— Пусти меня, Венко! — попросила она, стараясь заглянуть ему в глаза. — Очень прошу. Не надо больше ничего, Венко, — ах, как приятно было по имени его звать, — Венко, я ведь захочу — уйду. Хочешь убедиться? Лучше так пусти, — и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

Ой, зря! Он опять к себе крепко прижал.

— Хочу, хочу посмотреть, как уйдешь! Только не уйдешь ведь!

Велька только хмыкнула. Видали мы таких, уверенных.

Дождавшись, когда он хватку ослабит, она тут же сложила пальцы одной руки в отводящий глаза знак, а на другую, мысленно проговорив нужные слова, тумана намотала, как пышную кудель, и бросила растерявшемуся парню в лицо, а сама проворно скрылась в густой тени меж березами. И бросилась бежать, продолжая твердить отводящее глаза заклинание, — если он и услышит ее шаги и треск веток, ни за что не поймет, откуда звуки доносятся.

Вот и славно.

Велька отдышалась, огляделась, довольно улыбнулась. Словно большой беды миновала!

Так и есть. Никак нельзя было допустить того, что между ними затевалось…

На озере почти все «русалки» уже собрались, кто в хороводе кружил вокруг старой березы, кто просто у воды сидел. Все так же шумно было, хоть то, первое, оживление прошло, девушки успели устать, и теперь мало кого из них тянуло бегать в салочки по берегу. Чаяна, поджав ноги, устроилась на большой коряге, наклонившейся над озером, словно мостки. Ее длинные волосы свисали почти до воды — ни дать ни взять настоящая Водяная Хозяйка, приглядывающая за тем, как резвятся на бережку ее подданные. Кто бы увидел — разум бы потерял…

Никто не увидит. Никто посторонний сюда не приходит и в обычный день, не то что на Купалу, когда ворота в Навий мир распахнуты. Место запретное для всех, кроме девок-русалок…

Княженку ждали, замахали руками, Чаяна сразу слезла с коряги, подбежала, обняла:

— Ну? Что долго, сестренка? Как, видела что?

— Погоди, не сразу, дай срок, все будет, — отмахнулась Велька.

А от озерной воды таким холодом несло, прямо убежать захотелось да в шубу завернуться!

— Ладно, — кивнула Чаяна и, замахав руками, повернулась к озеру, — пора, сестрицы, Водяной Хозяин ждет! Встречай в гости, Водяной Хозяин, отворяй, пусти нас в свои сени, свое забирай, а наше обратно отдай! Тебе на радость, нам на здоровье! Тебе на утеху, а нам на достаток! — прокричала она положенные слова и, сняв венок, швырнула его в гладкую черную воду.

Рубаха ее, сброшенная в следующий миг, повисла на той же коряге, а сама княжна, подняв целую кучу брызг, вбежала в озеро и бросилась в воду, поплыла, и тут же ее примеру последовали остальные девушки, и озеро забурлило, вспенилось брызгами, закипело от белых девичьих тел.

А холодно все же как…

Раньше было иначе. Хотя вряд ли нынче озеро стало холоднее, чем бывало всегда в это время года.

Велька, уже без венка и рубашки, стояла у самой воды и не решалась шагнуть, хотя понимала, что нельзя медлить. Окунуться и выскочить, и хватит, а стоять и колебаться, привлекать удивленные взгляды — нельзя.

— Что ты? Не стой! — какая-то девушка, не узнавшая ее и принявшая за совсем молоденькую, впервые пришедшую к озеру, решила помочь и сильно толкнула сзади, и Велька полетела в воду.

Холодно!!!

Она попыталась плыть и даже нырнула, но все равно поскорее выбралась на берег, выжала волосы и натянула рубаху на мокрое тело. Полотенце бы!

Никогда, наверное, такого не было, чтобы русалки являлись на озеро с полотенцами! Ну так она и не русалка, теперь уж вовсе никаких в этом сомнений после озера-то. И согреться надо, пробежаться, что ли! И Велька, прикинув, в какой стороне речка и люди, бросилась бежать, петляя между деревьями. Подумаешь, пробежаться малость! И когда острая боль пронзила лодыжку, первым ее чувством было удивление: да что же это такое!

Ясное дело что! Ногу повредила. Русалки почему-то ноги не ранят, хоть носятся по лесу, себя не помня, а обычные, человеческие девки — запросто, особенно если в потемках.

Велька села, ощупывая ногу. Потом попробовала встать, держась за березу, подпрыгнула на одной ноге, попробовала осторожно идти.

Больно! Как же теперь до речки, до купальского костра добраться? А придется как-то! Скоро девушки пойдут здесь, можно будет позвать…

— Ну вот, лиска, снова и попалась.

Оглянулась она и чуть не упала, неловко опершись о больную ногу, — Венко стоял буквально в паре шагов.

— Откуда ты взялся?!

А он смеялся:

— Иди сюда. И не убегай больше, не убежишь! Да, и вот что: захочешь прогнать, я сам уйду. Только не торопись, это успеется.

Он шагнул к ней, и — Велька даже моргнула от удивления — накрыл ей плечи шерстяным плащом, и прижал к себе, согревая.

— А плащ где добыл, когда успел?! — продолжала она удивляться, поскольку ей казалось, что с момента их расставания прошло совсем немного времени.

— Рано тебе еще, лиска, мои секреты знать, — он нагнулся и легонько поцеловал ее в нос. — Ты грейся, а то не лиска, а лягушка холодная. От того холода лучше живым теплом отогреваться, сама ведь знаешь, а, волхвовка?

— Знаю, — шепнула она, — спасибо тебе.

Знать-то она знала, что это за холод, но на своей шкуре ощутила в первый раз, и могла ли подумать, что станет отогреваться после навьей студеной воды в объятиях иноземного купца. И стояла бы так, в его плаще, и прижимаясь к его груди, долго-долго, так хорошо стало, тепло.

— Ты вот что, — сказал он, — не ворожи больше. И не убегай, не бойся меня. Обещаю, что против твоей воли ничего не сделаю. Только что сама захочешь.

— Хорошо, — она кивнула.

Предложение ей нравилось, с какой стороны ни погляди: и не убегать, и ничего против ее воли не будет.

— Могу помочь, если хочешь. Тебе ведь надо помочь?

— С чего ты взял?

— Ты же не просто так нынче не такая, как все. Какой и тебе полагалось бы быть. Потому что волхвовать тебе сегодня хотелось. Да?

— Да, — не стала отпираться Велька. — Догадливый ты, Венко!

— А то. Ну, говори, чем помочь? Если поцелуев не пожалеешь. Уж не взыщи, без платы я не согласен.

— Договорились, — сразу согласилась Велька, такую плату ему она и сама бы охотно платила не считая, до утренней зари, по крайней мере.

— Я ногу подвернула, идти не могу. Может, сумеешь вправить?

— Сядь, — он тут же усадил ее на поваленное дерево, — эта нога?

Распухшую Велькину лодыжку он ощупал не спеша, со знанием дела, потом коротко дернул, она вскрикнула и тут же почувствовала, что нога в порядке и почти не болит.

— Погоди, боль уйму, — он держал ее ступню, покачивая, мягко поглаживал, и Велька с удивлением почувствовала, что боль уходит, исчезает вовсе.

— Ты как знахарка! — она улыбнулась. — Спасибо, Венко!

— Почему знахарка? Знахарь! Меня знахарь один и учил. В дороге да на войне такая наука всем нужна, — он помог ей подняться, — ну, ничего? Не болит?

Вместо ответа она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы и тут же спросила:

— Венко, ты в Карияре бывал?

— Я много где бывал, и там тоже.

— Видал кариярских княжичей?

— Ну, видал.

— Старшего среди них указать можешь?

Парень отрицательно мотнул головой.

— А про проклятье их слышал? — не отставала Велька.

Тот лишь пожал плечами.

— Да не особо.

— Ладно, — Велька вздохнула, — мне их сейчас всех четверых отыскать надо на луговине, где гулянье, и взглянуть, но так, чтобы они не заметили. С этим мне можешь помочь?

Венко помедлил, колеблясь, словно раздумывал, надо ли мешаться в такое дело. Но согласился:

— Отыщем-то легко. А что искать-то станешь, метку от проклятья, что ли? — догадался.

— Ну да, — не стала отпираться княженка, — любопытная я вишь какая. Хочу знать, на ком проклятье.

— А я жадный! — он усмехнулся. — Плату буду с тебя без счета брать!

— Возьмешь свою плату, помоги сначала!

— Ну, пошли, — он крепко взял ее за руку. — Да гляди, ступай легче, ногу береги…