– И я так считаю. Так оно есть на самом деле. Обычный откровенный разговор, – продолжал «дожимать» его штурмбаннфюрер. – Что может быть успокоительнее голоса милого твоей душе человека?

Штуберу посчастливилось присутствовать при этом «гипнотическом сеансе», как любил называть вербовку сам Скорцени. Он видел, как смертельно побледнел Олт Тибор, узнав о другой, «совершенно безобидной» папке и услышав свой голос. Но Скорцени это не трогало.

– Ладно, Олт, с объяснениями и сантиментами покончено, – неожиданно резко проговорил он, упираясь огромными ладонями в краешек стола и пронизывая венгра презрительно-ненавидящим взглядом. – Поэтому – к сути. Отныне ты будешь работать на гестапо и службу безопасности Германии, – только теперь наполнил штурмбаннфюрер третью, доселе пустовавшую, рюмку, предназначенную для Тибора.

– Значит, все это: изнасилование, убийство, следствие в полиции, следует рассматривать лишь как элементы вербовки?

– Работа у тебя будет на зависть чистая, – не обращал внимания на его эмоции Скорцени.

– То есть вы предлагаете мне работу?

– Нам нужно знать решительно все о том, что происходит в высшем эшелоне нилашистов. Знать привычки ваших партайгеноссе, их приверженности и слабости, взгляды, адреса их секретных квартир и места проживания любовниц…

По мере того как Скорцени расширял круг агентурных обязанностей Олта, лицо его все более озарялось какой-то внутренней умиротворенностью. Собственно, ничего страшного не происходило: от него требовали того, чем он, собственно, всю свою жизнь занимался: шпионить, доносить и снова шпионить…

– Это благодаря вашим просвещенным сведениям и умозаключениям мы сможем определять, кого из ваших боссов нам поддерживать, а кого вовремя убрать. Отныне вы – великий человек, Олт Тибор, – Скорцени выдержал паузу, опустошил рюмку, снова наполнил ее и… выплеснул содержимое в огонь. Словно совершал таинственный ритуал посвящения Олта Тибора в агенты. – Так на чем я остановился, Штубер?

– Вам, штурмбаннфюрер, лучше не повторять этих страшных слов.

– И все же?

– Вы утверждали, что отныне Олт Тибор становится вершителем венгерских судеб.

– И продолжаю утверждать это, Штубер. Пусть кто-то попытается усомниться в этом! Не тушуйтесь, Олт, отныне от вас зависит судьба Венгрии, судьбы многих ее политических деятелей, а в конечном итоге и судьба Центральной Европы.

– И вы… будете хоть как-то оплачивать мои услуги?

– Кличка твоя отныне Свирепый, – перешел Скорцени на «ты», опять не расслышав заданного Тибором вопроса. Банального денежного вопроса, явно не достойного величия этого человека. – Дел у тебя окажется не так уж и много. Но преданным будешь, как пес. И пока ты будешь преданным, можешь хоть через день насиловать и отправлять на тот свет самых красивых евреек Будапешта и его окраин. А? Самых красивых! Кому еще в этом мире позволено такое? Да никому! А ты все время толкуешь о каких-то деньгах, о плате.

– Ну, это я к тому, что расходы…

– Конечно, насиловать тоже нужно без особой огласки. Кому она, огласка, вообще нужна в таком деле? А если без огласки, то всем известно: простит гестапо, значит, простит и Бог. Но как только вздумаешь предать, решишь, что Великая Венгрия нечто большее, нежели Великая Германия… С тобой поступят точно так же, как ты – с этой несчастной. Тебя, – наклонился он к Олту, – растерзают так же, как ты растерзал свою евреечку. Не забыв, к тому же, изнасиловать. Об этом тоже позаботятся.

– Но клянусь матерью: я не насиловал и не убивал ее!

– Часовой, увести!

Штубер знал, что Скорцени специально пригласил его на этот урок вербовки. Он был недоволен тем, как медленно обрастает Штубер нужными людьми. Особенно его удивляла возня с Беркутом. Вся эта история с русским лейтенантом вообще была выше его понимания. Кроме того, он считал, что Штуберу, как человеку, которому придется работать с Олтом-Свирепым, положено знать всю подоплеку его вербовки. Это поможет находить ключ к азиатской натуре Тибора. И гауптштурмфюрер был согласен с ним.

Когда Олта увели, он сказал Скорцени:

– Здорово вы его завязали с этой жидовочкой, штурмбаннфюрер. Вроде бы старо как мир: пьянка, жертва на похмелье… А как подействовало! Этот тип, очевидно, до сих пор содрогается, вспоминая, как…

Скорцени немного замешкался. Наверно, решал: посвящать Штубера в последнюю тайну этого дела или все же не стоит?

– Видите ли, старина… Многие действительно считают, что спектакль с убитой девицей организовало СД или гестапо и что вся эта возня с Олтом Тибором задумана и спланирована мною.

– Собственно, я тоже так считаю, – не стал скрывать барон фон Штубер. – А что, разве?..

– На самом же деле все намного интереснее. Оказывается, таким способом его пытались убрать с дороги сами нилашисты.

– Это уже любопытно.

– Сценарий, правда, банальный. Но режиссура-то, режиссура осуществлена профессионалом. Все гладенько, все учли. Все, кроме Тибора Олта, чистенькие. Но, как видите, нам удалось вырвать его из рук венгерского правосудия, потому что высший суд в этом мире – это суд СД.

– Но зачем же нилашистам понадобилось все так усложнять? Можно было просто убрать Олта. Ведь теперь выяснится, что нилашисты просчитались, а значит, Тибор Олт спасен и по-прежнему опасен.

– Причем опасен как никогда раньше, – охотно согласился Скорцени, самодовольно ухмыльнувшись. – И в этом они действительно просчитались.

– Тогда в чем дело?

– Им понадобился политический труп, барон, именно политический, а не труп мученика за идею. Святомученики им совершенно не нужны, в наше время они уже не в моде. Это мы с вами – простые, загрубевшие вояки, Штубер. У политиков все более остервенело. Кому-то он здорово мешал. Подозреваю, что самому Салаши. Или кому-то из тех, кто претендует хотя бы на вторую-третью роль в «Скрещенных стрелах». Под его дудку все и закружилось. Я же на него случайно наткнулся. Нужен был человек, знающий политическую кухню нилашистов, их лица, биографии, привязанности, а значит, и слабости будущих вождей угро-рейха. Так что Тибора мне сам Бог послал. Естественно, с помощью осведомителя гестапо в венгерской полиции.

– Выходит, вы готовились к действиям в Будапеште задолго до того, как появилось решение фюрера направить вас сюда?

– Я могу назвать как минимум 10 столиц, в которых уже взрыхливаю почву так, словно через месяц понадобится совершать там перевороты. До тех пор, пока интересы Германии в них представляют «бухгалтеры» типа Везенмайера, фюрер рано или поздно вынужден будет бросать туда «коршунов Фриденталя». И кому тогда нужны наши отговорки: «не готовы», «не знали», «нужно как следует изучить ситуацию в стране, расконсервировать агентуру»?

Концовка этой истории в самом деле поразила Штубера. Выяснилось, что в связи с переворотом в Будапеште, Олт действительно ниспослан Скорцени если уж не Богом, то по крайней мере сатаной.

Сегодня днем, снова увидев его, Штубер сразу же поинтересовался у штурмбаннфюрера:

– Теперь-то нилашисты его не трогают?

– Там ведь тоже не самоубийцы. К тому же мы преподнесли им Тибора как спасенного мученика за дело их партии, который едва не стал жертвой происков ее политических противников. Не уточняя, кто конкретно имеется в виду. И они проглотили этого червячка, считая, что «дело» Олта оказалось очень кстати: глупое СД, в паре с гестапо, действительно преподнесло им подарок в виде партийного мученика. Ну а дальше они уж сами переговорили кое с кем в полиции, предупредили кое-кого из журналистов. Олту же приказали в политику впредь не соваться.

…Однако хватит воспоминаний. Судя по всему, Олт отрабатывает свое спасение честно. Штубер даже всерьез подумывал над тем, как бы включить его в свою группу «Рыцарей рейха». Таким хладнокровным и жестоким работенка у него всегда найдется.

– Здесь капитан Юхас, – негромко ответил Олт на вопрос, прозвучавший из-за двери. – Мне нужен командующий Венгерской Дунайской флотилией, флигель-адъютант Коломан Харди, – заученно отрапортовал он.