К воротам вышел самого стандартного вида охранник, мужик лет сорока в камуфляжной форме. Люда выключила фары и помахала в лобовое стекло ему, охранник кивнул и открыл ворота.

На территории церкви, кроме нее, находились еще какие-то строения, функционал которых мне был неведом, к одному из таких мы и подъехали, на крыльце нас уже ждал местный батюшка, это было ясно по его облачению. Он был среднего роста, немного ниже меня, стандартного телосложения, с аккуратно подстриженной седой бородой и в очках, в целом приятная, располагающая к себе внешность.

Люда заглушила двигатель и вышла навстречу к нему. Канадец открыл Ленину дверь и взял ее на руки, двинувшись следом, я аккуратно взял Веру и присоединился к их шествию, не зная, что делать дальше.

– Приветствую, – спокойным, свойственным всем богослужителям голосом поприветствовал нас незнакомец. – Мать и дитя положите в комнате, там все приготовлено. Вы же, Елисей, пройдите со мной.

– Алексей, – поправил я батюшку.

– Как вам будет удобно, – легко он согласился.

Я передал спящую Веру на руки Люде, вместе с Александром они первые прошли в дом и свернули в дверь направо, меня же новый знакомый повел в дверь налево.

Предо мной предстал классический кабинет церковного священнослужителя, конечно, раньше я никогда не бывал в таких помещениях, но где-то внутри себя именно так и представлял его. Моей целью не было оценить стоимость убранства, потому я без лишнего любопытства и разглядывания интерьера сел в кресло, предложенное мне.

– Я рад наконец-таки приветствовать тебя у нас, – голос батюшка претерпел изменения, в нем не было больше этой нотки набожности и привкуса одухотворенности. Теперь он говорил как обычный человек мужского пола. – Позволь представиться, Феликс, – он протянул мне руку.

– Алексей, – ответил я спустя несколько секунд, переваривая в своей голове, что сейчас происходит.

– Что тебя так смущает? – убрал он протянутую руку, которую я так и не пожал, пребывая в некотором шоке.

– Не считая того, что самый главный, или старейший, черт вас разберет, совершенный – это священнослужитель? – не мог я удержаться от сарказма.

– Не чертыхайся на территории храма божьего, – укорил он меня. – Что именно тебя удивляет в этом?

– Да все! - не сдержавшись, вскрикнул я. – Неужели вы верите в бога? Хотя постойте, вы же живете уже много столетий, может, вы действительно знаете, что он существует? – сейчас я был готов поверить чему угодно, последние полтора года моей жизни научили меня тому, что мир гораздо больше, чем он кажется, и я сам являюсь той частью большего.

– Я смотрю, ты очень уставший, не физически, скорее эмоционально. Слишком много информации свалилось на тебя за последние дни, – попытался он уйти от ответа.

– Нет, нет, нет, постойте. Хватит увиливать от ответа, этим занимаются абсолютно все вокруг меня. Если мы планируем сотрудничать не одно столетие, я бы хотел откровенное общение, – мне надоело постоянное держание меня в каком-то информационном вакууме.

– Хорошо, ты прав, – на удивление легко согласился он. – Я не верю в бога, но лишь потому, что я знаю историю создания человечества, и соответственно, бога нет.

– Как вы тогда можете заниматься этим?

– Легко, потому что я знаю, для чего была написана Библия. Что ищет в вере каждый из людей. И немаловажно, я четко знаю, насколько политически сильна церковь, не говоря уже о ее финансовых возможностях, – кратко и емко ответил мне Феликс.

– Но это же обман! – мое возражение выглядело слегка по-детски.

– Алексей, во-первых, для тебя я ни в коей мере не священнослужитель. Если тебя так отвлекает моя ряса и убранство кабинета, я могу ее снять, и мы перейдем в мою личную комнату, где стоит совершенно обычный кабинет. Во-вторых, если уж мы заговорили о боге, обмане и вере, я тебе скажу просто. Если человеку нужно во что-то верить, для того чтобы ему было легче жить, сбросив свои проблемы на неведомое божество, он будет это делать и без церкви. Поклоняться можно и камешкам, и деревянным столбам, и сушеным фекалиям. Но гораздо проще дать людям конкретное божество, указав, что именно ему нравится, а за что оно накажет тебя после смерти. Так гораздо проще и быстрее объяснить, что такое хорошо, а что плохо.

– Что хорошо, а что плохо конкретному правящему кругу? – вставил я свое слово.

– Алексей, хватит быть таким анархистом. Тебе почти тридцать лет, – его голос прозвучал слегка разочарованно. – Конечно, все это делается для управления людьми, и конечно же, каждому стаду нужен свой пастух, потому что каждое стадо росло в разных условиях и хочет разных благ. К чему все эти светские беседы? Мы два человека…

– Не думаю, – вновь перебил я его.

– Неужели это так важно? – он одарил меня взглядом утомленного отца, доказывающего прописные истины своему глупому отроку. – Ну хорошо, мы два человекоподобных создания, которые знают, что бога нет, так зачем мы тратим наше драгоценное время на обсуждение того, чего нет? – закончив фразу, он посмотрел мне в глаза.

– Так расскажите мне то, что есть, – не отводя глаз от его взгляда, ответил я. – Вы же должны понимать, что, находясь в эпицентре всех этих событий, мне ужасно хочется понять, с чего все началось! – то ли гнев, то ли злость, то ли смешение каких-то чувств взыграли во мне, и я прокричал конец фразы, стукнув кулаком по столу, по лаку сразу пошли трещины, силы были не рассчитаны.

– Что ты хочешь знать? – опустил он глаза, снял очки и потер уголки глаз.

– Откуда появились носители? – конечно, это был не единственный вопрос, который остался для меня неразгаданным, но что-то мне подсказывало, что, если бы я спросил про происхождение совершенных, мне бы вряд ли что-либо рассказали.

– Это информация, которая никаким образом тебе не поможет, – завел Феликс уже знакомую мне песню. – Правду о себе и что от тебя нужно всем окружающим ты уже знаешь, зачем тебе эти знания?

– А зачем меня в школе учили латинскому языку? Зачем в школьной программе химия и физика? – задал я риторические вопросы. – Для общего развития. Возможно, узнав их историю, мне будут больше видны их слабые места, раз уж мне еще много столетий противостоять им.

– Хорошо! – все-таки согласился он. – Я не планировал тратить на это время, но если тебе это важно, постараюсь максимально сжато и по делу все тебе рассказать. В любом случае эта информация никаким образом не сделает тебе ни лучше, ни хуже.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я.

– Но я не смогу тебе рассказать только про носителей, потому что началось все не с них и задолго до них. Мне придется рассказать тебе и нашу историю, историю совершенных, – такого поворота я не ожидал, потому просто кивнул, боясь отпугнуть его желание. – И второе «но», – продолжил он, смотря на меня, – я все расскажу тебе завтра. Сегодня у тебя был тяжелый день, несмотря на количество энергии, бурлящей в тебе, твое тело нуждается в отдыхе. Мы не можем быть уверены наверняка, что комиссары не найдут нас здесь, и в случае сопротивления нам понадобятся все твои силы. Так что иди спать, утром поговорим.

Спорить я не стал, это просто не возымело бы никакого успеха. За дверью кабинета меня ждала Люда.

– Как знакомство? – спросила она, увидев меня.

– Наверно, одно из самых приятных за последнее время, – честно ответил я.

– Феликс не такой, как прочие совершенные, знакомые тебе. Он так давно живет и так много общается с обычными людьми, что сам стал как человек. Честно говоря, многих из наших это пугает, но перечить ему не осмелится никто.

– Вот это совершенно бесполезная информация. А не история появления совершенных и носителей, – подмигнул я с улыбкой Люде, – мне сказали идти спать.

– Тебе туда, – указала она на дверь, куда внесли Лену и Веру, – спокойной ночи.

– Спасибо, очень надеюсь, что она будет таковой, – ответил я ей и ушел в комнату к семье.

Женские голоса, один из которых переходил в крик, разбудили меня.