— И как? Призвал?

— Естественно, — глаза парня сверкнули. — Причем на сей раз монстр был покрупнее.

— Значит, каждый раз, когда ты хочешь призвать из ада чудовище, то должен кого-то убить? — нахмурился Онежский.

— Пальцем в небо, дядя, — призыватель ухмыльнулся. — Так было только два первых раза. Потом я научился выдергивать этих уродов просто так. Сам не понимаю каким образом, но… Просто начало получаться. И с каждым разом твари были все мощнее. Это как в игре — переходишь на новый уровень.

— И насколько мощную тварь ты можешь призвать?

— По нашей ранговой системе — девятку, — в голосе парня слышались нотки гордости.

— У вас еще и ранговая система есть, — я удивленно качнул головой. — Вау… Что ж, давай, просвещай.

— Вы ведь видите, что адские твари — это как сиамские близнецы. Слеплены из многих тел. Поэтому иногда мы называем их «слепками». Тот карлик, которого я призвал первый раз, относится к нулевому рангу. Обычный уродец, который сам по себе — первый ранг. Если к нему присобачен еще один, то второй. Если…

— Понятно, — перебил я. — Ранг зависит от количества грешников, составляющих тварь. Стало быть, ты способен призвать довольно-таки крупную зверюгу, да?

— Верно. Для моих лет и стажа это очень даже неплохой результат. Так Сухой сказал.

— Может, он тебе еще и грамоту с медалькой дал? — усмехнулся я, задумчиво разглядывая парня. Что-то не сходилось. И я даже понимал, что именно… — Знаешь, для призывателя, который может вытянуть такую крупную хреновину, ты выглядишь… гм… довольно неплохо. Вполне себе нормальный, если бы не глаза. А мне не так давно повстречался другой представитель вашей братии. Судя по всему, намного слабее тебя, поскольку натравил на меня тварь всего лишь второго ранга. Но суть не в этом… — я прищурился, вспоминая Станислава. — Когда я смотрел на этого призывателя, то не мог отделаться от ощущения, что он серьезно болен. И что ему осталось очень недолго.

— А-а, — понимающе кивнул парень. — Да, такое бывает.

— Пояснишь?

— А что мне за это будет?

— Ничего особенного. Просто я не заставлю тебя согнуться в очередном приступе сильнейшей боли. В твоем случае это очень даже неплохой подарок.

Призыватель помрачнел. Несколько секунд он молчал, собираясь с мыслями, затем начал объяснять:

— Скорее всего тебе попался тот, кого мы называем праведниками. Это… недопризыватель. Такие были и у нас. Правда, — он усмехнулся, — недолго. Дохнут они и впрямь быстро.

— Почему же?

— Связь с адом может появиться у кого угодно. Подростка, старика, вора, убийцы, школьного учителя, матери-героини… Но чтобы она не вредила, нужно иметь по-настоящему темную душу. Именно поэтому настоящими призывателями становятся убийцы, маньяки, садисты и так далее.

— Стоп-стоп-стоп… — нахмурился Онежский. — Ты ведь говорил, что совершил первое убийство уже после того, как ад… ну, начал звать тебя.

— Да, все так, — парень смотрел на аристократа со злорадством. — Но это не означает, что раньше я был пай-мальчиком. Мне с детства хотелось отнять чью-нибудь жизнь. Сначала я отрывался на насекомых. Помню, как кайфовал в деревне у бабушки, гоняя по дому с мухобойкой. По полсотни тварей в день мог замочить. Кошек мучил, собак… Потом, в старших классах, перешел на школьных слабаков. А уж как я с девственностью расстался… М-м-м…

Он довольно оскалился, демонстрируя нечищеные зубы, и мне захотелось одним ударом ноги сломать ему челюсть. Возможно, так и поступлю. Но лишь когда этот урод выложит все, что меня интересует.

— С тобой все ясно, — сказал Онежский. — Давай дальше про праведников.

— Да чего про них говорить? Неудачники. Ослы, которые неспособны по достоинству оценить дар, который получили. Сама их душа противится связи с Преисподней. Поэтому та потихоньку и высасывает из них жизнь, считая этих лохов… как это… — призыватель пощелкал пальцами, вспоминая нужное слово, — профнепригодными, во!.. Но они сами виноваты. Не хотят развиваться.

— Развиваться?

— Ага. Мы постоянно это делаем. По Преисподней бродит множество тварей, которых пока невозможно призвать из-за того, что нам не хватает сил. Но Сухой и лидеры других группировок нашли способ стать сильнее.

— И как же?

— А ты попробуй догадаться, дядя, — призыватель снисходительно посмотрел на Онежского.

— Давай я попробую, — сказал я. — Что-то мне подсказывает, что все дело в вашей отмороженности. Кто больше отбит на голову, у кого больше грешков, тот и сильнее.

— Какой сообразительный сопляк, — усмехнулся парень и тут же заработал несильного леща. — Да, ты прав. Чем темнее у призывателя душа, тем он сильнее.

— Значит, вы творите всякую дичь…

— Можешь называть это как хочешь. Но в целом так и есть. Раз в пару недель мы ловим всяких бедолаг. Привозим их сюда, как следует веселимся, потом убиваем их. Тут неподалеку целое кладбище.

— Ты говорил о других группировках. Много их?

— Достаточно. Старшие говорят, что с каждым днем таких, как мы, становится все больше. Так что скоро, господа маги, — ублюдок попытался изобразить зловещую улыбку, — вам придется потесниться. Этот мир будет нашим.

— Ну, по крайней мере, конкретно ты этого не увидишь, — я улыбнулся в ответ. А затем дождался кивка от Онежского и при помощи телекинеза свернул призывателю шею, невольно подумав, что по его меркам только что стал чуточку сильнее.

Вскоре мы покинули подвал. Отыскали «кладбище», о котором говорил парень, затем Онежский вызвал ребят из службы магической безопасности. Пока ждали их, перевернули автобус обратно на колеса. Один из бойцов аристократа залез внутрь, попытался завести мотор — и, о чудо, получилось.

— Ну что, Илья, как тебе поездочка? — спросил Онежский, окидывая логово призывателей задумчивым взглядом.

— Ну, ничего так, — я пожал плечами. — Достаточно плодотворно. Меня сейчас главным образом интересует, что будем делать с Велей? Я на сто процентов уверен, что речь идет о Прохорове.

— Я тоже. Но доказательств нет. Так что пока предъявлять ему нечего. Впрочем, теперь я буду вести с ним дела гораздо аккуратнее. Ну и подумаю, как поймать его с поличным.

— Не забывай еще, что Веля вполне может быть не единственным, кто завел любовь-морковь с призывателями. Сам говорил: у них там целый междусобойчик.

— И опять ты прав, Илья, — Онежский улыбнулся и похлопал меня по плечу. — В общем, дел впереди хренова гора.

Я в ответ усмехнулся. Хренова гора дел… Разве когда-нибудь было иначе?

— Добрый день, Павел Эдуардович, — сидевший за столом в своем кабинете Овсянников заставил себя приветливо улыбнуться, хотя возникший на пороге парень не был ему особенно приятен. — Проходите, располагайтесь. С чем пожаловали?

Городецкий прошел к рабочему месту ректора и устроился на стуле. Судя по выражению на красиво-мерзком лице, тот был доволен.

— С хорошими новостями, — произнес молодой маг. — Насчет нашего дела.

— Вот как? Я вас слушаю.

— Все оказалось даже проще, чем я рассчитывал. Дьяков уже готов к тому, чтобы… — Городецкий развел руками и довольно фальшиво изобразил скорбь. — Остается только активировать все, что я создал.

— Вы уверены? — Овсянников прищурился.

— Абсолютно. Поверьте, я не в первый раз проворачиваю такие дела. Без единой осечки, между прочим, — последнюю фразу Городецкий произносил, даже не пытаясь скрыть хвастовства, отчего стал казаться еще неприятнее.

Ректор в ответ задумчиво покивал. Если все так, как говорит этот тип, то замечательно. Еще день-два, и о Дьякове можно будет забыть навсегда.

«А молодец Елизар, умеет собрать вокруг себя нужных людей», — подумал Овсянников, изучая крайне довольного собой Городецкого.

— В таком случае, — сказал он и улыбнулся, — действуйте. Нужна какая-нибудь помощь?

— В единственном моменте, — ответил молодой маг. — Нужен адрес Дьякова. Заклинание-активатор лучше установить на объекте, которого он рано или поздно обязательно коснется. Подъездная дверь подходит для этого лучше всего.