— Да, Вер. Говори, — отвечает как можно равнодушнее.

На крыше моего дома стоит вышка оператора мобильной связи и микрофон у смартфона хороший, так, что слышимость прекрасная.

— Что ж ты трубку не берешь, кулема?

— На беззвучном был. А что?

— Вадим нас нашел! — слышу я взволнованный голос видимо, все еще ее лучшей подруги, Веры Барашниковой. — Он забрал Надю, она сама захотела с ним пойти, правда. Я ж не могла запретить ей, правильно? Он сказал, что они сейчас поедут, заберут тебя от подруги, а потом, вы все вместе вернетесь домой.

— Как он нас нашел? Я же сменила симку!

— Не знаю, Ариш. Не знаю. Но ты лучше сама сейчас вернись домой и позвони ему, пока он тебя опять в комнате не запер и на колеса не посадил!

Мое сознание снова разрывает на тысячи частей!

Она, что, сбежала от Вадима вместе с дочкой? Как я это упустил, следя?

Он держал ее взаперти и на таблетках?! Чтобы была тихой и послушной все это время? Чтобы не сопротивлялась ему в постели? В первый раз опоил, и понравилось так?

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- Хорошо, Вер. — говорит резко севшим голосом. — Я возвращаюсь. Завтра отзвонюсь.

— Как давно? — спрашиваю, присев перед ней.

— Что? — спрашивает растерянно.

— Как давно он дает тебе таблетки? Все эти восемь лет? И в беременность давал?

— Мне нужно идти! — подхватывается она. — Отвези меня в бор. Сроч…

Арина вздрагивает всем телом от пронзительного звонка в дверь. В ее глазах мгновенно вспыхивает животный ужас.

Звонят настойчиво, не переставая.

Я тихонечко подхожу к двери, заглядываю в глазок. Там стоит этот прилизанный дьявол. Подбородок, задран вверх, скулы сжаты, в голубых глазах зияет призрение ко всему миру.

Я знаю этот вид.

Фактически боевая стойка. Готов в любой момент, без колебаний наградить хукам справа.

— Он? — тихо спрашивает Арина, надевая мои тапочки.

— Иди в комнату. Я поговорю с ним! — я несказанно рад, что теперь есть куда выплеснуть свое бешенство.

— Нет. Это ты иди. А я выйду к нему! — заявляет Арина решительно.

— Ты же ушла от него? Сбежала! Я ведь правильно понял?

Молчит, закусывая губы.

— Ну, вот и не возвращайся! Плохая примета. Я все решу.

Пытаюсь втолкнуть Арину в комнату.

— У него в машине ребенок! Надя ждет меня! И я пойду. Не вмешивайся! — грубо отталкивает мои руки. И не ищи нас! Не смей вторгаться в нашу жизнь! Тебя она не касается! Уйди в комнату.

— Не оставлю! — качаю головой. — Прости! Но на сей раз — не оставлю. Не могу.

— Не прощу! Поклялась себе тогда, что не прощу! Даже если однажды придешь, и на коленях ползать будешь! И не прощу! — шипит зло, словно кобра. — Если хочешь, чтобы у твоей дочери было все хорошо, ни преследуй, ни меня, ни ее. Марш в комнату!

Я готов был драться за Арину словно лев, до последней капли крови! Готов был зубами вгрызться Вадиму в глотку и разорвать ее без жалости, но Арина права: там внизу, маленькая девочка с моими глазами, ждет своего любимого папу.

Вадим, похоже, действительно любит Надю, я видел, как он качал ее на качелях в парке, как фотографировал, как смешил, как они вместе ели мороженое. Как он бережно поправлял ей волосы и вытирал губы. Я видел, как льнула к нему девочка, как радостно вокруг него скакала, обнимала его. И, если я убью или хотя бы изобью эту мразь, Надя никогда не поймет и не простит меня. Ведь наверняка, при ней они играют в идеальную семью.

Но, черт возьми! Сердце кровью обливается, как представлю, что эта мразь сделает с Ариной, когда они останутся наедине, за то, что она посмела сбежать, за то, что вышла из моей квартиры.

Я не могу! Я не имею права оставлять ее в его руках!

Я отступил, скрывшись в гостиной, но лишь для того, чтобы как следует подготовиться к наступлению.

Арина.

Арина.

Так страшно как сейчас, мне было, пожалуй, только в тот самый проклятый день. А еще на следующий, когда проснулась и ощутила боль во всем теле. Особенно в самом низу и в ногах. И когда увидела на среднем пальце правой руки, золотое кольцо с бриллиантами и белой жемчужиной. Очень дорогое кольцо.

Вадим уже работал помощником прокурора — читай своего отца, и зарплата у него была, конечно, очень даже неплохая, но не на такое ведь кольцо? Откуда у него такие деньги?

Впрочем, до этого ли сейчас? Почему меня это вообще волнует?!

Сдернув кольцо, швырнула его в стену.

На стуле, возле кровати, аккуратно сложенными лежали мои вещи. Трусики сверху.

Меня затрясло.

Перед глазами сразу замелькали ужасные картины, того, как отбивалась, как просила не делать, а он не слушал. Удерживал, придавливал собой, душил. Эти его отвратительно мокрые губы и длинные пальцы, срывающие одежду.

Как же дико тогда захотелось помыться! Смыть с тебя его мерзкие прикосновения! Содрать вместе с кожей!

Говорят — мыться сразу нельзя. Но мне можно. В полицию идти бесполезно. Это точно!

Завыв, вцепилась руками в волосы. Как он мог?! Как мог! Другом ведь себя называл! Другом!

Забыть! Забыть! Как можно скорее забыть! Никому не скажу! Даже Игорю! Ему, даже особенно! Не дай Бог, узнает! Будет смерть! А папаша, за своего выродка, засадит его пополной. Лет на двадцать! Это как пить дать.

Нет! Молчать! Молчать! Молчать! Забыть и молчать!

Вадим вошел в комнату с подносом полным еды. И с обворожительной улыбкой на губах. Словно после ночи взаимной, счастливой любви.

— Прости, котик. Вчера выпил. Был не сдержан. Но, я все искуплю. Обещаю. Колечко не понравилось? Я больше года на него копил. Но если хочешь, пойдем, обменяем на то, что понравится тебе.

Больше года копил?! Он это планировал??!

Я тогда совершенно точно сошла с ума. Повредилась рассудком. Я орала как дикий, раненый зверь. Я это осознавала, но ничего с собой поделать не могла. Перевернула на него поднос, кинула стулом, перевернула стол, запустила вазой.

— Подонок! Мразь! Ничтожество! Как ты мог?

Вадим постепенно притеснил меня к стене и схватил за руки, чтобы не расцарапала его холеную морду. Меня всю трясло от омерзения, что он рядом.

— Да, подонок! Да, мразь! Не сдержался! Не красиво поступил! — говорит, спокойно. — Признаю! Но сколько ж можно надо мной то издеваться, а? Пришла одна, в коротенькой юбченке, с голыми коленками, сисками, считай, что наголо и улыбается, и улыбается! Да тебя б в таком виде каждый отымел!

Я застыла шокированная. Так это я еще во всем и виновата?? Я??

— А, я….. - голос Вадика вдруг задрожал от слез. — Я люблю тебя, Арина! Люблю! Неужели не видишь! Неужели не понимаешь, как мне тяжело быть рядом и не касаться тебя! Зачем провоцируешь так?! Зачем?? Я ведь не хотел! Не хотел я! Понимаешь?

Вадим очень долго и очень успешно управлял мной с помощью чувства вины, которое буквально вдалбливал мне каждый день.

Я очень легко могу оказаться во всем виноватой и сейчас. Сама ведь ушла, забрала дочь и вышла из квартиры какого-то мужика. Очень надеюсь, кстати, что он не ломанется сейчас в квартиру, разбираться.

Если увидит, что это Игорь, в живых из них останется только один. И если это будет Вадим, то конец еще придет и мне.

— Господи, помоги! — перекрестившись, резко открыла дверь и сразу же поставила ногу за порог, чтобы не дать мужу возможности пройти в квартиру.

— Натешилась? Довольная? — спрашивает спокойно, но с такой злобной улыбкой, что хоть сейчас в преисподнюю проваливайся.

Меня затопило жаром, не знала, что сказать, но глаз не опустила.

Спокойно, девочка! Никто и не обещал, что будет легко! Но отступать ты права не имеешь! Только не сейчас!

— Идем. Надя ждет, — вышла и закрыла дверь. Пошла к выходу, но Вадим загородил собой путь.

— Ты возвращаешься только ради нее? — спрашивает с недовольством.