– Спасибо за честность, но мне этот план совсем не нравится. Да и ты сам понимаешь, попробуй ты меня убить, мои Чувства постараются оставить меня в живых, – ответил я ему на его честность.

– Именно это меня и сдерживает. Если ты справился с совершенным, то и десяти носителям с тобой ничего не сделать, – его голос звучал раздосадованно, легкое решение проблемы откладывалось.

– Зачем тебе это? – решил я сменить тему разговора.

– Ты о чем?

– О возврате всех чувств?

– Леш, – неожиданно панибратски он обратился ко мне, – у меня семья осталась, я скучаю по ним.

И это действительно была своего рода трагедия. Мне не была ведома скука, даже сейчас я мог спокойно забыть о Лене и Вере. Я испытывал нежность рядом с ней, но не скучал и не стремился быть рядом. А Пете не повезло. С одной стороны, он мог «питаться», просто скучая по семье, с другой – это съедало его изнутри.

– Даже не знаю, что сказать, – мне было немного неловко, – мне тебя не понять.

– Знаю.

– Много вас? Покинутых? – я постарался уйти от щекотливой темы.

– Меньше, чем хотелось бы.

– Хорошо, с тобой все ясно, но другие-то, как они могут надеяться, что это сработает? – мне действительно было непонятно, как можно сплотить людей вокруг такой сомнительной затеи.

– У каждого свои причины. Кому-то уже столько лет, что он устал. Кто-то просто за любой кипиш. Есть идейные, против нынешней власти, трудно сказать. Всех участников лично подбирал Иван. С его способностями легко было найти людей, которые потенциально были бы готовы выступить против комиссаров.

– И как же вы сейчас без него? – удивился я.

– А никак. Работаем с теми, кто остался. Последняя надежда, что все идеи Ивана были рабочие и он все решил с совершенными.

– Маш, а ты? – оставил я в покое Скуку, которому и так, судя по всему, было непросто. – Почему ты тут? – Петя кинул недоброжелательный взгляд на Машу.

– Меня слишком много кормили идеологией. Я действительно была верна комиссарам. Верила в наше правое дело, защита родины и прочее. Мне хотелось быть максимально полезной после смерти. Я старалась быть больше чем просто носителем, так и доросла до надзирателя Сосуда, а это очень непросто. И когда мне сообщили сверху, что скоро меня ждет работа по моему профилю, на меня вышел Иван-Видящий, который все мне и рассказал. Эта информация была для меня шоком. Я не хотела верить, скорее даже не могла, настолько мне забили голову, – она выдержала театральную паузу. – Мой статус позволял мне находиться в камерах Конторы и прочих тюрьмах комиссаров, где содержались предатели, куклы или же плененные совершенные. Также меня водили к нынешнему, еще живому Сосуду, которого ты должен будешь заменить.

– Вот это уже интересно, – оживился я.

– Нет в этом ничего интересного. Это практически сошедший с ума кусок мяса, который уже больше двухсот пятидесяти лет скован цепями. Его единственное развлечение – галлюциногенные наркотики и транквилизаторы, которыми его пичкают комиссары, чтобы он был как можно более спокойный. Три раза в день его кормят какой-то кашей, содержащей в себе все необходимые витамины, чтобы тело его не умерло, и моют из шланга от собственных испражнений. И это заставило меня задуматься, проанализировать слова Видящего. Потом появился ты, и весь этот хаос закрутился перед моими глазами. Невинные жертвы, погони, преследования, допросы, пытки. Ты даже не представляешь, – я почувствовал, как гнев начинает свои танцы в ней, – не представляешь, сколько было убито людей, пока шли твои поиски.

– Успокойся, не заводись, – я положил руку ей на плечо. – Не представляю, и может, оно к лучшему, – гнев стал отступать.

– После смерти Ивана, – в разговор вновь вступил Петя, – и обыска его квартиры быстро были обнаружены многие потерянные. В тот день мы потеряли треть наших. А мне чудом удалось скрыться.

– Ладно, я уже понял, что зря задаю такие вопросы, простите мою любознательность, – общение пора было прекращать.

Мне казалось, что комиссары пытаются заполучить только меня и мою жизнь, но как оказалось, вне зависимости от моего участия многие попадают под их горячую руку.

Наш дом на колесах замедлил движение и затормозил, мы с Машей напряглись.

– Не переживайте, это моя остановка, – сказал Скука, надевая рюкзак. – Тут я выйду, вас же будут катать до тех пор, пока не примут решение, что делать дальше. О нем я сообщу Зависти, и он уже привезет вас в пункт назначения. Для вашего удобства тут есть интернет и небольшое собрание книг.

Послышался шум открывающихся дверей прицепа, Скука отодвинул паллет и проскользнул в щель. Спустя несколько минут наш транспорт снова пришел в движение.

– Сменил одну камеру на другую, да еще и с меньшей площадью и худшими условиями, – произнес вслух я свои мысли. – Где мне только не пришлось ночевать за эту неделю.

– Чем займемся? – спросила моя спутница с какой-то наигранной томностью, не обращая внимания на мои слова.

– У меня есть еще солидное количество виски в бутылочке, есть интернет. Можно скачать фильм, выпить, – внес я самое разумное предложение, как мне казалось.

– У меня идея получше. Что если мы немножечко физически разрядимся, так сказать, снимем стресс и усталость, – сказав это, она распустила волосы и расстегнула пуговицу на шортах. – Мне кажется, это то, что нужно нам обоим.

– Это очень дельное предложение, – вновь она заставила меня чувствовать себя неловко, – но еще оно довольно неожиданное.

– Перестань, – ее рука скользнула ниже пуговицы шорт, расстегивая молнию. – Мы с тобой уже взрослые люди, да еще и лишенные многих чувств. Кому, если не нам, знать, что секс – это просто хорошая, ни к чему не обязывающая разрядка и способ хорошо провести время, – закончив свою речь, она окончательно сняла с себя шорты.

Прозрачное белье полностью лишало работы мою фантазию, но заставляло работать прочие части моего тела. Я, как глупый школьник, впервые вживую увидевший полуголую женщину, хотя в моем случае честнее будет сказать, как студент, стоял и не мог произнести ни слова.

За всю свою жизнь я не был избалован женским вниманием, но меня это и не напрягало. Мне было абсолютно ясно, что красота и привлекательность не мой конек, потому и девушки подбирались соответствующего уровня. Конечно же, они были красивыми, но красивыми для меня, для моего уровня, в который я сам себя загнал. Сейчас же передо мной стояла совершенная женщина, у которой в обычной жизни мне было бы страшно просто спросить время. В ней все было настолько совершенно, что даже брак бы не удержал меня от измены, я просто бы жалел об этом всю оставшуюся жизнь, если б не попробовал.

– Что ты молчишь? – она вновь улыбалась, но это была улыбка другого рода. – Ну иди ко мне, – сказав это, она сняла футболку, оставшись только в белье.

Сопротивляться сил не было, да и вообще, я не хотел сопротивляться. Она была права, мы взрослые люди, и давно пора выбить из своей головы святость секса и интимной жизни, которую нам навязывали столетиями с целью контроля венерических заболеваний.

Сблизившись, мы слились в безумном поцелуе. Она сняла с меня футболку, толкнула на диван, стянула джинсы, сев сверху, она принялась осыпать меня поцелуями. Мне удалось справиться с ее бюстгальтером за каких-то десять секунд, что для меня было неким рекордом. И моему взору предстала ее грудь. Мне показалось, что до нее я вообще не знал, что это такое и как она должна выглядеть.

Все эти ласки сопровождались странным ощущением, но мне не хотелось об этом думать, потому что происходящее в данный момент было для меня важнее всего. Скорее всего, если бы мне в заточении у комиссаров пообещали такое хотя бы раз в неделю, я бы сам пошел, как бычок на убой.

Прелюдия продолжалась минут пятнадцать, мы не могли насладиться друг другом, мне хотелось поцеловать каждый миллиметр ее совершенного тела, я мечтал, чтобы время остановилось.

Наверно, мы бы так и продолжали просто наслаждаться объятиями и поцелуями, но некоторые, а точнее, совершенно конкретные физиологические желания и потребности уже настойчиво стучались прилившей к ним кровью.