— Ты прав. Я обещал всем, что уберегу парня. Беру свои слова обратно.

— Не крути, Крис! Ничего ты обратно не берешь. Ты не хочешь спорить со мной и все! Ты боишься разлада внутри нашей банды. И ты прав. Стоит нам оскалить зубы друг на друга и примерному семейству конец!

— Не будем думать об этом. Сегодня праздник!

— Не для всех, Крис. Уже не для всех!

9 часов 45 минут

Постовой Бэркли почувствовал, как под ним вздыбилась земля. Он испуганно отошел в сторону. Люк канализации открылся в центре тротуара у самого входа в торговый центр. Сегодня все магазины были закрыты, но на улицах было многолюдно.

Бэркли с удивлением наблюдал, как из колодца вылезают ребята в комбинезонах с перепачканными руками и лицами. Первым выбрался высокий здоровяк и подал руку следующему. Через минуту на поверхности оказалось четверо парней.

— Что, мальчики, и в праздники покоя не дают? — спросил постовой.

— Авария. Трубу прорвало, — ответил темнокожий.

— С праздником, служивый! — сказал круглолицый тип, направляясь к красному «шевроле», на борту которого стояло название фирмы технической помощи.

— Если бы ты знал, сколько мы этого имеем, браток, — скривил физиономию коренастый тип с черным курчавым чубом. — Ты бы не поверил!

— Представляю! — усмехнулся постовой.

Чернокожий закрыл люк и, насвистывая, пошел к «шевроле». Через минуту машина уехала, и Бэркли забыл о ней.

10 часов 15 минут

Чинар допил пиво и проглотил сэндвич. Сегодня он был в штатском и мог себе позволить не очень мягкие выражения в баре, где он завтракал со своим приятелем.

— Интересно, что же за выводы сделал комиссар? — рассуждал вслух Кэрр, не отрывая взгляда от приятеля.

— Он мне не докладывал. Но ты не беспокойся, он сумеет сделать правильные выводы. Кэрр сделал глоток и заявил:

— Ты понимаешь, Эд, у меня складывается такое впечатление, что я нахожусь в центре поля во время чемпионатам по футболу. Стадион забит до отказа, вокруг меня бегают игроки, над головой пролетает мяч, кто-то кому-то забивает голы, а меня не принимают в счет. Я смотрю на себя, на мне форма игрока, но игра проходит без меня. Никто мне не пасует, я лишь мешаю остальным, но продолжаю делать вид, что я играю и без толку бегаю от одних ворот к другим. Что может быть глупее?!

— Это ерунда, Майкл. Мне жаль, что ты не хочешь сказать мне имя человека, который тебе звонил.

— Ты про Форт-Гурон? Нос чего ты взял, что у меня есть информатор такого уровня?

— Ты играешь с огнем, Майкл. Это плохо кончится.

— Не каркай! Профессия репортера уголовной хроники так же опасна, как профессия полицейского.

— Дело не в опасности. Ты рассказал о своем сне про футбол, но и в жизни тебя хотят втравить в какую-то игру. Я не знаю в какую, но перед твоим носом начали крутить кино. Кому это выгодно? Только не ФБР.

— Конечно. Они вынули у меня пленку из аппарата.

— Но не Дэйтлон же! Он понятия не имел об этом свидании.

— С чего ты взял?

— Но это же совсем просто. Если Дэйтлон должен был встретиться с Кафри, то почему джи-мены не стали дожидаться его, а убили бандита? По всем законам облавы они должны были накрыть их обоих. Своей пальбой они лишь предостерегли Дэйтлона, что ни в какие ворота не лезет.

— Все это шелуха, Эд! Ше-лу-ха! Ты мне можешь объяснить главное? Как? Как Дэйтлону удалось сбежать из тюрьмы? Не ответишь. На этот вопрос тебе может ответить только Дэйтлон. А когда ты его поймаешь, то этот вопрос никого интересовать не будет. Мы могли бы задать этот вопрос мистеру Кафри; но господа джи-мены заткнули ему глотку. Какие выводы мы можем из этого сделать? Один из выводов заключается в том, что окружной прокурор Фостер сумасшедший.

Чинар поперхнулся пивом.

— Да, да, не удивляйся! Это взрослый дядя собирает пресс-конференцию, показывает докам-репортерам деревянный пистолет. Детскую игрушку, муляж! И утверждает, что с помощью этой игрушки Дэйтлон загнал вооруженную автоматами охрану в собственную камеру, разоружил ее и ушел. Я даже публиковать не стал этот бред. А кто ему машину ко входу подогнал?

— Плевать мне на эти выводы. Я скажу тебе одно: если Дэйтлона не поймает комиссар, то его не поймает никто. Я не верю прокурору, не верю в армию, не верю в ФБР. Эти люди могут вести войну, и как они ее ведут, мы видим. Законное решение истории можно доверить лишь криминальной полиции.

— Я рад, Эд, что ты патриот своего ведомства, но сегодня важен факт, а не частности. Ты, Бэрроу, Фостер, не имеет значения, кто. Важен результат.

— Любой результат оставит тебя без фактов, уважаемый репортер! Придется тебе историю Дэйтлона выдумывать.

К столику подошел официант с подносом, на котором стояло множество бутылок.

Резкий рев сирены разорвал тишину. Официант вздрогнул, поднос выскользнул у него из рук и упал на пол. Посетители повскакивали с мест и бросились к окнам, Кэрр и Чинар не были исключением.

С воем, раздирающим перепонки, и с визгом тормозов на вираже, промчалось пять полицейских машин, набитых вооруженными людьми до отказа.

— Мы должны быть там, где они! — крикнул Кэрр, направляясь за шляпой.

— Черт! Но сегодня же праздник! Кто кого грабит?

Чинар был растерян. Ему показалось, будто он стоит в центре поля вне игры.

Легерт сидел в кресле, наклонив седую голову над шахматной доской. Фостер откинулся на диване и пыхтел сигарой. Он уже загнал комиссара в угол и считал, что исход партии предрешен.

В гостиную вошла супруга прокурора с подвязанным поверх вечернего платья фартуком.

— Боже, Мэйбл, ты перепачкаешься и за стол сядешь не в синем платье, а в белом. Мука — вещь очень противная.

— Ничего подобного. С ней нужно уметь обращаться. Я же не могу доверить приготовление праздничного пирога прислуге. Это мое фирменное блюдо.

— Конечно! Я забыл об этом. Но я тебе не могу помочь.

— Но я не за этим здесь. Пришел курьер и принес ответ на твой запрос.

Она подошла к столу и, положив конверт, добавила:

— Бэрроу из ФБР звонил уже трижды. А этот помощник губернатора, забыла его имя, звонит через каждые десять минут.

— Ты сказала им, что меня сегодня не будет?

— Конечно. Но я не умею быть убедительна во лжи.

— За это я тебя и полюбил. Не снимай больше трубку, пусть этим займется горничная.

— Я рада, что ты не срываешься с места вскачь! Вы очень благотворно влияете на своего приятеля. Макс.

— Стараюсь. У женатых мужчин к старости появляются неврозы.

— Если бы меня не было у Вилла, он уже сидел бы в смирительной рубашке в определенном заведении.

— Боже упаси, Мэйбл. Я не имел в виду вас.

— Да, конечно, вам холостякам легко рассуждать.

Она развернулась и вышла. После того, как шлейф ее платья ускользнул за дверь, Легерт сказал:

— Читай, что они сообщают.

Фостер вскрыл конверт и пробежал глазами по записке.

— Боюсь, что ты прав, Макс. Сегодня работало около десяти банков в городе, но самый большой куш был в «Дженерал моторс». Дэйтлон унес миллион семьдесят три тысячи долларов. Рекордная цифра.

— Да. Мы проигрываем по всем позициям. У него налажена информационная служба, он имеет свою контрразведку и главное, это покровительство. Его прикрывают грудью. Грудь я вижу, лица пока разглядеть не могу.

— Говоря о покровителе, ты зачитываешь обвинение в тяжком преступлении кому-то из важных бонз государства?

— Я могу зачитывать обвинение сколько угодно, но без доказательств это называется клеветой. У меня нет времени на расследование, мне бы с Дэйтлоном справиться. Если я его возьму, то он мне все сам расскажет.

— Мало кто в это верит!

— Вот в этом и есть наш главный просчет. Нам необходимо привлечь людей на свою сторону. Нужно доказать, что мы не клоуны, а сила.

— А ты докажи, что прав ты! Сила на силу — это драка, а у драки всегда есть зрители и болельщики. Ты докажи, что ты прав! Защита закона, защита частной собственности, защита чего еще там? Кого это сегодня интересует? Народ не может выбраться из дерьма, ему не нужно доказывать, что Дэйтлон бандит, что он плохой. Нет! Дэйтлона необходимо стереть с лица земли и забыть о нем!