знаю, как денег заработать. Перепродам землю и займусь риелторством. Со временем открою фирму. Ты не будешь больше работать. Я сам. Сам, Машенька. Всё сам. Буду землей торговать. Будут деньги. Верь мне. Только давай сбежим…»

Куда он собрался бежать? Зачем?

— Маша? — голос Руслана заглушает голос Петра в голове.

Распахиваю веки. Он приподнимает моё лицо за подбородок. Заглядывает в глаза. Образ Руслана плывёт. Я не знаю, что думать. Вчера его заявление по поводу бывшей свекрови ввергло меня в шок: «Эта конченая тварь первым делом лишится своей должности…»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Боже, я не хочу думать, что Рус к этому причастен. Не мог он лишить её сына, только потому, что эта женщина лишала радости материнства. Не только ведь меня. Тот случай, в роддоме. О котором рассказал мне Руслан. Смерть новорождённого ребёнка должна оставаться на её совести. Дети не несут ответственность за грехи родителей. Или же несут? Что должно было стать вторым делом?

— Маша, ты меня слышишь? Всё в порядке? Ответь.

Отрываюсь от тёплой груди Исаева. Меня вырывает прямо на пол в коридоре патологоанатомического корпуса. Желудок выворачивается наизнанку. В глазах темнеет. В голове сплошной гул. Так плохо, что я едва держусь на ногах.

— Не хочу… — лепечу, отрывисто хватая воздух ртом. Затем снова вырываю. Кажется, что лёгкие с желудком вот-вот вылезут через рот…

— Твою ж мать… — негромко цедит Руслан. — Её в больницу надо. Слишком бледная. Не нравится мне всё это, — говорит Дану.

— Не нужно… — вытерев тыльной стороной ладони рот, жмусь к Русу обратно. Он обнимает. Дрожь в теле усиливается. Зарываюсь лицом в тёплое кашемировое пальто.

— Я не хочу опознавать труп, — хриплю я, чувствуя приближение истерики. — Пусть это сделает его мать. Я же сказала полиции всё, что знала. Я хочу уехать отсюда. Пожалуйста… Увези меня. Только не в больницу. Подальше отсюда… Я не выношу это место… Не выношу.

— Маша, пусть тебя врач посмотрит, — настаивает Исаев. Я отрицательно верчу головой. Я устала. Морально истощилась. Хочу залезть под одеяло и тупо уснуть.

— Мне уже лучше. Не стоит. Пожалуйста, поехали. Я замёрзла. Не хочу никого видеть. Тем более медперсонал.

— Дан, уладь всё. Я заберу её домой. На сегодня с неё хватит.

— Лучше бы ты её в неотложку или к Грачёву. Хреново, когда от нервов блюет.

— Если повторится, вызову скорую.

— Давай.

В машине тепло. Даже жарко становится. Расстёгиваю шубку. Руслан, найдя бутылку с водой, требует, чтобы я выпила немного жидкости. Подчиняюсь.

Послушно делаю несколько глотков.

— Как ты?

— Отпустило.

— Ты слишком бледная, Маша. Ничего не болит? Может съела что-то несвежее. Сколько раз просил не питаться по столовкам.

— В больничной столовой бутерброды нормальные. Мне показались свежими. Это от нервов всё. Сначала визит к папе. Потом эта новость. Она меня подкосила. Я же совсем недавно с ним разговаривала. Я всё ещё не верю, что он погиб, — отдаю Руслану воду и перевожу взгляд на лобовое стекло.

Сегодня на улице разыгралась настоящая метель. Мокрый снег, хлесткий дождь и сильный ветер в очередной раз напомнили о зиме, о предшествующим новогодним праздникам.

— Хочешь, поедим где-нибудь в ресторане? Какую кухню ты больше любишь?

Какое-то время я смотрю, как окно в машине покрывается хлопьями мокрого снега и думаю о том, чего мне действительно хочется. А потом вдруг вспоминаю, как я маленькой девочкой с родителями готовилась к Новому году, затем мы отмечали его семьей. Небольшая уютная квартира. Запах ёлки на весь зал. Вкусно приготовленная еда. На экранах телевизоров транслировался мамин любимый фильм «Ирония судьбы, или С легким паром». Это было так давно… Кажется, в прошлой жизни…

— Рус, а давай купим селёдку? — меня вдруг прошибает ностальгией. — Хочу картошку в мундире. И кислых огурчиков. Папа мой очень любит это блюдо. А ещё ему мама селёдку под шубой делала. Вот… чего-то вспомнилось, — перевожу на Руса вопросительный взгляд. Он смотрит на меня с недоумением. В застывшей позе. Даже как-то непривычно видеть его таким напряжённым только по той простой причине, что меня потянуло на кислое.

***

— Что? — интересуюсь, глядя на то, как он сводит брови к переносице. Боже, неужели в его мозгу мелькнула мысль о беременности?

По выражению лица понимаю, что отнюдь не радужная и у меня от этого все внутренности обрываются.

— Да-да, я хочу селедку под шубой, — пытаюсь держаться бодрячком, хоть внутри штормит так, что в пору закинуться тройной дозой успокоительного. — И не смотри на меня так. Если бы я была беременной, Шах бы тебе об этом сказал. О таблетке экстренной контрацепции, которую ты принудил меня выпить, я вообще не напоминаю…