— Подумай, зачем Рябову так рисковать? Он ведь очень спокойный парень и знал, чем ему грозит такая выходка. Это глупо с его стороны. Подумай, это не всегда полезно, потому что выводы могут не понравиться.

Микроб, пошатываясь, смотрел на нас, он хотел поскорее уйти и съесть шоколадку, чтобы восстановить силы, потому дальше объясняться с «рейнджерсом» я не стал, направился к Димидко. С вратарем поравнялся Дессер, что-то спросил. Вникать я не стал.

Когда я приблизился с Сан Санычу, он посветлел лицом, обнял меня, хлопнув по спине:

— Саня, это блестящая игра! Просто блестящая!

С нами поравнялись Цыба и Колесо, сидевшие на скамейке запасных. Кореец прищурился еще больше и выдал:

— Тала-ант, что тут скажешь!

Впятером мы вошли в подтрибунное и обалдели. В коридоре между раздевалками образовалась куча-мала. Доносилась ругань на русском и английском, смешались синие футболки «рейнджей» и золотистые — «титанов», мелькали руки, локти, головы, черная форма охранников и судей.

Невысокого бразильца так толкнули, что он, растопырив руки, спиной налетел на нас. Сунул свисток в рот и свистнул так, что у меня уши заложило.

Тренер шотландцев стоял в сторонке, скрестив руки. Увидев Димидко, засуетился, свистнул для порядка, но потасовка достигла такой фазы, когда никто ничего не замечает, разогнать дерущихся можно только из водомета или дубинками.

Возле входа в нашу раздевалку скорчился Рябов, на нем повисли два охранника, а невысокий полузащитник с дредами бил его куда придется.

— Прекратить, факин шит! — взревел Димидко, но никто не отреагировал.

— Офигели! — воскликнул Микроб и ринулся в толпу, остальные наши — за ним.

Я бросился не в гущу событий, а к Рябову, который пытался пнуть обидчика, но охранники лупили его по ногам. Разбираться не было времени. Стоящего ко мне охранника я ударил под сгиб колена — он выпустил Рябова, всплеснув руками, и был отправлен валяться. Второй охранник получил в глаз уже от Антона, а мелкого напа я взял на удушающий и оттащил в сторону. Он затрепыхался, пытаясь освободиться, но я сильнее сжал рычаг, и парень похлопал меня по руке.

— Ты что делаешь? — спросил его я. — Трое на одного — по-твоему нормально?

— Он ударил меня по почкам! — обиженно вскрикнул мулат.

— Не верю, — сказал я и еще больше сжал рычаг, а когда противник захрипел, отбросил его в сторону, шмякнув о стену, и встретил прямым по корпусу здоровенного защитника-негра, бросившегося спасать приятеля.

— Прекратить! — крикнул я своим.

Подоспела еще охрана, человек десять, принялись растаскивать дерущихся по разным раздевалкам, а я просто валил с ног самых агрессивных, больше не повышая голос. Потому что бесполезно

Н-да, работать руками футболисты совершенно не умели. Вошедшие вратарь и Дессер бросились разнимать дерущихся.

Самое отвратительное, что их охранники своих просто держали, а нашим старались незаметно наподдать. Кулаки так и чесались раздать всем люлей.

Вскоре стало ясно, что не все «синеносые» участвовали в драке, вратарь, с которым я разговаривал, Дессер и еще двое пытались образумить своих и остановить конфликт. Их тренер вмешался только под конец, когда заметил телевизионщиков, бегал, орал, размахивая руками. Самые агрессивные «рейнджерсы» тоже орали, но уже не вырывались. Наши старались их перекричать. Рябов держался за разбитый нос, его левый глаз заплывал. Цыба сидел, притянув колени к животу. Один охранник, что участвовал в избиении Рябова, ковылял, подволакивая ногу, но вроде сильно я его не травмировал, второй зажимал расквашенную Рябовым губу.

В переполохе отдельных реплик было не разобрать. Охрана и сотрудники стадиона все прибывали, наконец прибежал коротконогий и кудрявый директор стадиона. Разогнал команды по раздевалкам. Последнее, что я увидел перед тем, как войти в раздевалку, как директор обращается к журналистам, возбудившимся от драки, среди них наши тоже были.

Димидко захлопнул дверь, сжал голову руками и беззвучно выругался.

— Совсем озверели! — возмутился Микроб, плюхнулся на скамейку, вытащил шоколадный батончик из своей сумки и принялся жевать.

— Это они на нас напали! — сказал Клыков, потирая ушибленную руку.

Левашов кивнул и проговорил, от негодования выпучив ярко-синие, лихорадочно сияющие глаза:

— Ага, окружили, толкают, а их больше! Меня на стену как толкнули, я затылком приложился!

Продолжил Игнат, перебивая нашего херувима с повадками гопника:

— На шум прибежал Рябов, попытался этих от нас оттащить и что-то им сказать. А ни бэ, ни мэ, ни кукареку по-ихнему. И вдруг один на Антоху как кинется! И понеслась!

Привалившийся к стене Жека слушал, потирая подбородок. Он выглядел совершенно не помятым и спокойным.

— Смешались люди, кони… — с философским видом протянул он.

— Ты ваще заткнись, да? — зашипел на него Сэм. — Ссыкло! Даже Марк дрался, а ты, вот, стену подпирал!

Воропай достал из кармана телефон ровно в тот момент, когда в раздевалку ворвался встревоженный Тирликас и холодно отчеканил:

— Вы что мне тут устроили⁈

От его тона по позвоночнику прокатилась волна холода. Все принялись ему наперебой рассказывать, как все было, окружили его и жаловались, будто школьники — классному руководителю, что обидно, когда в лицо плюют, а потом мы еще и виноватые, и охранники, которым надо следить за порядком, помогают нас избивать. Только Жека стоял себе в сторонке, ждал, пока утихнет шквал. Дождался, откашлялся и потряс зажатым в руке телефоном:

— Я вообще-то снимал драку от начала до конца. Чуял, что плевки и толчки в спину закончатся глобальной подляной. Ну и вот. И на видео видно, что здоровенный негр, которого Саня нахлобучил, втихаря ударил своего по почкам. Ну, так, чтобы на Рябова подумали. И началось. — Он злобно оскалился. — Так что все зафиксировано, хоть сейчас в ФИФА доказательства неси. И второй тайм я тоже снимал, но они были паиньками.

Тирликас аж рот раскрыл, Воропая он недолюбливал за хитросделанность, и вот она сыграла нам на руку.

— Покажи! — Димидко шагнул к нему и потянулся к телефону.

Лев Витаутыч сказал:

— Они могут встать в позу, что улика, полученная незаконным способом — не улика. Но если начнутся нападки на нас, это будет оружием последнего шанса. Так что пока ничего никому не показываем. Вот завтра на пресс-конференции и выкатим претензию публично. Евгений, там виден момент удара?

«Титаны» обступили Жеку, слева встал Тирликас, справа — Димидко.

Я остался на лавке, понимая, что все равно ничего не увижу на маленьком экране, когда встать некуда. Жека включил запись. Ко мне сел Ведьмак, вздохнул:

— Не протолпиться.

— Сейчас ничего интересного, просто толкотня, — комментировал запись гордый собой Жека. — Но видно, что это они наших зажали. А вот Антоха идет… сейчас начнется! Смотрите… Вот! Видели? — Он посмотрел на Витаутыча, на Димидко. — Да?

— Не-а, — сказал Сэм, выглядывающий из-за Жекиной спины.

Я предложил:

— Надо соединить телефон с монитором и посмотреть на большом экране.

— Идем в номер, — кивнул Димидко и сжал челюсти. — Никому ничего не говорим до последнего момента. Лев Витаутович прав.

— Только в случае, если принимающая сторона проявит желание разобраться и уладить конфликт, а не раздуть его, — сказал Лев Витаутович.

— Судьи тоже все видели! — воскликнул Микроб, воспрянувший после подзаправки едой.

При мысли об этом и у меня закружилась голова, заурчал пустой желудок.

— Так что, идем к кому-то в номер смотреть запись? — спросил Левашов. — И вообще, телефон-то наш, а экран ихний, уверены, что они совместимы? Где подходящий кабель взять?

Димидко поджал губы и почесал в затылке. Я посоветовал:

— Обратитесь к операторам, они должны разбираться.

Тирликас кивнул, забрал телефон у Жеки, спросив:

— У тебя там никакого… эдакого видео нет?

Усмехнувшись, Воропай махнул рукой.

— Если и есть, вряд ли это вас удивит.