Вначале моё предложение восприняли со скепсисом и в салонах даже завуалировано издевались над излишне порывистым императором. Убогие не понимали, что Иоанн Затворник, как называли меня за спиной, всё продумал. Кстати, прозвище несло двойной смысл. Понятно, что дворяне так подчёркивали мой долгий арест, а также нежелание тратить безумные средства на празднества и игнорирование множества приёмов с балами.
Только через два года, когда закон вступил в силу, а чиновники с земствами начали следить за его соблюдением, паразитарная часть дворянства всполошилась. А затем испугались не на шутку. Ведь закон был с подковыркой. В нём преднамеренно прописали обязательную выслугу в пятнадцать лет и по этому цензу оценивали дворян. Меньший срок засчитывался только для вышедших в отставку по ранению. Иные болезни не считались, ибо государству нужны здоровые люди. Липовая служба в гвардии, когда туда записывали младенцев, сразу вычёркивала кандидатов из списка на должности. Также не считались два-три года формального нахождения в армии или гражданских учреждениях. Часто подобные хитрецы брали отпуск, катались по заграницам, якобы поправляя здоровье, при этом числилось в списках служилых людей. Далее, они выходили в отставку в чине капитана или камер-юнкера, перебирались в провинцию, где вели праздный образ жизни, часто получая влияние на дворянские собрания. Не сказать, что это огромная власть. Но ранее губернаторы и волостные головы считались с мнением подобной публики.
Пользы от неё почти не было, за исключением различных причуд вроде крепостных театров. Мне же нужны школы, больницы и дороги. Но почему-то подобные нужные вещи не особо волновали дворян, за редким исключением. И зачем нужно это сборище паразитов и сибаритов?
Правда, расплата последовала незамедлительно, вышвырнув весьма высокомерный контингент из властных структур. Их место тут же заняло служилое дворянство, ныне составляющее мою опору в провинции. Хватало конфликтов и неприличных скандалов, когда паразитов выкорчёвывали из тёплых кресел. Ведь, кроме прямых выплат из казны на содержание собраний, её представители влияли на деловую жизнь городов и губерний. А здесь вдруг появились земства, получившие немалые возможности, за которыми и должны надзирать дворяне. Только указ лишил эту публику даже права голоса. Ещё многие губернские чиновники, почуяв перемену политики, решили отомстить за прошлые обиды. Не сказать, что полетело множество голов, но суды с прокуратурой получили немало работы. Большинство нарушителей простили, ограничив наказания штрафами, но и этого было немало.
В общем, жизнь в провинции кипела. Первые годы меня буквально бомбардировали жалобами и атаковали делегациями защитников. Но я ссылался на закон и объяснял, что никто не мешает желающим поступить на службу. Для тех, кто не имеет необходимого ценза, но ранее являлся офицером или чиновником, прежние годы засчитываются. Или кто-то видит в этом несправедливость? Естественно, никто открыто не возражал, хотя недовольство и раздражение копилось. Получается, уважаемых и высокородных людей перевели в разряд обычных землевладельцев. Служилое же дворянство вцепилось в представившуюся возможность зубами и не собиралось отдавать столь жирный кусок. По идее в провинции началась складываться новая аристократия, но не по знатности рода, а принадлежности к служивым людям. И они полностью поддерживали мою политику.
А я не жалел для них земель, кредитов и подкидывал перспективные прожекты. В отличие от закостеневшей и откровенно зажравшейся знати, предпочитающей мерить богатство земельными угодьями, простые дворяне не стеснялись открывать мануфактуры и различные производства. Что грозило уже через поколение сделать их и финансовой силой. Потому старые рода и начали шевелиться, понимая, что вскоре они станут просто не нужны. Утрирую, но большую часть власти и влияния они могут потерять. Есть столица и Москва, где аристократия сильна, но это не вся Россия. Поэтому и началось шевеление весьма ленивой массы людей.
— Иван Иванович, ты действительно думаешь, что канцлер и министры могут позволить себе самоуправство? — наконец задаю вопрос, начавшим волноваться просителям.
Жирное лицо графа дёрнулось, будто его испугал громкий крик. Далее он начал оглядываться на соратников, став похожим на нашкодившего юнца. Благо обер-камергер быстро понял, что выглядит глупо, став красным, аки свёкла. И это глава Фронды?
— Но Ваше Величество… Я не думал… Ведь… — залепетал вельможа.
— Я не самодур, что известно многим, и знаю обо всех крупных прожектах правительства и губерний. Большая часть решений принимается коллегиально. Более того, если все министры проголосуют за какой-то прожект, то я не буду накладывать вето. У правительства есть стратегия работы, определённая мною. И надо заметить, что она идёт на пользу империи, — делаю небольшую паузу и смотрю в глаза Нарышкину, — Или вы считаете, что деяния какого-то министра вредят России? Тогда представьте доказательства, и мы устроим расследование. Только не забывайте, что клевета — это тоже преступление, за которое придётся отвечать. И некоторые самонадеянные глупцы получили по заслугам. Но давайте обсудим три главные причины вашего появления.
Тянусь к бокалу с водой и после нескольких глотков продолжаю. Но решаю начать обсуждение с конца списка.
— Император Пётр Фёдорович принял закон о вольностях, подтверждённый Екатериной Алексеевной. Дворяне получили право не служить и жить по своему разумению. При этом никто не покусился на их земли. Хотя многие позабыли, что она давалась царём в кормление. Именно для этого и утвердили крепость, дабы мужик пахал, обеспечивая ратника или чиновника, пока тот отдаёт жизнь во благо России. Только введение рекрутского набора полностью нарушало общественный договор, — обер-шенк не выдержал моего тяжёлого взгляда и потупил взор, — Всё больше простолюдинов сгонялось в армию, давайте называть происходящее своими именами. И сейчас девяносто процентов войск состоит именно из них. Однако крестьянство не получило никаких послаблений. А дворяне не просто оставили за собой привилегии, но ещё избавились от обязательной службы. По идее, монарх имел право также освободить всех мужиков, ещё и нарезав им земли. Но все понимают, что такой шаг не может закончиться ничем хорошим. Поэтому правительство издало указ о фиксированной цене за выкуп. Заодно оно лишило возможности не служивших дворян проникать во власть через собрания и просто права голоса. Уже упомянутый общественный договор попусту не имеет силы. Наша держава перешагнула в иное состояние, где служба стала мерилом оценки её жителя. Те же самые мужики, после пятнадцати лет в армии, получают свободу и возможность устраиваться на различные должности, соответствующие их знаниям и умениям. При этом отказавшее служить дворянство сохранило свои привилегии и не платит налоги в земледельческой области. Это касается не только продаваемого зерна или скота, но и его переработки. Понятно, что есть монопольные товары, торговля и иные производства, но таков закон. Так каких послаблений вы ещё хотите?
Говорил я спокойно и всматривался в большей части знакомые лица. Сейчас они уже не выражали особой решимости и явно хотели побыстрее покинуть мой кабинет. А что касается податей, то дворян ждёт большой сюрприз. Подоходный налог мы введём, но лет через семь. Надо подготовить общество. Вон ходоки не просто так заявились. Узнай они о необходимости платить с доходов, так сразу устроят заговор.
— Молчание — знак согласия? — спрашиваю с улыбкой.
Шувалов дёрнулся, но промолчал. Впрочем, как Шереметев, стоявший белый как мел и боящийся посмотреть мне в глаза. С Нарышкиным всё понятно — подставил под удар дурачков, думая отсидеться в сторонке. Удивительно, что он пришёл в составе делегации. Хотя здесь у него не было вида.
— Перейдём ко второй просьбе. Впрочем, мы её уже обсудили. Изменение внутренней политики привело к естественной отмене прежних правил. Не буду рассказывать, насколько благоприятно новые законы отразились на экономике страны. Один только бюджет вырос в полтора раза за последние три года. Вас ведь это не волнует? Главное — свой карман, а заодно и государственный, куда вы привыкли лазить без всякого стеснения, — понимаю, что завожусь, а мой голос переходит в шипение, — Только не будет более этого. Я раздал вам с роднёй тысячи десятин земли, а ещё леса, доли в рудниках и приисках. И вместо того, чтобы развивать полученное, большая часть из вас умудрилась обанкротиться, заложить новые именья и акции. Ко всему прочему вы требуете отменить прежние законы, так как работать не хотите и не умеете.
