А настроение, как заметил Онежский, и впрямь было ни к черту. За последние шесть дней не случилось ничего хорошего. Астра, не жалея крыльев, нарезала круги над окрестностями Москвы и тщетно пыталась засечь моего сына и Линду. Улетала она рано утром, а возвращалась за полночь и молча качала пернатой головенкой. Я понимал, что долго в таком темпе пернатая прелесть не выдержит, и постепенно готовился действовать сам. Выцеплю кого-нибудь из тех уродов, которые меня пасут, и устрою допрос с пристрастием. Возможно, это следовало сделать уже давно, но… Меня останавливал тот факт, что наблюдатели работали на кого-то из аристократов — Овсянникова, Прохорова, Чернова и так далее. У нас сейчас было подобие нейтралитета с ожиданием возможности ударить исподтишка, и стоит мне перейти к решительным действиям, как это подобие мира рассыплется, что повлечет кучу новых проблем. Для меня, моих людей и рода Онежского.

В академии все было более-менее ровно. С заданиями преподавателей я справлялся без проблем, а провокаций, что удивительно, мне никто не устраивал. В группе держался особняком, только Матвейка все время таскался рядом и трындел без умолку. По-хорошему следовало бы давно его шугануть, но заморыш оказался довольно ценным источником информации.

Так, я узнал от него, что Елдаковский, к примеру, является младшим братом того типа, который зимой едва не запал на Огурца под мороком Линды, и оба они — племянники ректора. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: прилизанный наверняка глаз с меня не спускает и если узнает, что я творю что-то, не входящее в устав академии, то тут же настучит своему любимому дядюшке.

Соколовская оказалась дочкой какой-то важной шишки в Министерстве магических отношений. Ее папаша занимался налаживанием связей с другими государствами, часто брал девушку с собой в качестве помощника, так что к своим семнадцати годам та уже была практически полноценной чиновницей. Власть, по словам Матвейки, она очень любила, а потому оказалась очень недовольна, когда по распоряжению ректора старостой группы назначили не ее, а Лену. Отсюда и тот ее наезд на Светлову в первый учебный день.

С Леной же вообще все было очень мутно. По официальной версии обязанностями старосты ее «наградили» за победу в марафоне. Но… Овсянников хитрая скотина. Он наверняка видел, что девушке по душе общественная работа, и решил ее порадовать, заслужить расположение этой наивной дурочки. Зачем? Стоило задаться этим вопросом, как вспоминалась мерзкая улыбочка на харе ректора в тот день, когда тот встретил Светлову у дверей своего кабинета, и все становилось на свои места. Озабоченный ублюдок…

— Да что с тобой? — в очередной раз подал голос Онежский, посматривая на меня озадаченно и с легкой тревогой. — Сейчас такую рожу скорчил, будто убить кого-то собираешься.

— Репетирую, — ответил я. — Правильное выражение лица — это уже процентов тридцать победы. В идеале враг должен сраться от одного лишь твоего взгляда.

Андрей усмехнулся, а я велел себе держать эмоции в узде и вновь стал думать об академии.

Очень бесило еще и то, что Лена сдружилась с одногруппниками-аристократами. И ладно бы это действительно была дружба, тут бы я за девушку только порадовался. Однако…

Я видел, что для юных наследничков староста — лишь развлечение. Они как детишки, отправившиеся на птичий рынок за котенком. Купят, поиграют, пока мама из окна не позовет на горшок и баиньки, а потом оставят беднягу раз на раз с большим и жестоким миром. Или же вовсе мучить начнут. Насколько сильно — зависит от степени отмороженности «детишек». И осознавать, что в роли этого котенка находится девушка, которая мне, в принципе, небезразлична, было очень даже дерьмово. Вместе с тем я понимал: заведи я подобный разговор с Леной — и та взбрыкнет. Такой уж у нее характер. К тому же сейчас Светлова опьянена собственными успехами.

Именно поэтому я пока просто наблюдал, готовый тормознуть ситуацию. Но лишь в тот момент, когда сама Лена будет видеть, что еще чуть-чуть — и вляпалась бы. Вполне возможно, что подобное случится очень скоро. Если быть точным — уже завтра, на традиционной вечеринке для первокурсников в «Альбусе». Хер его знает, что может произойти, но я жопой чуял: что-то да будет.

Городецкий меня откровенно затрахал. Как боевой маг он был довольно силен, но его манера вести тренировки вызывала тошноту. Нудный, душный, докапывающийся до каждой мелочи… Впрочем, такая у него работа: искать мои слабые места. И я с радостью демонстрировал, что они имеются, причем в немалом количестве.

— Десять минут — и мы на месте, — отрапортовал Онежскому водитель.

— Отлично, — кивнул тот. — Тогда давай, Сережа, прячь авто.

Секунд пять ничего не происходило, затем в салоне вдруг стало невообразимо душно.

— Не понял… — я удивленно посмотрел на аристократа.

— Маскировка, — пояснил тот. — Те уроды обосновались в здании заброшенного деревообрабатывающего комбината. Дорога к нему как на ладони. Сам понимаешь, если нас заметят, то хоть как-то, но смогут подготовиться. Мне бы такого не хотелось.

— Понимаю, — кивнула Яна. — Враг, застигнутый врасплох, куда лучше. Я так понимаю, сейчас наш транспорт вообще не видно?

— Именно, — ответил довольный Онежский. — Сложнейшая комбинация заклинаний. Маг, конечно, сможет ее почувствовать, но призыватели — нет. Так что они не будут знать о нашем появлении до последнего момента. Итак, еще раз. Парни, — он посмотрел на своих бойцов. — Перекрываете все входы-выходы. Атакуете не раздумывая. Мы с Ильей и его ребятами врываемся с главного входа. Твоя главная задача, — бородач перевел взгляд на меня, — твари. Призыватели там собрались опытные, так что и зверье вытянут солидное. К тому же группа большая, слаженная. И оружие имеется, так что не забываем про защиту.

Заброшенный деревообрабатывающий комбинат выглядел печально. Пустые оконные проемы, наполовину провалившаяся крыша, облезлые стены, ржавая техника перед зданием. Подъехав вплотную к главному входу, мы остановились.

— Ну все, народ, — с крайне серьезным видом произнес Онежский. — Погнали…

Разъехались двери автобуса, и полтора десятка магов один за другим выскользнули наружу. Мгновение-другое — и послышался свист, вой и треск заклинаний. Почти тут же в наш транспорт шарахнуло что-то крайне мощное. Магическая защита не позволила ему взорваться, но… перевернула.

— И какого хера?.. — сдавленно произнес я, изворачиваясь, чтобы вернуться в вертикальное положение.

По машине тем временем продолжали бить, отчего та содрогалась. Бой, судя по звукам, становился все яростнее.

Отыскав взглядом Онежского, обнаружил, что тот растерян. Впрочем, ничего удивительного. Он рассчитывал взять призывателей тепленькими и никак не ожидал, что к нашему появлению будут готовы. Обосрались его разведчики, причем знатно. Ну да и хрен с ними, пора действовать…

Дверной проем в бочине автобуса оставался открытым. Ухватившись за край, я подтянулся и буквально вышвырнул себя наружу. В ту же секунду по транспорту опять долбанули магией — огромным сгустком фиолетового свечения.

— Вылезайте! — рявкнул я своим и Онежскому, после чего совершил семиметровый «прыжок веры» до прицепа со сдувшимися колесами.

Потратил пару секунд, чтобы перевести дух, затем осторожненько выглянул. Нужно было оценить положение.

Как по мне — полная жопа. Семь-восемь бойцов Онежского валялись у стен здания, и изувечили их основательно. Насчет остальных… Хер знает, я их тупо не видел. Возможно, пробрались в здание и продолжают воевать. За этот вариант развития событий говорило то, что звуки боя не стихали.

Пока осматривался, успел заметить, что физрук с остальными и Андрей покинули-таки автобус и нашли укрытия. Вот и хорошо. Так-с, ну а теперь пора действовать…

Защитив себя всем, чем только можно, я вновь высунулся. Тут же выцепил взглядом мага в оконном проеме второго этажа и запустил в него заклинанием собственного изобретения, которое назвал «каруселькой».