Что же привело тебя сюда, в гнездо порока? Поругалась с Вадиком, или он так заработался, что его дружок не фурычит больше, а тебе уж не в терпеж?

Такое сплошь и рядом, и те, кто не хочет осложнять свою жизнь постоянным любовником или любовницей, приходят к нам, чтобы выпустить пар в темноте с незнакомцем или незнакомкой.

У нас с этим строго. Никаких личных контактов сотрудников мы не выдаем, даже если очень просят, очень непростые люди.

Черное платье, черные, длинные волосы, черная повязка на глазах и темно-красная помада на губах.

Сколько раз я видел это здесь? Не счесть! Но взволновала меня только ты! Как будто и не было всех прошедших лет и ножей, вонзенных в спину.

Протянула ко мне руки, еще раз, нервно облизнув губы. В полутьме это выглядело не то, что сексуально, развратно.

Сердце пропустило удар. Выдохнул и, дернув ее на себя, привлёк к себе, быть может, излишне резко и близко. Девушка испуганно охнула, и меня повело. Голова закружилась, а в штанах стало невыносимо тесно.

Взял ее за левую руку, правую положил на талию. Она на плечо. Я чувствовал ее жар даже через ткань. Смотрю только на ее приоткрытые от волнения губы и теряю связь с реальностью.

Шаг. Поворот. Еще шаг. Наклон и она вцепляется в меня словно кошка, чтобы не упасть.

О Черт! Эта сумасшедшая без бюстгалтера!

Я даже через ткань своей рубашки и ее платья, чувствовал сейчас твердость ее сосков.

Они ведь все еще так же нежно-розового цвета, верно?

Я еще помню, как ее словно током било, когда я крутил их, между своих пальцев слегка касаясь вершинок самым кончиком языка.

Воспоминания свели меня с ума окончательно. Я слишком долго мечтал о ней, чтобы сдерживаться сейчас.

Дав волю страсти, пытаюсь задрать ее платье, хватаю за волосы, поднимая ее голову, и наконец-то касаюсь ее соблазнительных губ.

Она сопротивляется. Пытается меня оттолкнуть, но только будит во мне зверя.

Еще крепче сжимаю ее волосы, углубляю поцелуй и прижимаю сучку к стене.

— Отпустите! Вы меня неправильно поняли! — кричит в панике, как только прекращаю поцелуй. — Я не за этим сюда пришла! Только танцевать! Слышите?!

— Правда? А мне говорили, что сюда все приходят, как раз, только за этим… — шепчу охрипшим голосом.

— Игорь? — выдыхает мое имя в шоке, вздрагивает от его звука и как-то по-детски всхлипывает, словно собирается заплакать.

И мне тоже вдруг резко захотелось заплакать, совсем как в то утро, когда увидел ее спящей на груди голого Вадика. Она была прикрыта простынью, но понятно ведь, что тоже голая. Их одежда была разбросана по всей комнате. Ее красные трусики, вообще с тумбочки прикроватной свисали.

Это гребаное блядство мне до сих пор в кошмарных снах видится.

— Арииина. Мое горькое проклятие, — выдыхаю, все еще не веря где-то, что вижу сейчас перед собой именно ее. И снова касаюсь ее губ, потому что, просто не могу себе в этом отказать.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍И она ответила! Страстно. Жарко. Не терпеливо!

Ее язык просто свел меня с ума. Член мгновенно стал каменным, по позвоночнику побежали разряды тока. Руки мои сжали ее бедра. Черт как же хочется ко всем чертям разодрать ее колготки, сорвать трусики и взять ее прямо здесь! У этой стены.

Пусть предательница! Пусть изменщица! Но сегодня она таки будет моей!

Помню, что поклялся себе ее не прощать и сейчас не собираюсь! Просто хочу, наконец, взять свое!

Но здесь нельзя. Борис запрещает смотрителям развлечения с клиентами.

— Пойдем, — говорю. — Куда угодно пойдем. Хочу тебя.

Игры в прелюдии и приличия, сейчас напрасная трата времени. Я боялся, что она снова ускользнет от меня, прямо сейчас, подобно сну или миражу. Так же неожиданно, как и появилась.

— Поздно! — говорит.

Решительно выдергивает свою руку из моей, срывает с глаз повязку, упирается руками в стену и смотрит на меня при том с такой ненавистью, словно я только что ее матушку грохнул, и дом их спалил заодно.

И тут мне становится все ясно. Аж на смех пробивает:

— Специально для этого сюда и пришла, да? — спрашиваю как можно спокойнее, хотя в душе уже кипит вулкан бешенства. — В очередной раз соблазнить и обломать? Тебя это потом под другими заводит, так?

Аж сердце заныло, как подумал, что, лежа под Вадиком, она текла, вспоминая как крутила нами обоими.

— Я не знала, что здесь будешь ты! — говорит! Без всякого стеснения говорит!

Замужняя, сука, баба!

— Ну конечно! Ты же пришла, тупо потрахаться с первым встречным! Так чем я не хорош? — кричу, потеряв терпение. — Сантиметрами не дорос? Неужели еще помнишь моего дружка?

И тут же получаю пощечину.

— Ты ничего не знаешь о моей жизни! Ничего! — шипит мне в лицо словно змея. — Ты бросил меня! Предал! Оставил! И не имеешь права судить меня, не зная, как я жила все эти годы!

Я лишь качаю головой.

Как все, блядь у нее удобно! Вы только посмотрите!

Я предал! Я бросил! Я во всем виноват! Нашла Иуду, сука!

— Это я прыгнул в постель к Вадику Гараеву и вышел за него замуж, позабыв про клятвы и обещания данные другому?? — спрашиваю с холодной яростью.

— Я же приходила к тебе! Я объясняла, как было! Ты не поверил! — голос Арины, как и тогда, дрожит от слез, а мне, как и тогда хочется лишь закатиться нервным смехом.

— Ну что ты мне объяснила? Что? Что он тебя изнасиловал? Так я был там утром. Я видел, как мирно ты спала на его плече. Изнасилованные, в ванной отмываются по восемь часов, знаешь ли, но не как не посапывают мирно на плече у насильника!

— Он меня чем-то опоил! Я проснулась только в четыре часа дня тогда! Я говорила!

Из ненавистных глаз катятся крупные слезы, и мне становится тяжело дышать. Но, конечно же, от своей боли, что сдавливает грудь. Уж никак не от жалости к ней.

— Вот все у вас девочек так! Друзья привели! Друзья напоили, трусы стащили, на хуй усадили! — усмехаюсь сквозь еле сдерживаемую ярость.

Она замахивается, чтобы отвесить мне очередную пощечину, но я перехватываю ее руку в запястье и замираю от шока, чувствуя под кожей своих пальцев перекрестные, бугристые шрамы.

Дорогие друзья! Рада приветствовать вас на страницах новой книги!

Если история вас уже заинтересовала, поддержите пожалуйста мою музу лайком и комментарием.

Крепкого вам здоровья!

— Что это? — выдохнул, еле справившись с резкой болью в сердце.

— Тебе то, что? Какая разница что там, на руках у лгуньи! — кричит с испугу пытаясь высвободить руку. — Разве важно?

Переворачиваю ее руку, подношу к глазам. Шрамы старые, давно зажившие, но бугристые, неаккуратные. Словно она не один раз упрямо резала одно и то же место.

Меня словно кипятком окатывает от этого зрелища. Неужели все это, правда? Неужели она действительно пережила насилие тогда, а после того, как я ей не поверил… После того как прогнал ее, пошла и…

Пытаюсь схватить Арину за вторую руку, она не дает. Вырывается и убегает, пиная меня в левое колено.

Как только боль отпускает, я мчусь за ней, но нахожу только туфли, скинутые в коридоре, и начинаю долбиться в дверь уборной, понимая, что больше ей деваться некуда.

— Арина, открой! Арина! Давай поговорим! Арина!

Я не знаю, что я ей скажу, но что-то ведь должен!

Голова уже полнилась самыми ужасными картинами того, что она там сейчас может с собой сделать.

— Арина!

— Если ищешь босую девушку, то она на улицу побежала.

Сообщил один из охранников, подойдя.

Я тут же кидаюсь через пустой бар на улицу и, к счастью, успеваю.

Она ловит такси. Стоя босыми, мать ее, ногами на тротуаре!

На улице похолодало и накрапывает дождь.

Перед Ариной тормозит такси, но я успеваю подхватить ее на руки раньше и несусь с ней к своей машине.

Арина испуганно взвизгивает и снова впивается в мои плечи.