Чарли был убит наповал. Эта женщина вила из него веревки, а он не имел сил, чтобы сопротивляться. Он готов был броситься на нее, разорвать на ней одежду и повалить на ковер. Но Чарли привык ломать в себе любые порывы и желания, если они могли испортить начатый процесс. Он знал, что ответит на ее предложение согласием, но не стал его давать в ту же секунду. Эвелин поняла, что с этой минуты она стала самой богатой женщиной Нью-Йорка и этот сморчок полностью в ее руках.

— Вы правы, мисс Фричетт. Мне нужно подумать. Теперь мы вернемся к теме разговора, ради которого я вас попросил приехать ко мне. Задание сложное. К счастью, вы никогда не видели Олина Феннера. Он работал у меня и был лучшим экспертом по оружию. Сейчас он находится в Чикаго и входит в моб Дэйтлона-банкира. Мне нужно, чтобы Феннера доставили в мой офис живым. Его гибель — это крайняя мера, но необходимая, если вам станет ясно, что его невозможно выковырнуть из гнезда. Задание сложное, Эвелин.

Последние слова он произнес с неожиданной для себя нежностью.

— Других я не выполняю. У вас есть какие-то ориентиры?

— Есть данные, что люди Дэйтлона разбрелись по городу и собираются вместе только для выполнения задания. Я получил информацию, что Феннера неоднократно видели возле парка «Вашингтона» в восточной части Чикаго. Напротив центрального входа есть ресторан «Лолита». В ночное время он превращается в бордель. Феннер там бывает, но никогда не удается его выследить и узнать адрес. Он очень осторожен и хитер. В течение трех месяцев Феннера вели около сотни агентов, но так и не сумели его взять. Брать его при помощи силы бессмысленно. У Феннера силовой щит большой мощности. Ту нужен неординарный подход. У Феннера один недостаток. Он не может устоять перед красивой женщиной.

— Этот недостаток есть у всех мужчин, — сказала Эвелин. — Но почему вы называете недостатком нормальное проявление человеческой природы?

Последними словами она сгладила первоначальный выпад, когда заметила выражение лица Чарли. Замечание касалось его в большей степени, чем остальных мужчин.

Чарли встал с кушетки, подошел к столу и, выдвинув ящик, извлек из него тонкую черную папку.

— Тут небольшое досье на Феннера и два десятка хороших фотографий. Вам следует изучить эти документы к завтрашнему дню.

Доккер позвонил в колокольчик, и через несколько минут появился Люк. Ему понадобилось время, чтобы спуститься с верхнего этажа, где через каминную трубу было все хорошо слышно. Когда он вошел в комнату, Эвелин даже не взглянула в его сторону, а напрасно. Только она могла бы заметить сажу на коленях, грязь и штукатурку на плечах и без того грязного костюма телохранителя.

— Люк отвезет вас в аэропорт завтра днем, и вы передадите ему досье. Ваш самолет, в пятнадцать часов, рейс Нью-Йорк — Чикаго — Сан-Франциско. Держите меня в курсе дела. Ваша цель подготовить Феннера к транспортировке. Остальное сделают «уборщики». Я откомандирую в Чикаго четырех человек и дам вам номер телефона и пароль для связи. Но это после того, как вы устроитесь на месте и позвоните мне. Звоните ежедневно, я не хочу проводить вечера в волнении. Мне кажется, что у нас впереди большое будущее.

Чарли подошел к Эвелин и поцеловал ей руку. Он едва доставал своим лысым затылком до мочки ее уха, а по ширине превышал объемы женщины раза в четыре. Выглядело это комично, однако Эвелин мило улыбнулась и направилась к выходу. На этот раз Люк шел сзади.

Агент и секретарь дядюшки Понти, который уложил ее в свою постель с первого дня появления молоденькой потаскушки в кабинете, Эвелин на протяжении пяти лет получала гроши и подачки, сделала сегодня самую главную партию в свой жизни. Для этого ей понадобилось пять лет, чтобы накопить достаточно опыта и сил в борьбе за место под солнцем.

Она еще не переступила порог из гостиной на веранду, а в ее очаровательной головке уже созрел план, как стать вдовой вскоре после медового месяца с Великим Чарли Доккером.

В этой комнате побывал окружной прокурор и сказал, что подобные испытания в его возрасте чреваты плохими последствиями. Он назначил вместо себя следователя Ролекса, который славился тем, что умел загонять в тупик любого подозреваемого. Ему и поручили вести допрос. От криминальной полиции был назначен лейтенант Элквист — в качестве человека, участвовавшего в аресте преступников, но без права вмешательства. От федеральной полиции прибыл агент Холлис. Его босс счел, что такой мелочевкой самому заниматься не следует, но протокол допроса должен лечь на стол к нему, а уж потом с ним могут ознакомиться остальные участники или, как их уже называли, «охотники».

Милых подружек подвергли допросу третьей степени. В этом случае беседу проводят в специальном помещении, где стены, потолок и пол сверкают ослепительной белизной. В комнате не было окон, а единственная дверь не отличалась от стен. Вместо окон здесь горели мощные прожекторы, стоящие перед столом, и направлены они были в центр комнаты, где стоял единственный табурет. Лучи накалили воздух до предела. Стоящий на столе вентилятор, который обдувал экзекуторов, плохо спасал положение.

У всех входящих в это помещение очень быстро развязывался язык, и представителям закона не приходилось прибегать к запрещенным физическим методам воздействия.

Ее ввел полицейский и, усадив на табурет, тут же вышел. Девушка находилась в десяти футах от стола, которого она не видела. Прожекторы били по глазам. Она попыталась отвернуться, но ничего вокруг себя не увидела, белый свет был везде и слепил ее. Через несколько секунд она уже взмокла от невыносимой жары.

Из красотки она превратилась в жалкую общипанную курицу, на которую не обратит внимания и горбун из трущоб.

— Итак, мисс, приступим, — раздался резкий скрипучий голос. — Ваш допрос ведут представители высших эшелонов власти штата Мичиган. От нашего решения зависит ваша дальнейшая судьба. Вас арестовали в мотеле «Атланта», и уже доказано, что вы были любовницей и соучастницей Чезаре Кастелани. Ваше имя Майра Браун. Вам грозит тюремное заключение от десяти лет и выше за укрывательство особо опасного преступника и за соучастие в его преступлениях.

— Я не участвовала ни в каких преступлениях!

— Быть любовницей такого отъявленного бандита, как Кастелани, и не участвовать в преступлениях? Побойтесь Бога, мисс Браун! Одно то, что вы все о нем знали и укрывали его от полиции, — уже преступление. Присяжные не поверят ни одному вашему слову.

— Я не знала, что он преступник! — взвизгнула Майра.

— Только шлюхам неведомы имена клиентов и род их занятий, но вы себя к ним не причисляете, насколько мне известно. Глупо утверждать, что при вас не велись разговоры о грабежах и налетах. Глупо утверждать, что вы не видели у Кастелани оружия и не знали, каким способом человек добывает себе деньги на пропитание, и не только на это! По утверждениям свидетелей, вы находились в окружении преступной группы последнюю неделю. Это очень большой срок для тесного знакомства в тех условиях, в которых вы находились.

— Я свободная белая женщина, и мне уже двадцать три года, так что я сама могу выбирать, с кем мне спать, а с кем нет.

— Хороший ответ. Думаю, что суд вам прибавит лишних пару лет за это заявление, но никак не скостит срок.

— За что?! Докажите, что я преступница! Я не совершила ничего предосудительного.

— Любопытное заявление. Суд его воспримет как заведомую ложь, а присяжные оскалят зубы. Вы же сирота, мисс Браун. Отец вас бросил еще в детстве, а мать давно умерла. Вы работаете в цветочном салоне у Тайры-сан за тридцать пять долларов в неделю. Не так ли? К тому же за последний месяц вы ни разу там не появились. Так?

— Допустим! Что из этого?

— Допустим, то, что и зарплата невелика! Как же тогда объяснить, что вы снимаете пяти-комнатную квартиру на Линкольн-стрит, в одном из самых фешенебельных районов города, и щеголяете в норковой шубке, а в вашей сумочке лежит перстень с алмазом с булыжник величиной и золотая пудреница, инкрустированная бриллиантами? И все это вы приобрели на ваше жалованье?