— Юншен, у тебя над головой светятся картинки неподобающего содержания, — окликнула меня с веранды жена. — Прекрати так кровожадно ревновать.

— Что? — Я даже остановился, а потом досадливо повел плечом, услышав смех. Лиса снова меня провела. — Ничего смешного. И никакой ревности. Мысли ты не читаешь.

— Угу. Не читаю, — согласилась Янли, спускаясь с крыльца и по дороге поправляя что-то только ей видимое на идеальной грядке лимонной мяты. — Но догадаться легко. Такое зверское выражение лица у тебя бывает лишь в одном случае: когда ты смотришь, как разыгрывает очередное представление твой шисюн. Бая Юэ тут нет, а зверское выражение лица есть. Выводы сделать несложно. Так что перестань ревновать во время тренировки.

— Ты еще не обнаружила новых свойств разных ядер? — решил я сменить тему на более… удобную и полезную. — Фиолетовая «интуиция» может обострять все пять чувств, это мы уже поняли. Возможно, при должном умении и развитии можно еще и осознанно пользоваться «шестым». Но вот… я так и не понял, как использовать красное и зеленое. За что может отвечать «жажда жизни» и «любовь»?

— «Жажда жизни» точно напрямую взаимодействует с фиолетовым ядром и отвечает за совершенно определенное чувство, которое в простонародье называется «заранее зад горит», — весело хмыкнула жена. — Это не считая того, что алая ци постепенно растит каналы в каждом жизненно важном органе и, судя по всему, ускоряет регенерацию.

— По-моему, ты слишком несерьезно настроена, — вздохнул я. — Никакой связи у фиолетового и красного ядра нет. И судить ядро лишь по его расположению в срамном месте тоже не стоит.

— Ну почему же, пятая точка у них одна на двоих, так что связь прямая.

— Янли…

— Зато отвлекся, — засмеялась лиса. — Не волнуйся. Все будет хорошо. В конце концов, кто сказал, что у нас всего одна попытка? Не получится сегодня, получится завтра.

— Значит, регенерация и самовосстановление. «Жажда жизни»… это действительно имеет смысл. Жаль, нет возможности поговорить с главой пика Целителей.

— Ага. Сходишь принесешь нашу «изящную госпожу»? А-Ер сам дойдет, точнее добежит, если его поклонница предложит свои услуги в транспортировке. А эту куклу пока лучше на ручках. Не нравится мне, как медленно он восстанавливается.

— Просто вместо медитаций или нормального сна шисюн Юэ вместе с твоим отцом опять разрабатывали план по захвату трех миров, — цыкнул я в сторону.

— А мне кажется, эльфу слишком понравился наш бутерброд. Дай ему волю, он бы из него не вылезал, только так и лечился бы, — задумчиво постучала пальцем по губам Янли.

— Вот именно. — Я нахмурился. — Именно поэтому я против такого лечения, когда речь не идет о жизни и смерти. Он вполне может восстановиться и сам, если того пожелает. Но упорно требует, чтобы мы даже его ци за него самостоятельно по каналам разгоняли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это в его характере — минимизировать затраты и усилия на выполнение любых действий, — пожала плечами жена. — Уф, с тобой я тоже скоро высоким слогом заговорю. Скажем проще — ленивец обыкновенный, хитровымученный.

— И говорить научишься, и нормально писать. — Я едва сдержал улыбку, вспомнив наш последний урок. Правда, каллиграфией мы занимались лишь пару палочек. Потом супруга взвыла и потребовала отдыха. Начертание одного символа около пятидесяти раз вывело ее из себя. А когда я попытался надавить авторитетом учителя, она… кхм… пустила в ход нечестные методы. Самое постыдное, что я даже не протестовал, когда вместо второй половины урока мы с женой целовались на столе для каллиграфии…

— Слушай, мучитель моего сердца, давай пока без правописания, а? — Янли притворно попятилась от меня, прикрывая половину лица рукавом.

— Моя дражайшая супруга… — с хитрой ухмылкой промурлыкал я, медленно преследуя ее вокруг жасминового куста.

— Ну или хотя бы только пару десятков, не больше. Для талисманов. Давай я лучше своему языку тебя научу? — предложила альтернативу Янли, продолжая удаляться от меня мелкими шажками.

— Моя прекрасная жена, — я подходил все ближе, — ты обещала.

— Да тьфу на тебя, Юншен! Нет у меня таланта к начертанию! — воскликнула она.

— Как ты там говорила? — продолжал наседать я. — Не умеешь — научим, не хочешь — заставим.

— Злые вы, уйду я от вас, — начала было любимую песню супруга, разворачиваясь ко мне спиной, и…

— Так зачем же медлить, крас-с-с-савица, — раздался потусторонний голос из чернильно-черного разрыва пространства, открывшегося прямо перед Янли. — Позволь ис-с-сполнить твое желание… немедля.

Янли:

— Интересно, так ли ощущают себя младенцы в утробе матери? — спросила я сама у себя и прижала к щеке… кажется, это была обычная подушка. Круглая, мягкая, пушистая, из какого-то приятного на ощупь и пахнущего свежестью материала.

Вокруг была темнота — не видно абсолютно ничего. Все, что я смогла понять за двадцать минут ползания на ощупь: я в какой-то огромной чаше. Чаше, обитой мягкой тканью и заполненной круглыми подушками, как детский бассейн шариками.

Обалдеть, меня украл плюшевый мишка-фетишист — или что? Что вообще это… было? И с какой радости? Ох, Юншен там с ума сходит. И отец, и брат. Где тут край чаши? Надо вылезать из гнезда местного «тедди» и искать дорогу домой, пока парни там не поубивались или еще чего не случилось.

Чуть отдохнув, попыталась добраться до того самого края, упорно двигаясь вперед. Только вот… края «чаши» оказались какие-то слишком высокие, уходя вертикально вверх. Я просто не ощутила их конца, будто бы передо мной была стена! Терзаемая плохим предчувствием, я натаскала как можно больше подушек к краю чаши, забралась на них… и с ужасом ощутила, что стенки моей мягкой тюрьмы внезапно изменяют направление.

— Это не чаша, — пробормотала я сама себе, — это сфера. Или таки чаша, но с высокими стенками и маленькой дыркой в потолке.

Нервно хмыкнув, я присела немного отдохнуть и подумать. Невольно вспомнился анекдот про банан, обезьяну и прапорщика: что тут думать, прыгать надо. Ну, хоть не расшибусь…

Пока я таращилась в темноту над головой, мыслей становилось все меньше. И уверенности, что там есть выход, тоже поубавилось. А потом вдруг в непроглядной тьме зажегся маленький огонек. Едва видный. Потом второй. Третий… И вот уже где-то в середине потолка видно целые созвездия.

То есть там небо? И выход? Так, Янли, встала и пошла строить пирамиду из подушек. Их здесь много, шанс построить великую и дотянуться до звезд есть. Кто, интересно, крышечку открыл? И надолго ли?

Пирамиду я соорудила на редкость быстро — за время предыдущих попыток навострилась: если пихать самые большие подушки в основание — даже и не сразу разваливается. Можно быстро-быстро взбежать и даже подпрыгнуть в верхней точке. Попытаюсь зацепиться пальцами за край звездного неба.

— Кхм, — сказало небо после второй попытки. — За это место лучше не надо. Иначе я точно уверюсь в том, что ты желаешь стать одной из моих спутниц.

Звезды потянулись ко мне плавным ручьем, и сильная и большая рука вытащила меня на «крышу» сферы за шиворот, усадив на чьи-то колени.

Самое странное, что это небо на ощупь точно соответствовало моему бреду про игрушечного мишку-фетишиста — оно было бархатным, теплым и однородным. То есть не похоже было, что кто-то во что-то такое одет, скорее этот кто-то… такой и есть — плюшевый. И в звездочку.

— Нравлюсь? — мурлыкнуло небо.

— Не особенно, — честно сказала я. — На ощупь приятный, а вообще — шуйсяо тебя знает, что ты такое.

— Ах да… смертным же нужен свет, чтобы видеть, — тяжело вздохнуло небо, и звезды на его теле загорелись ярче, а в районе головы раскрылись две луны. Точнее, это были светло-желтые радужки без зрачка.

— Красиво, — согласилась я, лихорадочно соображая, что вообще происходит и какого гуя в рюшках странное существо с галактикой в голове меня утащило. — Ты не мог бы… вернуть меня на место? Если вспомнить твои же слова о моих желаниях.