После того как за братцем закрылась дверь, я выпил остатки вина и приказал камергеру нести вторую бутылку. Мне сегодня надо забыться, иначе добром дело не закончится. Касаемо намеченных жертв, то это идея Майора, предложившего убить потенциальных врагов России. Забавно, что многие приговорённые невиновны. Вред империи принесут их дети, и даже внуки. Ужасно ли моё намерение уничтожить этих персон? Безусловно, мой поступок омерзителен.

Тем более не факт, что истории наших миров пойдут в одинаковом направлении. Я уже наделал столько дел, что различия неминуемы, а у России должны появиться совершенно иные противники. Возможно, это будут более опасные персонажи. Но лучше сделать шаг на опережение и ликвидировать известных людей. Только уж больно велик список Майора, надо бы его сократить. Или лучше не мудрить? Пусть даже при покушении погибнут дети. Вернее, их точно придётся уничтожать. А ведь внутренне у меня нет никаких сомнений и сожалений. После очередного предательства и убийства сына я будто выгорел изнутри, а затем моя душа замёрзла. Это не касается детей, родственников и наиболее близких людей. Всё остальное воспринимается мною, как чужеродное явление, не заслуживающее сострадания. Поэтому надо решаться, пока я не передумал. Как показывает история, моё милосердие до добра не доводит. Решено, беру все грехи на себя. Будущее детей и страны важнее.

Декабрь 1781 года, Ревель, Российская империя.

— Вы не в том положении, чтобы спорить, генерал. А если продолжите вести себя подобным образом, то я изменю условия в худшую для Швеции сторону.

На надменном лице Клингспора[1] появилась тень раздражения, впрочем, быстро исчезнувшая. Но упёртый командующий десантным корпусом, запертом в столице Эстляндии, попытался возразить.

— Весной наш флот снова захватит господство на Балтике. Ещё есть северная армия, наступающая на вашу столицу. Наше положение не столь безнадёжное. Поэтому я…

— Поэтому вы попросили о переговорах, — перебиваю надоевшего мне графа, в нарушение этикета.

Впрочем, плевать, как бы ни кривилась свита парламентёра. Сила на моей стороне, а ещё я на своей земле, поэтому проглотят и не поперхнуться.

— У вас нет провизии, подступы к городу блокированы, до весны уж точно. Только никто не позволит вам спокойно пересидеть осаду. Штурм начнётся в ближайшее время. И мой командующий заявляет, что шансов у вашего корпуса попусту нет, — киваю на генерала Игельстрома[2], довольного полученным шансом отличиться.

Кстати, барон происходит из остзейских немцев, но основатель их рода являлся шведским дворянином. При этом Осип Андреевич не питает никаких нежных чувств к Родине предков. Особенно, учитывая разорение, которое принесли захватчики на землю Эстляндии и северной Лифляндии. Ведь в первую очередь фуражиры грабили усадьбы местных помещиков, когда стало понятно, что экспедиция затягивается. Поэтому в мою ставку прибыло немало добровольцев, решивших поквитаться с грабителями и насильниками. И среди них хватает шведов, тех же фон Врангелей, Баумгартенов и Фурухельмы. Вот такая ситуация сложилась в империи. Что вполне логично в моём понимании.

— И передайте принцу[3], что условия меняются. Если я не увижу белый флаг завтра в шесть утра, то пощады не ждите. Офицеров, запятнавших себя насилием в отношении мирных жителей, невзирая на происхождение, мы утопим в любимой вами Балтике. Про участников казней над нашими военными я уже всё объяснил. Они покойники, пусть пока продолжают дышать. Остальные будут отпущены после выкупа, сумма которого благодаря вашей спеси возрастает до трёхсот гульденов за обычного офицера, семисот чином выше майора и полутора тысяч за генералов. Аристократы и Его Высочество удостоятся отдельной цены, — усмехаюсь, глядя в перекошенные лица шведов, которых сразу надо было бить по самому больному месту, — Если вы будете спорить дальше, то сумма сразу удвоится.

Граф хотел сказать мне много чего. Но посмотрев на злые лица своей свиты, решил умерить пыл.

После того как шведская делегация покинула помещение, я обернулся к генералу Игельстрому. Кстати, остзеец весьма примечательная личность, сделавшая неплохую карьеру. Осип Андреевич вначале проявил себя на дипломатическом и даже шпионском поприще в Польше. Именно там он обратил на себя внимание тогдашнего посла Репнина, взявшего толкового офицера под крыло. После было успешное участие в войне с теми же поляками и османами. До недавних пор барон находился в составе резервной армии, расположенной в Малороссии. Но брал отпуск для решения личных вопросов и удачно оказался в Новгороде. Здесь его быстро рекрутировал бывший начальник, возглавивший войска.

Поэтому сейчас сам Репнин подходит к Гельсингфорсу, сняв осаду Сестрорецка ещё две недели назад и, выбив врага из Выборга. Шведы бегут, встретившись с превосходящей и более подготовленной армией. А Игельтсром встал во главе корпуса, который должен уничтожить вражеский десант из Эстляндии.

— Вы уверены в успехе штурма? Может, лучше подождать ещё две недели?

— Губернатор Гротенгельм перед оставлением города вывез всю артиллерию. Оставшиеся пушки с порохом повреждены. То же самое касается продовольствия, оно перемещено в Юрьев, и сейчас находится в распоряжении нашего корпуса, — ответил генерал, — У шведов в наличии только полевые орудия. А вот продовольствия хватит как раз на месяц. А далее залив замёрзнет, и враги могут попытаться прорваться на острова. По крайней мере, руководство и генералитет постараются уйти.

Это меня и смущает. И я не шутил, когда предупредил Клингспора, что не буду брать пленных. Принца, возглавившего армию вторжения, я бы тоже казнил с превеликим удовольствием. Уж больно жестоко вели себя шведы. И если они думают, что мы не повесим подонков, убивавших русских пленных и мирное население, то глубоко заблуждаются. Более того, я приказал Репнину тоже не церемониться. Нам нужно навсегда отбить у шведов желание нападать на Россию. С датчанами будет сложнее, но их тоже ждёт кара. Нарушение многолетнего союзнического договора находится за гранью моего понимания. Что такого пообещали Копенгагену?

Тут ещё не знаешь, что делать с губернатором Эстляндии Гротенгельмом, тоже шведом, кстати. С одной стороны, генерал не имел достаточных сил противостоять десанту, высадившемуся в Пернау. С другой, пока войска принца двигались к Ревелю и занимали побережье, Георгий Евстафьевич вывез из столицы губернии продовольствие, пушки и весомую часть армейских складов. Остальное было уничтожено, и шведам достался пустой город. Не удивлюсь, если интенданты и гражданские чиновники озолотились на этом деле. Мне кажется, что Ревель мог выстоять до подхода подмоги. Только народ находился в неуверенности. Мятежники удачно распространяли слухи о моей гибели и захвате цесаревича.

— Начинайте подготовку, вне зависимости ответа неприятеля. Пусть принц поймёт, что выхода из ловушки нет, и она может стать для него смертельной.

Генерал кивнул и покинул помещение. Я расположился в одной из усадеб в десяти вёрстах от города. Может, решение сопровождать армию было ошибочным. Но мне это нужно для успокоения. После похорон сына на душе стало ещё хуже, а сон превратился в сплошной кошмар. Даже казни над главарями мятежа и убийцами Саши не принесли мне никакого удовлетворения. Потому я не стал спешить с расправой над другими бунтовщиками. С таким настроением можно наломать немало дров. Пусть преступников судит трибунал. Уже сейчас аристократия пытается спасать своих родственников, устроив бесконечные хождения ко мне на приём. И ведь посылают больше девиц с заслуженными старцами, дабы я не гнал их ко всем чертям. Но моё решение неизменно — виновные будут наказаны, пусть смертную казнь заменит каторга, включая штрафные роты.

При этом моё сердце жаждало крови. Дабы не пустить под нож заговорщиков, я отбыл в действующую армию, надеясь отыграться на шведах. Дети находятся в Шушарах под надзором целого полка охраны.