Лицо юноши за столом у дальней стены сделалось мрачно-бледным. Был бы здесь его дядя, эти мужики не посмели бы и рта раскрыть. Девушка в плаще широко улыбнулась. Впервые она видит у младшего из трех старших двоюродных братцев такое выражение лица. Обычно Савьер Тилер старается держать отрешенную мину.

— Сестра, не слушай их. Что могут знать простолюдины? — попытался ободрить девушку брат.

— К тому же, мужчины Тилер никогда не берут наложниц. Второй дядя всем сердцем и душой любит вторую тетю, — глядя в серьезные глаза младшего из трех старших братьев, Мэйрилин, которая вовсе и не переживала об этих пустых разговорах, почувствовала, как в груди становится тепло.

— Я знаю. Старший брат должен поскорее найти жену и остепениться, — Савьер мог поклясться, что его сестра смеется над ним, но ее лица не было видно, а тон, которым она это произнесла был серьезным как на экзамене.

Сопровождающие Мэйрилин Тилер девушки с трудом сдержали улыбки. Их госпожа в отличном настроении, раз начала шутить. Реакция брата их мисс еще больше вызывает желание подразнить его. Савьер отвернулся, но покрасневшие уши некуда было прятать. Над мужчинами этого мира так легко шутить. Савьера Тилера она встретила всего неделю назад, до этого они встречались лишь в детстве, но воспоминания предыдущей владелицы тела в памяти Мэй оказались расплывчатыми. Свою прошлую жизнь, до того, как она попала в этот мир и в это тело, она помнит гораздо лучше.

В детстве вся их семья жила в большом поместье дедушки в столице Шаринварда. Часто она играла со своими старшими братьями и младшим дядей, который на самом деле был старше всех своих племянников и племянницы всего лишь на несколько лет, и относился к тому же поколению. Потом все поменялось. Началась война, отец отправился на фронт, мать — за ним. Восьмилетняя Мэйрилин оказалась за сотни километров от столицы и родного дома, в глубинке страны в так называемом институте благородных девиц в глухом городишке на карте империи. И вот, почти десять лет спустя, вдруг на пороге появляется Савьер Тилер и говорит, что он ее старший двоюродный брат и приехал забрать ее с собой в столицу. Вернуть ее в семью.

Только вот домой он везет уже не ту Мэйрилин. Настоящая хозяйка этого тела умерла в том городке, через три месяца после того, как ее там оставили. Над ней постоянно издевались соученицы и некоторые преподавательницы, жестоко наказывали, отобрали все вещи и плохо кормили. Такое отношение было из-за зависти и обиды, но маленькая Мэйрилин этого не понимала. Она думала, что мама с папой бросили ее, а остальной семье она больше не нужна. Директриса скрывала от нее письма и деньги, которые ей отправляли родные. Маленький ребенок не выдержал такого отношения и спрыгнул с обрыва в реку. Так истинная Мэйрилин Тилер оставила этот мир.

Ее нашли рыбаки. Один из них, самый молодой и добрый сердцем, укутав ее в свою одежду, принес домой. Там его жена, такая же добрейшая женщина, обогрела ее и выходила. Девочка долго не приходила в себя, у нее была лихорадка, она бредила. А на третий день очнулась уже совсем другая мисс. Последний кусочек души прежней Мэйрилин счастливо всколыхнулся, и попросив вновь прибывшую душу отомстить за себя и не давать себя в обиду, отправился на покой.

Прошло девять лет, и вот наконец она возвращается в семью.

Остаток ужина прошел спокойно. Мэйрилин доела все, что было у нее на тарелке и выпила весь облепиховый чай, что позже принесла разрумянившаяся прежняя подавальщица, из-под ресниц поглядывающая на ее брата Савьера. Но это был не единственный взгляд, который этим вечером заметила Мэйрилин. Еще кое-кто очень пристально наблюдал, как одна вилка за другой исчезает ее порция пищи.

Савьер еще при входе договорился, чтобы им выделили самые лучшие комнаты, которые тут имеются. И когда брат с сестрой закончили ужин, сын хозяина трактира сообщил, что комнаты для них готовы и сопроводил гостей на второй этаж. К тому времени почти все посетители уже разошлись, остались только те, кто так же, как и они снял комнату в заведении.

Савьер сомневался, когда заказывал комнаты. Было ясно, что им нужны как минимум две. Одна для него, ведь он единственный среди них мужчина, кучер не в счет — он заночует в деннике с лошадьми, за одно проследит за каретой и вещами, а другая — для его сестры и ее горничных. Но он боялся, что его сестра может оскорбиться: в обычных обстоятельствах прислуге не пристало спать в одной комнате с господами. Однако смежных покоев в трактире не было, а оставить сестру одну без помощи и присмотра он тоже не мог, как и ночевать с девушкой, пусть и родственницей в одной спальне. Решив, что безопасность Мэйрилин для него важнее, он все же попросил хозяина приготовить две комнаты. И не прогадал, потому что младшая сестра вообще не заметила его метаний. Лишь поблагодарила его за заботу. С трудом сдержав улыбку, как бы равнодушно, Савьер условился с сестрой на рассвете позавтракать в общем зале и отправиться дальше в путь.

Когда дверь за ним и хозяйским сыном, провожающим юного господина в его комнату, захлопнулась, Мэйрилин расстегнула серебряную пряжку и передала бархатный плащ стоящей рядом Оллин. Другая ее горничная, Эйвис, тем временем внимательно осматривала помещение, прилегающую к комнате скромную ванную и ставни небольшого окна. Ни один предмет не скрылся от ее холодного подозревающего взора.

— Все в порядке, госпожа, — коротко кивнула Эйвис, закончив проверку, вставая с колен после того, как заглянула под кровать.

— Хорошо. Я уже много раз говорила вам, когда мы наедине, вам не нужно звать меня госпожой. Обращайтесь по имени, или можете называть меня как вам будет удобно. Например, Мэй или Эйли, — две упрямые девчонки были рядом с ней с тех пор, как она очнулась в этом мире и прошли с ней все эти годы плечо к плечу через все невзгоды.

— Прислуге не положено обращаться к господам по имени, — Оллин, старшая из сестер, отрезала строго.

— Вы — не прислуга. Оллин и Эйвис, вы — моя семья, мои ученицы, соратницы. Мои сестры.

Мэйрилин взяла упрямую Оллин за руку и вздохнула. Ну сколько уже раз один и тот же разговор. Хоть они и двойняшки, и очень похожи друг на друга внешне, по характеру сестры совсем разные. Эйвис, когда старшей сестры нету рядом, уже давно привычно называет Мэйрилин коротко Эйли.

— Когда мы приедем в столицу, ближе вас у меня никого там не будет. Я еще не знаю, как обстоят дела в семье и что у императора на уме, раз он упомянул мое имя в приказе о возвращении отца и мамы в столицу. Оллин, прошу, — улыбка Мэйрилин сияла ярче луны в полнолуние. Красота их мисс могла покорять города без боя, невозможно было ей противостоять.

— Хорошо… Эйли, — карие глаза Оллин потеплели.

— Ура! — Эйвис бросилась обнять сестру и быстро отпустила. Оллин не любила, когда к ней прикасались, как и Мэйрилин. Любительнице обнимашек Эйвис приходилось в этой троице нелегко.

Вода в ванной подавалась уже горячей, поэтому процесс мытья много времени не занял. Оллин и Эйвис быстро набрали воду и помогли Эйли ополоснуться, потом поменяли воду и по очереди помылись сами. Несколько дней они ехали по пыльной дороге, потом по грязи. Прошлую ночь пришлось провести в карете. Этот ночлег был лучшим за все время пути. Возможно, что и не просто так, решила Эйли. Завтра после полудня они уже будут в столице. Было бы позором появится в главном имперском городе после стольких лет грязной с ног до головы, уставшей и плохо пахнущей. Наверняка Савьер подумал и том, что ей, как девушке, и так будет нелегко с учетом обстоятельств, после стольких лет оказаться дома, чувствуя себя жалкой и грязной. Поэтому позволил сестре освежиться, расслабиться и собраться с мыслями и передохнуть. Оказывается, ее маленький большой брат не такой бесчувственный, каким хочет выглядеть.

Пока Оллин помогала Мэйрилин приготовить постель ко сну, благо кровать в трактире была большой, что три худеньких семнадцатилетних девушки спокойно смогут спать, Эйвис незаметно проскользнула за дверь в коридор. Но ее движения никогда не оставались незамеченными для ее двойняшки и Эйли.