На пятый день за окном начинается метель. Снег сыпет так, что на улице абсолютно ничего не видно, кроме белой пелены. Я плачу. Именно сегодня мне должны были позволить увидеться с ребёнком, а из-за погодных условий из здания не выйти.

Я лежу в палате одна. Уж не знаю, это мне так повезло или Дмитриев постарался, но здесь есть даже маленький санузел. Я кажусь себе жалкой. Совсем расклеилась. За это время меня навестила только Вика. Скорее всего, она знает о том, какая я дурочка и как влипла с Максимом, поэтому мне стыдно смотреть ей в глаза. Я ведь столько рассказывала о нем, и она считала, что это о ее соседе. Получилось… неприятно. Вика сначала была неразговорчива, между нами двумя повисло напряжение, мы избегали отстрой темы, и мне стало жаль, что на этом, скорее всего, наша дружба закончится. Она и в самом деле прекрасный человек, и я невероятно благодарна ей за готовность взять на себя ответственность за моего ребёнка.

На часах полночь, а я все не сплю. Смотрю в потолок и размышляю о будущем. Строю планы. Хорошо, что у меня есть сбережения и их будет достаточно на первое время. Жаль, что нельзя заниматься работой прямо дома, я читала, что у младенцев может быть аллергия на цветочную пыльцу, поэтому из вариантов только няня либо мама. Работать мне придётся в любом случае.

Мои мысли прерывает вибрация мобильного телефона. Я тянусь за ним и замираю, когда замечаю сообщение от Дмитриева.

«Как самочувствие?»



Ирина

В первое мгновение, до того как я разобрала имя отправителя сообщения, мои глаза расширяются от удивления, а сердце радостно трепещет в груди. Яркий свет, исходящий от экрана телефона, слепит глаза в темноте, и я не сразу замечаю фамилию рядом с абонентом «Максим». Сначала думаю, что это мой парень, задерживаю дыхание, чувствую, как по коже проходят мурашки, эндорфины наполняют организм, блокируя физическую и душевную боль, а потом привыкаю к свету, приглядываюсь и вдруг понимаю, что это Дмитриев. Меня затапливает разочарование, ощущение, словно на голову вылили ведро ледяной воды.

Мои пальцы крепко впиваются в телефон, я прижимаю его к груди и прикрываю глаза. Обещала ведь себе больше не вестись на призрачные надежды, но каждый раз, когда слышу звук входящего сообщения, сердце сжимается внутри и шепчет: «Это может быть он».

Несколько минут спустя я все же открываю мессенджер и долго пялюсь в два таких простых, но важных для меня слова. Представляю, что бы ответила, если бы это был мой Максим, потом выбрасываю из головы глупые мысли и решаю, что нужно что-то написать. Хотя бы из чувства уважения и благодарности, ведь, если бы не незнакомец, возможно, все закончилось бы не так радостно. Теперь уже и то, что я до сих пор ни разу не видела сына, кажется мне не таким страшным, как если бы все закончилось моей смертью и я никогда не смогла бы познакомиться с ним, оставила бы его сиротой.

Я: «Спасибо, уже лучше».

Немного сухо, но что еще можно написать в такой ситуации человеку, которого видела два раза в жизни?

Максим Дмитриев: «Рад это слышать. Я буду завтра у тебя, если погода устаканится. Нужно что-то?»

Я: «Зачем?»

Максим Дмитриев: «Решить кое-какие дела с доктором».

Я понимаю, что речь, скорее всего, идет о деньгах, поэтому спешу написать:

«В детской комнате…»

Удаляю, не желая напоминать ему о кошмаре, который я сотворила в его квартире, и переписываю заново.

«В детской кроватке, под матрасиком, есть конверт с деньгами, этого должно быть достаточно, чтобы рассчитаться за мое пребывание в больнице. Возьми оттуда, пожалуйста, все, что потратил, и что еще нужно будет. Спасибо».

Мужчина что-то пишет, останавливается, снова появляется «карандашик». Ответ не приходит так долго, что я решаю, что на этом уже все. Но как только прячу телефон под подушку, вновь чувствую вибрацию.

Максим Дмитриев: «Деньги тебе еще пригодятся, так что не парься».

Я: «Нет, я так не могу».

Это и в самом деле кажется неправильным — принимать деньги от чужого человека, тем более мне — девушке, которая столько лет сама себя содержит и ни от кого не зависит. Или же я просто не привыкла к такому: до Максима мои парни щедростью не отличались, поэтому, когда он платил за наш отдых, мне всегда было неудобно. Так что говорить о поступке Дмитриева, который оплатил мое лечение, хотя по большому счету мог оставить меня ещё у порога роддома?

Максим Дмитриев: «А я могу».

Пока я думаю над ответом, приходит ещё одно сообщение.

Максим Дмитриев: «Ты давно должна была уже спать. Соблюдай режим».

Я: «Не могу уснуть. Из-за чертового снегопада я так и не увиделась с Тимуром».

Все-таки вываливаю на него то, что гложет меня весь день и не даёт покоя.

Максим Дмитриев: «Кто такой Тимур? Твоего сбежавшего жениха вроде бы Макс зовут».

Я: «Я так сына назвала».

Пауза. Я задерживаю дыхание. Не моргая смотрю в экран телефона.

Максим Дмитриев: «Хорошее имя. Спокойной ночи».

Я верчусь в кровати, не могу найти удобную позу, тело болит, и я все еще чувствую жуткую слабость. Мне не спится. Я пытаюсь встать и дойти до окна, получается далеко не с первого раза. До этого медсестра помогала добраться мне до санузла и обратно, и эти несколько метров казались мне стометровым забегом.

Я упираюсь руками в подоконник, не давая себе упасть прямо на пол, и смотрю на усыпанный снегом город, который на из-за уличных фонарей и горящего в окнах света смотрится невероятно сказочно. Последние редкие снежинки кружат в воздухе и растворяются в белом покрывале на земле. Это похоже на магию. Я поднимаю взгляд к темному небу: ни одной звездочки, даже луны не видно. Хотя и без снежной бури в мегаполисе звезды — большая редкость. Я вспоминаю свою родную деревушку и летние ночи, запах трав и усыпанное желтыми точками небо. Чувство ностальгии заполняет меня, в какой-то момент я даже задумываюсь: а не уехать ли нам с малышом туда на какое-то время? Отдохну от столичной суеты и вырежу из себя воспоминания о прошлом.

Звук мобильного телефона заставляет меня оторваться от созерцания заснеженной улицы и вернуться обратно в постель. Снова Дмитриев.

Максим Дмитриев: «Я выбросил медведя — уж прости, если что. Он меня нервировал. Все остальное на месте, можешь забрать, когда выпишут».

Я усмехаюсь, это похоже на знак. Прочь старую жизнь, нужно расчистить место для новой. Наполненной светом, уютом и тёплом. Пусть даже мне сейчас даже жить негде. Ничего, главное, что мы здоровы.

Я: «Спасибо за услугу. Это Максим подарил. Я бы его в любом случае выбросила».

Максим Дмитриев: «Не зря он не понравился мне с первого взгляда».

Слово за слово, короткие строчки, несколько вопросов, глупые стикеры. Я сама не замечаю, как мы переписываемся до самого утра. На мне срабатывает «эффект попутчика», когда два незнакомых человека едут куда-то на соседних местах и, зная о том, что больше никогда не встретятся, рассказывают друг другу о самом сокровенном, о том, что наболело, о переживаниях и разочарованиях.

Мне нужен был этот разговор, нужно было выговориться тому, кто не будет жалеть меня, не будет говорить, какая я глупышка, не будет насмехаться и злорадствовать. Проще всего поведать о своих неудачах незнакомцу, с которым ваши пути должны разойтись уже через несколько часов. Так должно было случиться и с нами, но что-то пошло не так, и на следующий день, проснувшись, я обнаруживаю рядом с кроватью мужчину со свёртком в руках.