Он сказал, что жену подарит богине нетронутой, хоть это малость утешило, в постель к оборотню Вельке хотелось так же мало, как в дар богине.

Оборотень принялся распутывать на ней сеть. Руку распутал и тут же обмотал ее выдернутым из кармана шнурком, вторую руку — так же. Сдернул девичье обручье и надел его себе на руку, сначала разомкнув и подогнав по ширине. Помешать ему Велька и не смогла бы, затекшие руки не шевелились.

Отнять обручье — это не считается. Его своей рукой отдавать надо, добровольно.

Тем временем Касмет снял остатки сети, обмотав шнурками Велькины лодыжки, талию поверх пояса, последний шнурок повесил на шею. Бесцеремонно пошарил под верхицей, нащупал шнурок с оберегами, выпустил его поверх. Оглядел, особенно бабкины, лесованские, даже пальцем потрогал, одобрительно кивнул. Потрогал и другие обручья на ее руках, то, что с рысями, снял, чтобы получше разглядеть, и вернул, усмехаясь.

— Это не очень подходит женщине моего рода. Брал бы я тебя в дом на самом деле — подарил бы другое. Что ж, не сердись, милая. Сейчас мне не до того.

Теперь Велька была привязана к дереву только веревкой вокруг пояса, несколькими витками крепкой веревки. Избавиться от такой по прежним временам — за три-четыре удара сердца справилась бы. Велька осторожно двигала руками, ногами — тело оживало, покалывало его словно иголочками. Но сила, хотя бы самая капелька, все не возвращалась. Значит, не засветить между пальцев послушный огонек, не пережечь веревку.

Женщина неслышно подошла и стала позади оборотня. Волхва. В поношенной небеленой рубахе, с вышитыми у ворота и на рукавах знаками Марены, с ожерельем из камней, палочек, плашек с резами, звериных костей, зубов. Ее длинные полуседые волосы были свободно распущены по плечам и лишь надо лбом их перехватывала узкая льняная лента, тоже расшитая знаками. На ней не было ни одной цветной нити, ничего хоть в малой степени яркого и блестящего, и лицо ее казалось таким же лишенным красок, хотя на самом деле было обычных, человеческих цветов. Она была не старой и не молодой… никакой.

Она, Проводница, стояла и внимательно разглядывала Вельку. Касмет обернулся к ней:

— У тебя все готово, яга?

— У меня все готово, — голос у волхвы был сухой, немного хриплый… как ворона каркнула.

Яга…[42] это прозвище, общее для Марениных волхвовок, живущих обычно на отшибе, где-нибудь в лесу. Из их уст легко вылетают отборные ругательства, которые не все старики слыхали в своей жизни и уж точно не смели произнести вблизи родных очагов, боясь привлечь злое. Это неудивительно, с теми духами, какие являются иной раз к Марениной волхве, только так и можно сладить. Такие слова — для них.

— Смотри, купец, — волхва показала на один из Велькиных оберегов, — видишь, из какого она рода? Как бы тебе не пожалеть.

— Я давно понял, из какого она рода, — рявкнул Касмет, — потому и забрал! Разбавленная кровь, арья от силы на четверть. Хотя глаза отводить умеет, — он, щурясь, смотрел на Вельку, — ее имя Огнява. Правда, очень кстати, что ее зовут так?

Велька отвернулась.

Оборотень знает ее выдуманное имя, слышал от кого-то в лагере, должно быть. Зато и он, и волхва эта знали, из какого она рода по матери, а сама Велька — нет. Ну разве это правильно?..

Она бы обратилась и к ним сейчас, к другим своим чурам, о заступничестве попросила — может, им ведомо, как справиться с Касметом?

— Оставь ее в живых, отправь в Лесовань, Огневой Матери. Возможно, так ты заслужишь милость Кары…

— Довольно, — оборотень гневно зыркнул на волхву, — я не потрачу больше на эту девку ни одного лишнего дня. И лучше бы тебе не перечить мне сейчас.

— Как скажешь, лесованец, — тут же кивнула та, — дай ей хотя бы воды, а то свалится в обморок, тебе это надо?

Касмет кивнул и отошел.

— Не пытайся противиться. Не сможешь, — негромко и повелительно сказала волхва. — Ты еще не была с мужчиной? — теперь, казалось, в ее голосе скользнула доброжелательность.

Велька отрицательно мотнула головой.

— Тогда надейся на свою богиню.

— Почему? — Велькины губы разлеплялись с трудом.

Кара, если это о ней речь, вовсе не была ее богиней. Никогда до сих пор княженка не молилась Каре, и ничего толком о ней не знала. Как же на нее надеяться?..

И при чем тут ее девство? Сразу вспомнились настояния бабки выдать ее поскорее замуж. А теперь получается, что раз она девственна, можно надеяться на Кару?

Волхва только еле заметно улыбнулась и отступила подальше, пропуская к Вельке Касмета. Тот поднес к ее губам чашку с водой.

— Пей!

Вода была свежей и очень холодной.

— Пора, — сказал оборотень волхве, — ты готова к обряду?

— Я? — равнодушно удивилась женщина. — Это я иду к тебе в жены? Брачные обряды не мое дело.

— Ты… — Касмет помолчал немного, гневно раздувая ноздри, волхву это, похоже, совсем не трогало, — ты не поможешь?..

— Я сделаю, что мне полагается. Это все, оборотень.

Касмет еще немного подрожал ноздрями, но, видно, счел за лучшее не ссориться с волхвой.

— Пойдем, — он быстро развязал и размотал веревку и потянул Вельку к себе, она чуть не упала, но устояла на ногах, схватившись за дерево.

Голова опять кружилась…

— Не сопротивляйся, это бесполезно, — опять посоветовала волхва, — береги силы.

— Это правильно, — кивнул Касмет и повел девушку, крепко взяв за предплечье. Шли по утоптанной тропке недолго. Скоро Велька увидела маленькую избушку меж деревьев, дощатый стол возле нее и небольшой костерок неподалеку.

За столом сидели еще оборотни. Трое крепких мужчин, их одежда кроем и узорами на рубахах походила на одежду Касмета. Один быстро глянул и сразу отвернулся, другие маслеными глазками уставились на Вельку.

— Может, ожерелье еще какое-никакое на нее повесишь? Не помешало бы, — заметил тот, что отвернулся.

Ну да, Велька, переодеваясь вчера, позабыла про ожерелье.

— Принеси, — велел Касмет, отпуская Велькину руку.

Оборотень нехотя поднялся, ушел за избу и тут же вернулся с ожерельем из крупных янтарных бусин, подал Касмету, тот надел его на шею княженки. Дорогая вещь. Правильно, быков жертвенных тоже украшают. Непроизвольно хотела она уклониться, отступить, и не смогла: ноги как к земле приросли, да и руки были словно чужие. Значит, пока оборотень ее вел — она шла, но сама ни шагу не может сделать…

— Тебя мои заговоры держат, — с усмешкой пояснил Касмет, — куда тебе против меня, девка!

На шнурках этих, должно быть, которые он на нее намотал, заговоры и есть…

И деться ей некуда.

А силы беречь — это зачем же?..

Касмет поклонился костру, потом в сторону леса и заговорил на своем языке, остальные оборотни встали вокруг и тоже стали по очереди что-то говорить — кроме своего выдуманного имени, что мелькнуло пару раз, Велька ни слова не поняла, но догадывалась, что это, должно быть, лесованский обряд свадебный. Волхва стала в стороне, руки на груди сложила и смотрела, и легкая усмешка дрожала на ее сухих губах.

Опять крепко взяв девушку за руку повыше локтя, Касмет повел ее к костру. Она и пошла — куда оборотню хотелось, ноги ее будто сами собой шли. Не дойдя пару шагов до костра, он опять что-то сказал, теперь к огню обращаясь, и, подняв Вельку на руки, обнес ее кругом костра и поставил на землю.

— Вот и все, Огнява. Ты теперь жена Касмета сына Пала из рода Сараватов. Поклонись мне и обещай чтить меня, моих родичей, моих предков, они примут тебя и станут помогать…

— А ты меня заставь, ты же можешь, — прервала его Велька, гневно блеснув глазами.

Нет уж, ничего добровольного этот лиходей от нее не дождется. А терять ей вроде больше нечего.

— Ты не поняла? Меня слушаться надо! — и жесткая пятерня больно хлестнула ее по лицу.

Велька покачнулась, но на ногах устояла, а может, Касметовы шнурки помогли. Половина лица горела, из треснувшей губы, кажется, потекла кровь. Велька облизнула губы, во рту стало солоно — да, кровь…