Здесь — самые сильные команды мира, и мы в их числе. Играет гимн СССР, мелькает легендарная красно-белая форма Советского Союза, надеть которую — великая честь, она доступна только лучшим из лучших, и каждого наполняет гордость за себя, за свою страну. По венам разливается восторг, и кружится голова, и больно дышать, наружу рвется крик: «Остановись мгновенье!»

На трибунах трепещут флаги разных стран. Вон австралийский флаг и небольшая кучка фанатов, вон мексиканцы, а вот хозяева поля. Китайцы еще, куда без них. Наши фанаты не приехали, а китайцев выпустили из страны. Или это местная диаспора?

Неважно. Важно, что они вскочили и развернули красный флаг СССР. Среди трибун замелькали красные флаги поменьше, нашу сборную приветствовала как минимум половина стадиона!

Неожиданно и приятно.

А вот на скамейку запасных садиться почти физически больно. Наверное, что-то похожее испытывал труженик тыла, когда в сорок первом снова и снова писал заявление на фронт — там же наши! Им нужна моя помощь! Но труженик тыла более полезен на своем месте, чем на поле боя, где его, необстрелянного, быстро убьют, а от запасного какая польза⁈

Наша команда смотрелась выгоднее на фоне желто-синих австралийцев, которые сливались с фоном. С одной стороны, ярким быть хорошо, своего издали видать, с другой, у австралийца больше шансов подкрасться незаметно.

Нашим противникам обрадовались хозяева поля и кучка собственных фанатов.

Как назло, серая дымка немного рассеялась, и выглянуло ядовитое солнце. Ну как выглянуло, оно медленно катилось по небу, и глазам не было больно на него смотреть.

Над скамейками запасных установили широкие козырьки, и в тени даже как будто сквознячок ощущался. Или так только кажется? Мы только до скамейки прошли — взмокли. Хорошо, что на новой форме пота не видно. Сеточка — она и есть сеточка, легкая и дышащая. А каково по полю носиться, когда кажется, что дышишь не воздухом, а горячей водяной взвесью?

Я бросил взгляд на ярко-изумрудное поле, недавно политое, на судей, на поблескивающие камеры операторов высоко вверху. Хорошо, что их много, никто не рискнет провоцировать наших, как было в Глазго.

Свисток!

Погнали! Сидящий рядом Сэм вскинул голову и разинул рот, предвкушая славную битву.

В центре поля завязалась борьба. То наши пытаются прорваться, то австралийцы проверяют на прочность нашу полузащиту. И их нападающие, и наши заблокированы. Сборная звезд с неба не хватает, но и аутсайдером не выглядит и, главное, — парни не шарахаются от противника.

И вдруг — прорыв на нашем левом фланге, Микроб валяется, а свистка нет! Зинченко на скамейке выругался и вскочил, будто в нем пружина распрямилась. Ну а как, когда это же его позиция! Он уверен, что такого не допустил бы!

Австралийцы насели плотно, наши растерялись, ушли в глухую оборону. Акинфеев покрикивал на защиту, иногда буквально руками выталкивая своих из вратарской — типа нечего тут делать посторонним! И помогать не надо! Хоть бы не мешали…

Удар по нашим воротам…

Кажется, время замедлилось, а мяч, медленно вращаясь, неторопливо, по непредсказуемой траектории полетел к воротам. Ближе, ближе. И уже понятно, что попадет он в левый угол, в самый вверх, и Игорь не допрыгнет.

Позор! Так быстро получить в корзину от австралийцев!

Но, стукнувшись о штангу, мяч отскочил в сторону. Игорь упал и сразу же вскочил, принялся давать распоряжения защите.

Еще удар — теперь сильно мимо. Молодец Коровьев, помешал. Сэм, тихонько матерясь, принялся обгрызать ноготь.

Но мимо-то мимо, а сколько у наших ударов по воротам? Ноль? И это — с австралийцами? Что же будет, когда против бразильцев или англичан выйдем?

Вот, вроде бы приноровились. Придышались. Вошли в игру. Начали отодвигать австралийцев. Пошли забеги крайков. Правый, левый. Левый, правый. Микроб не «включался» — вдруг и после игры проверять будут? Жару он переносил плохо, обливался потом, покраснел, как помидор, но все равно носился с нечеловеческой скоростью. Только тот, кто знал его хорошо, видел, что он работает на пределе возможностей. Лишь бы здоровья до конца матча хватило! Хотя тренер сразу сказал, что по такой погоде будут замены. Так что, старайтесь, парни. Помощь близко! Вот Зинченко мечется, изнемогает, у него сегодня есть все шансы поиграть.

Снова удар по нашим воротам — издали, наугад, прямиком в руки Игорю. Австралийцы, которые вначале почувствовали превосходство, стали злиться, что теряют инициативу, и чаще ошибаться. Взвыли трибуны. Китайцы замахали красным флагом, подбадривая нашего вратаря.

Из-за этого соперники активно фолили, и все чаще арбитр свистел в нашу пользу. Обозленный нападающий австралийцев накинулся на него, и получил желтую! Китайцы разразились аплодисментами.

Тем временем Игорь перекинул мяч из руки в руку, замахнулся, целя в Дзюбу, бегущему по полю и таскающему за собой паровоз защитников, а сам швырнул круглого левой рукой направо вперед по диагонали, как я сам часто делал. А там — правый краек, Андрей Хо!

Андрей ушел вперед, к вражеским воротам, четко принял мяч поднятой правой ногой, пробросил чуть вперед и понесся, головы не поднимая.

Карпин всплеснул руками и что-то заорал, но его голос утонул в одобрительном гуле трибун. Наверное, он крикнул: «Голову выше». Еще и Непомнящий с другой стороны поля взмахнул рукой и выдал пару слов. Что он сказал? «Смотри по сторонам?» — только это и просится.

Увлеченный атакой, краек не расслышал. И вот так, не поднимая головы, невысокий Андрей Хо с носка запулил мяч на другую сторону поля — Микробу.

Давай, Федор! Ты сможешь! И он смог, в касание перевел в центр. И тут… Тут — Дзюба, который кинулся между двух защитников и рыбкой, дельфином нырнул вперед, подставляя голову…

Время замерло. Я никак не мог этого слышать в поднявшемся шуме, но отчетливо прозвучал звук, как когда голова находит мяч: БАМ!

Гол⁈

— Го-о-ол! — заорал Сэм, вскочил, потрясая кулачищами.

Дзюба бежал по полю, колотя себя кулаками в грудь и корча зверские рожи, а по губам читалось:

— Го-о-ол!

1:0!

Интересно, Артем понимает, насколько он герой в эту минуту? В Москве сейчас восемь вечера, да и в большей части СССР вменяемое время суток, а значит, идет прямая трансляция. Ликует комментатор. Сотни миллионов советских граждан — мужчин и женщин, пенсионеров и детей — смотрят на Дзюбу в эту минуту, рукоплещут, радуются, обнимают друг друга, проникнувшись энергией момента. И главное, на другом континенте, в Михайловске, сейчас Рина смотрит игру и радуется вместе со всеми.

Кто еще может вот так осчастливить миллионы?

Атака на ворота австралийцев вернула меня на землю. Еще бы немного, и был бы гол, но их вратарь отбил.

Какая сейчас минута? Двадцатая? Что тренер говорил? Все правильно сказал — все правильно сделано. Мы ведем! У ребят буквально крылья за спиной расправились, словно они заправились ракетным топливом да как поднажали!

И пошла игра, полетела! Теперь уже австралийцам надо было отыгрываться, идти вперед, рисковать. А наши спокойно отсиживались в обороне, изредка выкидывая вперед то крайних, то центрального нападающего, то вдруг веером — всю полузащиту.

То ли правда дело в том, что на красно-белой форме не видно пота, в то время как желтые майки прилипли к телам австралийцев, и сразу кажется, что и лица у них более красные, и они больше устали, то ли противник демотивирован нашим внезапным успехом и сдал позиции.

Когда стоишь на раме и следишь за мячом, то особо не проанализируешь игру, мозг другим занят, а на скамейке запасных это очень даже можно. Когда только прилетели сюда, Бердыев показывал местную газету, где писали, что футбола в СССР нет, мы двенадцать лет варились в собственном соку и окончательно деградировали. Нам в принципе нечего делать на чемпионате мира, и то, что нас наконец допустили — скорее медвежья услуга, чем милость. Потому что нас быстро сотрут в порошок.

Конечно, тренер австралийцам велел не расслабляться. Но футболисты мнение сформировали и вышли играть, уверенные, что сразу же начнут доминировать и унижать.