— Что такое? — насторожился Рогожин.

— Вадим же опекун. Его посадили! Дело громкое, значит за Надей не сегодня, так завтра, явятся органы опеки! Ее у меня заберут! Господи! И где раньше был мой разум!!

— Нет, нет, Арин! Даже не думай в ту сторону! Все будет хорошо! Я тебе обещаю! Слышишь! — Рогожин взял меня за плечи. — Ну-ка посмотри на меня! Посмотри, говорю.

Посмотрев в добрые глаза полные сочувствия, неожиданно для себя расплакалась.

— Ну, ты чего?

— Надя — моя единственная радость и единственный смысл держаться за эту жизнь, — с горечью призналась в самом очевидном на свете.

— Все будет хорошо. Обещаю! — Рогожин прижал меня к себе, позволяя плакать на его груди. Чем я и воспользовалась без малейшего смущения.

Оказывается, это большая и очень приятная роскошь, почувствовать себя слабой женщиной, на груди у сильного мужчины, действительно способного тебя защитить и при том, ничем не обидеть.

Не железная я. Не железная.

От мужчины очень приятно и еле уловимо пахло дезодорантом и мятой. И этот запах почему-то успокаивал.

Но поплакать вышло совсем немного. К воротам неожиданно подъехала незнакомая машина.

— Телевидение! — недовольно пробурчал Рогожин. — Держи себя в руках, Ариш. Ты имеешь полное право ничего не говорить им.

— Пропустить? — спросил молодой полицейский, из тех, что сопровождали Рогожина.

— Да, — кивнула решительно. — Бежать от них, смысла нет, мы ведь все равно сейчас выйдем за ворота.

— Я пойду за вещами? — шепнул Витя.

— Давай, — кивнула, нервно поправляя волосы.

Ко мне уже спешила высокая, худая девушка с тёмно-каштановыми волосами и плотный, седой мужчина с камерой на плече.

Здравствуйте, Арина! — излишне весело поприветствовала девушка, протягивая ко мне большой, синий микрофон. — Четвертый федеральный. Как вы можете прокомментировать задержание вашего свекра и мужа, и предъявленные им обвинения?

— Для меня это полный шок, — ответила как можно спокойнее.

— Вы не исключаете возможность того, что их могли подставить? — тут же сделала выводы девушка.

— Все, возможно. Следствие разберется, я думаю.

— И все же, как по-вашему — откуда у вашего свекра взялась сумма почти в сто миллионов рублей? Кому и чем он помогал? Может быть, на что-то закрывал глаза?

Смотря на то, как зеленые глаза журналистки горят профессиональным азартом, невольно усмехнулась. Извини милая, мне нечем тебя порадовать. От такой внушительной суммы, я и сама, мягко говоря, в шоке.

— Если это и так, то со мной он этим не делился, уж поверьте! Для меня, данная сумма, это нечто космическое. Тем более для нашего городка. Жили они всегда весьма скромно.

— А Ваш муж употребляет наркотики? — резво перескочила девушка.

— Нет, мы совсем недавно сдавали кровь на забор стволовых клеток.

— Вы доноры? — девушка, похоже, была очень удивлена.

— Да, — подтвердила спокойно и коротко.

— Идемте, Арина Андреевна! Нам пора.

Виктор передал чемоданы полицейским и, схватив меня за руку, решительно повел прочь со двора.

— Какого черта ты его выгораживаешь? — раздраженно спросил уже в машине.

— Это будет первое, о чем заявит его адвокат и это правда, Вить.

— Все прям ангелы пушистые! — проворчал мужчина недовольно.

Вопреки ожиданиям, меня проводили не в допросную, а в кабинет начальника местного главка, где сейчас расположился областной генерал.

Так же, в кабинете сидели начальник главка, полковник Синицын, весь белехонький от страха, а по другую сторону длинного, переговорного стола, сидел Смирнов, мать его. В дорогущем тёмно-синим костюме, что просто невероятно ему шел, ни менее дорогом галстуке, в тон костюму, с идеальный прической и выправкой. Хоть бери, и прям щас с ним в загс иди. Спец-агент хренов!

Смотрит строго, исподлобья, а уголками губ улыбается и передает одними губами:

— Не бойся, моя девочка. Все будет хорошо.

— Уже давно не твоя, — отвечаю, пытаясь справиться с дрожью в пальцах. Тоже мне! Раскатил губу уже!

— Но ведь и не его?

— Никогда не была его, — признаюсь, сглатывая ком горечи. — Так же, как и твоей, никогда больше не буду.

Резко отвернулась от Смирнова, пока нас не спалили.

А дальше, эта стая правоохранителей мучила меня вопросами почти три часа. Одними и теми же, но по-разному поданными. И по кругу. Надеясь, что я потеряю бдительность и где-то да ошибусь. Проболтаюсь о чем-то важном. Вот только не о чем мне было пробалтываться. Не знала я ничего, к своему большому счастью.

Наконец генерал смилостивился и отпустил. Сказав, что возможно, меня еще не раз вызовут.

В чем я даже не сомневалась.

Вите было велено отвести меня домой, но за нами увязался и Игорь.

— Устала? — спросил, как-то слишком ласково. Еле сдерживаясь чтобы не обнять. Как мне показалось.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- Не то слово! — я еле сдерживалась, чтобы не потянуться. От долгого сидения все тело затекло.

А вот Витя, на мое удивление, не постеснялся. Просто подошел и обнял за плечи, чем заслужил воистину свирепый взгляд от Смирнова.

Отстраняться я не стала, напротив, придвинулась к блондину поближе.

— Домой? — спросил, он ласково.

— Сначала к подруге, дочку заберем.

— Я отвезу! — оживился Смирнов.

— Не стоит! — решительно осадила я. — Если есть время, удели его Любе. Она ждет.

Я снова резко отвернулась от Смирнова, но ясно чувствовала, как его свирепый взгляд жжет мне спину.

Стало очень неприятно и горько.

Скорее всего, мне не удастся отделаться от него так просто. Он уже явно рассчитывает на мою свободу. Не приведи господь сменить одного маньяка на другого! Ни видеть, ни слышать его ни хочу! Ни тем более, терпеть его присутствие рядом.

— Я сегодня же займусь вопросом опеки! Не переживай даже! — заверил Витя. — Кто заключение подписывал о твоей недееспособности?

— В больнице Мурамцев, и конечно, коллегия медикосоциальной экспертизы.

— Ясно. Разберёмся. На развод подавать будешь?

— Конечно, буду, но, если честно, жутко боюсь! Я уверена, что адвокаты его вывернут и тогда, мне точно не поздоровится. Он не отпустит меня. Он помешан на мне, понимаешь?

Я поежилась от мурашек, что пробежали мало приятной волной, по всему телу.

— Уехать не могу! Сразу говорю! — предупредила очевидное предложение. — Мама болеет.

— А вместе с мамой переехать, не вариант разве?

— Куда? Кому мы нужны?

— Ну, я знаю, по крайней мере, одного человека, которому вы точно нужны сейчас.

Витя резко повернул совершенно на другую, от нужной мне улицы и погнал вперед.

— Ты свернул не туда, Вить! — напомнила я, но меня словно бы и не услышали, от чего на душе резко поплохело.

— Вить….

И снова меня встретило молчание.

В голове пронеслось громкое и невероятное — Меня похищают! — Выдохнула и внутренне сжалась, приготовившись к новым подарочкам жизни.

Наконец, Витя затормозил на набережной, возле трех машин премиум класса, перегородивших нам дорогу.

— Приехали. Выходим, — скомандовал Рогожин тоном, не терпящим возражении.

— Кто в тех машинах?

— Выйди и узнаешь.

— Не выйду, пока не узнаю! — решительно заявила я.

— Арин!

Я решительно скрестила руки на груди и тут дверца самой ближней к нам машины распахнулась и из нее выпорхнула перепуганная Надюшка, а следом за ней появился крайне серьезный Салынский!

От ужаса у меня в ушах кровь застучала оглушающими барабанами! Словно в кошмарном сне я наблюдала, как мужчина взял за руку мою дочь, привлек к себе и по-хозяйски положил свои огромные руки на ее маленькие плечи.

Огромные от страха, глаза дочери, будут сниться мне еще очень долго.

Я выскочила из машины словно ошпаренная, не помня себя, сердце стучала так, что его удары отдавались острой болью в груди.