– Здравствуй, Алексей, – теперь я понял, почему второй мужской голос был мне так знаком. – Ты мне так и не предоставил финансовый отчет, – улыбался он, глядя на меня.

– Это все, что ты смог придумать, Константин Геннадиевич? Если это, конечно, ваше настоящее имя, – по сравнению с Лениным предательством, подставной начальник-самодур воспринимался легко, не вызывая шока. Скорее даже наоборот, сразу становилось ясно его поведение все эти годы.

Он был носителем страха, потому он часто угрожал мне увольнением, урезанием зарплаты и прочими административными мерами, способными вызывать страх у простого сотрудника, набравшего кредитов и являющегося единственным кормильцем молодой семьи.

– Мое настоящее имя не имеет значения, – зло сказал он и, прислонив руки к моей голове и груди, забрал часть энергии. – Хорошо! – крикнул он, втянул носом полную грудь воздуха и пошел обратно в темноту.

Мозаика моей жизни постепенно начинала складываться. И я понимал, что не хочу знать, кто еще выйдет из этой темноты, но мое мнение никогда не учитывалось в кругу этих людей.

– Пожалуй, пришел мой черед, – голос уже был женский, и конечно же, знакомый.

Из темноты вышла моя классная руководительница, сопровождавшая меня с пятого по одиннадцатый класс общеобразовательной школы. Она разительно отличалась от прочих учителей. В свои сорок лет она выглядела не больше тридцати, легкий макияж, приятный запах духов, обтягивающие наряды и обворожительный голос сводили с ума весь мужской учительский состав и старшеклассников. Я сам был из тех, кто не раз будоражил свои юношеские фантазии, думая о ней.

Объяснение всему этому было простое, она была носителем страсти. Все это внимание, все эти безответные признания в любви подпитывали ее.

Как ни странно, с ней у меня было связано больше теплых воспоминаний, она не была тем человеком, который пытался испортить мне жизнь.

– Здравствуй, мой любимый ученик.

– Вы каждый будете так здороваться? Это вежливость или какая-то прелюдия? – как выразился мой бывший начальник, мне этот цирк тоже начинал надоедать.

– Все такой же дерзкий, – улыбнулась она. – Раз нет желания пообщаться и вспомнить чудесные школьные годы, займемся делом.

Проделав все те же манипуляции, она получила свою долю моей силы и ушла в конец салона.

Четвертой из темноты вышла незнакомая мне женщина, она была носителем боли.

– Совсем не помнишь? – спросила она меня, видя недоумение на моем лице. – Ты был совсем малюткой. Я твоя няня, сидела с тобой с двух годиков и до школы, мы не рискнули отпустить тебя в социум в таком раннем возрасте.

– Угощайтесь, приятно быть полезным людям, которые воспитывали тебя и так сильно повлияли на твою судьбу, – язвить было все труднее, с каждым знакомством со своим прошлым мое состояние становилось все слабее.

Получив свое, очередной комиссар с довольной улыбкой ушел на свое место.

Развязка была близка, множество личностей проносились в моей голове, которые сейчас могли выйти из темноты, но две из них я очень надеялся не увидеть.

– Вот и все, осталось нас двое, – вновь заговорил главный комиссар – Владимир, – думаю, тянуть уже нет смысла, пойдем вместе.

Из темноты вышли они, держась за руки.

– Нет, – вырвался у меня из груди стон. Мой мир окончательно рушился. – Почему? – слезы покатились у меня из глаз, а в руках из-за потери сил была такая слабость, что я даже не мог их вытереть.

Они молча подошли ко мне и одновременно, положив руки на мою голову и грудь, забрали силу у последних двух чувств, Ненависти и Нежности.

Я потерял сознание.

Это было не наваждение и не сон. Мое сознание просто провалилось в глубокую темноту в желании перезагрузиться. Мне казалось, что это длилось пару секунд, но открыв глаза, я понял, что нахожусь уже не в автобусе, а в помещении, на кровати.

Каждая рука и нога была скована индивидуальной цепью, конец которой уходил в отверстие в стене слева от меня, превращая меня в марионетку. В теле все еще ощущалась слабость, голова кружилась.

Собравшись с силами, я сел на кровати. Интерьер, окружавший меня, был минималистичен, не считая кровати, в углу стоял стол со стулом.

– Вот мы дома, – тихим голосом произнес я.

Чувства мне не ответили, видимо, были заняты регенерацией.

Комната была маленькая, не больше тридцати квадратных метров. Окон не было, стены были выкрашены в нейтральный бежевый цвет. Справа от кровати находилась дверь в санузел, который представлял собой раковину, туалет и душевую кабину. Вход в мою новую обитель находился прямо напротив кровати и представлял собой металлическую тюремную дверь с окошком для передач.

– Мы сейчас зайдем, – услышал я голос из-под потолка и, подняв голову, увидел висящую в одном из углов колонку. Рядом с ней висела камера.

Прозвучал звуковой сигнал, цепи, фиксирующие мои конечности, пришли в движение и медленно стали уползать в отверстия, таща меня за собой.

Спустя несколько минут я представлял из себя «Витрувианского человека» Леонардо да Винчи у левой стены от входа. Раздвинутые ноги и руки доставляли дискомфорт и не давали сделать никакого движения. Входная дверь со скрежетом отворилась, на пороге стояли мои родители, они же комиссары.

Всю жизнь они пропагандировали здоровый образ жизни. Теперь мне была понятна их маниакальная одержимость спортом, правильным питанием и частыми походами к косметологам. Все это было необходимо, чтобы оправдывать, почему они так хорошо выглядят для своих сорока пяти лет. Сейчас же передо мной стояла пара лет тридцати пяти, такими я их помнил в шестнадцать лет.

– Зачем была вся эта демонстрация и показуха? – спросил я их. – Вы не могли просто, связав мне глаза, забирать мою силу? Вы же знаете, что, в отличие от вас, во мне присутствуют все человеческие чувства.

– Причина, наверно, в том, что я Ненависть, а она Нежность, – ответил мне лже-отец. – Была бы среди нас жалость, возможно, именно так бы мы и поступили, но увы и ах.

– Сейчас уже нет смысла играть какие-то роли, – в разговор вступила лже-мать. – Мы и так двадцать с лишним лет этим занимались и жутко устали от этого. Тебе давно уже пора осознать, что ты Сосуд, и забыть свою прошлую жизнь. Мне кажется, размышления о ней привнесут только негатив в твое нынешнее существование.

Впервые я видел истинными людей, которые всю жизнь прожили рядом со мной, которые занимались моим воспитанием, которые учили меня.

Если бы они обладали всем спектром чувств обычного человека, скорее всего, полюбили меня за эти двадцать лет, даже несмотря на то, что я не был родным сыном, или хотя бы относились теплее.

Но они носители. Монстры, чья главная цель – жить вечно и упиваться своей властью.

– Зачем вы пришли? – у меня не было желания видеть их. Мой мозг отказывался принимать столь резкое изменение в поведении самых близких мне людей, доставляя невыносимую боль.

– Поздравить с новосельем и объяснить некоторые правила твоего пребывания тут, – сказал главный комиссар. – Кормление пять раз в день, нам нужно, чтобы твои чувства быстро регенерировали.

– А если я объявлю голодовку? – спросил я с вызовом.

– То твои чувства, взяв твое ослабленное тело под контроль, сами начнут с удовольствием питаться в стремлении выжить. Но даже если ты каким-то чудом договоришься с ними и вы разом решите помереть с голоду, мы быстро перейдем к насильному вскармливанию посредством трубочек, тебе это не понравится, – ответил мне спокойным тоном бывший папа. – Перестань думать, что ты можешь еще как-то нарушить наши планы. Это уже выглядит глупо, научись достойно проигрывать. Чтобы ты совсем не сошел с ума, можешь заказать книги, музыку, фломастеры, листочки – в общем, что угодно, что хоть как-то отдалит твою потерю рассудка.