Теперь присутствующие старательно отводили взгляды, понимая, что есть вещи, где я непримирим. Касаемо отставников, то на юге действительно сложилось эдакое армейское братство. Надо учитывать, что более половины полицейских и жандармов, включая офицеров, составляют ветераны. И они не позволяют творить произвол, особенно в сторону бывших солдат. Скорее может пострадать какой-нибудь излишне наглый купец или владелец мануфактур. Случаев нападения на любителей рукоприкладства и истязаний хватает. Да и немало хозяйств с мануфактурами просто сгорело. Полиция вроде искала злоумышленников и даже кого-то осудили. Но все прекрасно понимают подоплёку происходящего. Пока подобные деяния не вышли за определённую черту, я приказал экспедиции и канцелярии не трогать местных борцов за правду. Потихоньку ситуация успокоилась, хотя до общественного согласия ещё далеко.

— Вам же не хватает приказчиков, мастеровых и грамотных рабочих? — продолжаю, глядя в глаза, ёрзающему на стуле Голицыну, — Так почему отставники не берутся на работу? Молчите? Значит, слушайте мой приказ. В течение месяца губернская канцелярия разработает указ об обязательном трудоустройстве на заводы и мануфактуры демобилизованных солдат. Если они обладают должными навыками, конечно. Пусть на каждом предприятии будет не менее двадцатой части таких работников.

Судя по шебуршанию и раздавшимся шепоткам, подобная перспектива устраивает далеко не всех присутствующих. Я не самодур и не собираюсь насильно навязывать неумех заводчикам. Но людей надо трудоустраивать, дабы они не начали заниматься всякой дурью. Оставим окончательное решение губернатору края и представителям общества. А пока добавим в бочку с дёгтем немного мёда.

— Вторым указом будет разрешение на покупку крепостных исключительно для производства. Купцы тоже получат это право. Но в земледельческих хозяйствах должны трудиться только свободные люди.

Собравшиеся уже не смогли сдержаться, начав переговариваться. Кто-то попытался задавать вопросы, но быстро был успокоен соседями. А то некоторые господа забыли, с кем имеют дело. Дав народу немного отдышаться, я продолжил.

— Только хозяева заводов имеют право покупать крестьян со всей семьёй. Далее, люди должны быть обеспечены жильём и огородами, как это заведено в свободных поселениях. Можете строить и многоэтажные дома, но разного рода курятники, являющиеся рассадниками болезней, я не потерплю. И жалование крепостных должно быть не меньше, чем у свободных работников.

После моих слов, большинство лиц на первых рядах сразу посмурнело. Ведь у общинников весьма приличное жильё, плюс небольшие участки под огороды, с которых дополнительно кормятся семьи работников. Пусть народ живёт не в хоромах, но это вполне достойные дома. Тут ещё и необходимость платить, чего хозяева предприятий очень не любят. Между тем я продолжил.

— Но это ещё не всё. Владельцы заводов обязаны по истечении десяти лет отпустить крепостного и его семейство. Про необходимость школы и больницы на предприятии или содержащихся за их счёт, думаю, лучше не упоминать. Понятно, что никто не собирается вешать на вас все расходы, государство будет всячески помогать. И зря вы расстраиваетесь, — снова улыбаюсь собравшимся, — Пользуйтесь моментом, пока правительство не снизило стоимость выкупа для крепостных. В ближайшие три-четыре года вы можете решить свои трудности с работниками. А далее, умные хозяева должны грамотно распорядиться предоставленной возможностью. Ведь с предприятий, где достойная оплата и жильё, уйдут только наиболее предприимчивые крепостные. Остальные останутся, как и большая часть их детей. Надо смотреть в будущее, а не только думать о сиюминутной выгоде.

Но вряд ли мои слова нашли отклик в сердцах заводчиков. Они же рассчитывали на совершенно иное. Значит, придётся их немного умаслить.

— Касаемо будущего закона, то государство возьмёт на себя большую часть расходов по перевозке крепостных. А также хозяева предприятий, воспользовавшиеся новыми правилами, смогут получать более дешёвые кредиты, — здесь народ явно воспарял, — Если есть вопросы, то спрашивайте.

Конечно, на этом беседа не закончилась. Зная, что я серьёзно отношусь даже к мелочам, меня просто замучили вопросами. В итоге беседа два раза прерывалась на обед, и мы продолжили её на следующий день. Заодно удалось обсудить немало важных тем, волновавших местных дельцов. Несмотря на усталость, я получал истинное наслаждение от процесса общения. Это вам не ограниченные придворные, живущие в своём мире. Здесь соль земли русской — люди, двигающие империю вперёд.

Но всё, когда-то заканчивается. Сегодняшний день я решил посвятить осмотру двух поселений и строящейся дороги на Ростов, а далее Кубань. Мне всегда нравился римский подход. Древняя империя уделяла дорогам первостепенное значение, и многие из них сохранились до сих пор. Понятно, что по ним могут двигаться и вражеские войска. Но это уже сложности потомков, обязанных сохранить сильную Россию. Я же обеспечу их достойными путями, связывающими страну.

Ставлю на столик чашку чая и ещё раз окидываю утренний город. Вдруг на веранду зашёл Пафнутий, который обычно не позволяет себе подобных вольностей. Сердце сразу ёкнуло, перестав биться какое-то время.

— Фельдъегерь, Ваше Величество, — тихо произнёс камергер.

Оборачиваюсь и смотрю на второе действующее лицо. Молодой офицер отличался бледностью и красными глазами. Служилый явно устал, но держался бодрячком. Киваю в ответ на приветствие гонца и беру конверт, вытащенный из особой сумки. Ломаю печать Бекетова, написавшего послание, и сначала не понимаю о чём речь. Вернее, для меня это просто удар. Не каждый день вам доставляют новости, что в стране мятеж, а столицу осадили шведские войска.

Октябрь 1781 года, дорога Екатеринослав — Москва, Российская империя.

Иногда жалеешь, что живёшь в самой большой европейской стране. Здесь такие расстояния, что при всём желании тратишь на дорогу уйму времени. С учётом полученных новостей, мне сейчас не до красот природы, которыми обычно наслаждаешься в пути. Да и какие пейзажи в октябре, когда ты движешься на север? Трава давно пожухла, деревья скинули листья, даже ели потускнели. Ещё и начавшийся дождик добавил негатива. Поэтому просто смотришь в мутное окошко под тряску кареты, погрузившись в невесёлые мысли.

После получения послания от Бекетова я не стал тянуть и сразу выдвинулся в Москву. Пока это лучшая дорога до столицы, пусть через Смоленск и Псков короче. Но там мой кортеж точно увязнет в непроходимой трясине. Да и никто не знает, что сейчас творится в западных губерниях. Но перед самым отъездом состоялось неожиданное событие, на которое я ранее не обратил внимания, приняв за ошибку.

Покачиваясь в карете и чертыхаясь при наезде на кочки, мысленно возвращаюсь к тому дню.

— Прошу простить, Ваше Величество. Но ситуация требует вашего присутствия, — произнёс, зашедший в кабинет Бабарыкин.

Обычно глава охраны не лезет ко мне с разговорами, выполняя свою работу как можно незаметнее. А я не суюсь в его епархию, одобряя большую часть пожеланий подполковника. Поэтому его появление стало сюрпризом. Я не занят и как раз закончил собирать важные документы, которые не показываю даже статс-секретарям.

Касаемо отъезда, то большому кортежу быстро выдвинуться из города невозможно. Здесь важен вопрос безопасности, сейчас охрана моей персоны — первостепенная задача. Да и обозникам надо подготовиться. Люди должны хорошо питаться и по-человечески отдыхать, даже если нам придётся ночевать в чистом поле. Потому процесс подготовки займёт ещё часа два, и ближе к полудню мы покинем Екатеринослав.

Смотрю на главу охраны в ожидании объяснений. Тот сразу поясняет.

— Дело касается повара и лакея. Это не ошибка.

Кровь сразу бросается мне в глаза, но я тут же пытаюсь успокоиться. Это хорошо, что человек, поставленный Антоном распорядителем по кухне, обратил внимание на излишне дёрганное поведение нового лакея. А ещё молодой человек оказался знаком с одним из поваров, хотя старался этого не показывать. Вчера обоих тихонько повязали и отправили на допрос. Подобные случаи периодически происходят, ведь штат моей обслуги огромен, а охрана бдит. Обычно людей отпускают или отправляют на каторгу, так как дела в основном связаны с воровством. Но, похоже, в этот раз люди Бабарыкина прозевали покушение.