– Не озябни! – с широкой улыбкой сказал незнакомец и накинул на меня полотенце. – А то заболеешь и помрешь, а ты нам нужен живой, – услышал я очередную радостную новость от очередных незнакомых мне людей. – Вытирайся, сухая одежда на стуле, – кивнул он куда-то в темный угол. – Одевайся и прошу за мной.

Быстро одевшись в футболку и джинсы, мы пошли по лабиринтам очередных мрачных коридоров без окон.

Страх был не самым лучшим компаньоном, даже среди носителей были крайне редки обладатели этого чувства. Оно считалось крайне негативным, потому что в большинстве случаев доводило человека до суицида быстрее, чем до состояния куклы. Именно данная позиция в конторе всегда была вакантна.

Спустя полтора года сплошной ненависти чувство страха было мне в новинку, чуждо и доставляло дискомфорт, я уже не мог так здраво и хладнокровно воспринимать все окружающее. Меня пугал коридор, по которому меня вели, я боялся, что меня ждет дальше, и мне просто хотелось куда-нибудь убежать и спрятаться, но здравомыслие говорило, что это бесполезно.

Минуя несколько поворотов коридора, меня привели в небольшую комнату. По обстановке она очень напоминала кабинет комиссара, только мебель была значительно новее, качественнее и дороже. Судя по отсутствию окон, мы находились в подвальном помещении.

– Еще раз приветствую тебя, юная Ненависть, – поприветствовал меня хозяин кабинета, он же мужчина из микроавтобуса. – Хотя я так смотрю, данное наименование тебе не совсем теперь подходит, чувствую страх, – заметил он мое новое чувство. – Что ж, это даже хорошо. Ну ладно, дабы не было путаницы, буду называть тебя Алексеем, коль ты всех вокруг просишь именно так тебя именовать, меня ты можешь называть Михаилом. Присаживайся, – указал он на стул, стоявший у стола. – Мне так кажется, у тебя очень много вопросов, но я тебя огорчу, ответ ты не получишь, – он неприятно улыбнулся. – Во-первых, сейчас на это просто нет времени, во-вторых, позже ты сам все узнаешь и поймешь. Я тебя пригласил сюда обсудить кое-что. Как видишь, ты не закован в наручники и не содержишься в запертой комнате. Это все мой широкий жест. Вот твои друзья совершенные находятся совершенно в другой ситуации, простите мою тавтологию.

– Кто? – уже второй раз за день я слышал это слово от него и не до конца понимал, кого именно он имеет в виду.

– Так ты не в курсе? – удивился Михаил. – Совершенные – это куклы, по-вашему. Точнее, состояние после куклы, твои новые друзья, Сивка, Люда, шофер, он у них новенький, имени его не знаю еще – все они совершенные. И кстати, наименование «Совершенные» гораздо более верно характеризует нас, нежели «Куклы». Не говоря уже о том, что мы считаем это уничижительным обращением по отношению к нам.

– Нам? – я ничего не понимал, выходит, мой собеседник тоже был Куклой-совершенным.

– Именно. Правда, мы немножко по разные стороны баррикад, но я совершенный, так же как и ваш Сава.

– Сава же носитель Презрения, – мое непонимание росло все сильнее и сильнее.

– Именно так ты и должен думать, и все прочие рядовые носители, – отмахнулся мой собеседник. – Не будем уходить от темы, – он встал из-за стола и стал прохаживаться по комнате. – Как я уже сказал, нам нужно обсудить кое-что. Сегодня ты отправляешься в Лондон, – он посмотрел на мою реакцию, я ждал продолжения его речи. – Это не предложение, это констатация факта. От тебя в этой ситуации зависит только одно: полетишь ты туда с комфортом или же тебя придется мотивировать малоприятными для тебя методами. – Михаил сел на стул в ожидании моего ответа.

Как он сказал ранее, я уже начал кое-что понимать сам, конечно, это понимание порождало новые вопросы, но все же некоторые моменты прояснялись. Становилось очевидно, что куклы не такие уж безвольные создания, которых необходимо уничтожать, как учили всех носителей комиссары, более того, некоторые из Кукол сотрудничают с ними. И что самое, наверное, неправильное, что совершенные мне симпатизируют гораздо больше, хотя, возможно, мне о них еще что-то неизвестно. Также я прекрасно понимал, что в данный момент нахожусь в руках иностранных агентов, о которых так часто упоминал Злорадство, а это значит, что появилась еще одна сторона, заинтересованная во мне.

– Выбор, конечно, невелик и очевиден, – прервал я тишину. – Вопрос, надолго ли моя поездка, как я понимаю, неактуален?

– Совершенно неактуален. Боюсь, она в один конец. Но я уверен, что со временем ты привыкнешь к Лондону, – он все еще старался источать дружелюбие, от которого слишком сильно несло фальшью.

– Не боитесь, что местные комиссары или совершенные сорвут ваши планы на мою поездку?

– О, я уверен, что они попытаются это сделать, но это уже наша забота. Тебе, главное, не помогать им, и тогда твоя поездка и дальнейшее существование будут гораздо более приятными, чем могли бы быть, даже в рядах твоих соотечественников. Русские комиссары довольно жестокие создания, как мне известно.

– Сомневаюсь, что ваши гораздо милее и добрее, когда стоит вопрос выгоды. Хватит тратить время на пустые разговоры, давайте больше конкретики. Когда отправляемся в туманный Альбион? – мне начинали надоедать эти постоянные пустые разговоры, в которых уже было абсолютно неясно, где правда, где ложь.

– Я вижу, ты устал за последние дни, оно и понятно, – как будто прочитал он мои мысли. – Завтра отправимся, а пока у тебя есть возможность отдохнуть, – он поднял трубку телефона, стоявшего у него на столе, и сказал в нее. – Николай, зайдите ко мне, – положив трубку, он вновь обратился ко мне. – С Николаем ты уже знаком, это Радость. Премилый человек, до завтрашнего дня он в твоем распоряжении. Любое твое желание исполнит: алкоголь, наркотики, женщины – все что угодно, что позволит тебе максимально расслабиться и отдохнуть. Завтра у тебя тяжелый день, чем более спокоен ты будешь, тем будет выгоднее всем. Есть еще вопрос?

– Да. Где Люда и шофер? – мне было действительно интересно, что они с ними сделали.

– Какая любознательность, или же вы переживаете за своих новых друзей? – его улыбка вновь растянулась.

– К сожалению, друзей у меня нет, это скорее интерес, – ответил я ему, передразнивая его улыбку.

– Ну что же, в этом нет никакого секрета, тем более сейчас, когда ты уже с нами, – в кабинет вошел Радость. – Николай, отведи, пожалуйста, нашего гостя в комнату допросов и включи ему последнюю запись с Людой. После этого исполняй любые его желания, к завтрашнему утру ему нужно быть полным сил.

– С превеликим удовольствием, – ответил радостно Николай и жестом пригласил меня на выход из комнаты.

Мы вновь пошли по мрачным коридорам.

– Николай, – обратился я к моему провожатому.

– Можно просто Коля.

– Хорошо, Коля. Каково это – родину предавать? – решил я задать провокационный вопрос.

– Чтобы придать родину, нужно определиться, где родина, – ответил он мне, совершенно не обращая внимания на колкость вопроса. – Я не русский, хотя, впрочем, и не англичанин, да и национальность неважна. Прожив восемьдесят лет, я понял одно. У жажды жизни, власти, богатств, бессмертия нет национальности. Ты думаешь, твои комиссары радеют за Россию? Нет. Просто так исторически сложилось, что они родились там, и это единственное место, где они могут получить максимальную выгоду. Это касается и совершенных, перешедших на сторону носителей, и даже меня. Просто тут в данный момент условия лучше. Мне кажется, что любой патриотизм можно купить, просто главное – понимать, что нужно покупателю, – довольно развернуто и честно ответил он.

– Интересная философия.

– Это не философия, это инстинкт самосохранения, проходи, – он открыл передо мной одну из дверей.

Помещение было довольно большим, разделенным на две зоны. В одной стоял пульт управления, мониторы, кресла и даже диван, в другой всевозможные пыточные приспособления и камеры. Запах в комнате был тяжелый и неприятный.