Гнетущая тишина напрягает, поэтому я включаю радиостанцию, но где-то на полпути Света убавляет звук, впивается в меня взглядом и всё-таки не может удержать свой острый язычок за зубами:

— Нет, это точно не твой ребёнок, — хмыкает она, в ее глазах сияет победа, словно она только что разгадала сложную загадку. — Раньше ты и своих детей не очень-то и хотел, вот мне и интересно, чем же тебя так завлекла эта Ира, что ты согласился принять ее с… — здесь она останавливается, пытаясь подобрать нужные слова. — С прицепом.

— Это не твоего ума дело. Можешь думать что хочешь и строить какие угодно предположения, — сквозь зубы выплевываю я и с силой сжимаю руль.

— Интересно, она любит тебя или твои деньги? А что? — восклицает на мой выразительный взгляд, который намекает ей, что пора заткнуться. — Удобно ведь найти такого доброго дурачка, как ты, и вертеть как хочется. Помнится, ты всегда всем спешил на помощь, одалживал денег и не просил вернуть их обратно даже через год, тобой слишком легко помыкать, — заключает она, а я закатываю глаза: слишком уж много раз я слышал эти слова до этого.

— Думаю, на первое место в корыстном пользовании мной можно вынести тебя.

— Я серьезно, Максим, подумай о своём будущем, зачем тебе женщина с чужим ребёнком, когда можно родить своего? — с раздражением спрашивает она.

— Ирина прекрасно подходит на роль матери моего ребёнка, уж за это можешь не волноваться, я успел достаточно узнать ее, — вру, и эта ложь бесит Свету ещё больше, что делает меня чуточку счастливее. — По крайней мере, она уж точно не сбежит от меня в трудную минуту, потому что я не смогу спонсировать все ее прихоти, — давлю на «больное» место наших с бывшей отношений.

— Ты ведь знаешь, что все было не так, — дрогнувшим голосом произносит она и отворачивается к окну. Могу поспорить, ее молчание продлится недолго.

Мы доезжаем до дома Светы около часа ночи, дороги уже прилично замело, я понимаю, что возвращаться обратно не самое лучшее решение, но и оставлять одну в квартире Ирину в первый день после выписки тоже не хочется. Вдруг ей станет плохо?

Конечно, я мог бы остаться на ночь у родителей, а утром вернуться, но, зная наших коммунальщиков и их готовность к непогоде, в лучшем случае я смогу выехать из двора к завтрашнему вечеру. Поэтому лучше сейчас, пока дороги еще не настолько заснежены, чтобы застрять на первом повороте.

— Ну, ты выходишь? Уж прости, но дверцу, как принцессе, открывать не собираюсь. Слишком уж холодно на улице, — обращаюсь к Свете, которая прилипла взглядом к окну и не сдвигается с места.

— А ты… не останешься на ночь? — робко спрашивает она, поворачиваясь ко мне, хотя в глазах нет ни кротости, ни смущения. Прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня с надеждой. Выжидает.

— Где? — выгибаю бровь и всматриваюсь в черты лица девушки. Не верится, что когда-то был влюблён в неё по уши, хотя это и неудивительно, Света умеет преподнести себя, умеет быть интересной и остроумной. Умеет врать в глаза и красиво играть. Но несмотря на это я уверен: она даже в пятьдесят будет все так же обворожительна в глазах мужчин.

— Ну, у родителей останься, это самоубийство — вести машину в такую погоду. Снегопад какой, не видно же ничего.

— То есть все это время тебя не смущало, что мы двигались по заметенной дороге, а сейчас ты призываешь меня к разуму, — усмехаюсь я, раскусив ее мысли насчет того, чтоб затащить меня к себе.

— Не переиначивай, ты прекрасно понял, о чем я. Не будь идиотом, Макс, я ведь буду волноваться, это опасно.

— Я напишу тебе сообщение, не переживай, — говорю с издевкой. — А сейчас убирайся уже, мне еще обратно ехать.

— Будь осторожен, — шепчет на прощание, задерживаясь взглядом на моем лице, и тяжело вздыхает. — И сделай что-то с этой бородой, похож на монаха.

Она дергает ручку и неуклюже выходит из салона, оставляя после себя морозную свежесть, что забралась из улицы внутрь. Я наблюдаю за тем, как Света благополучно заходит в подъезд, а потом осторожно выруливаю прочь из двора. Видимость — не больше метра, дворники не справляются с тем количеством снега, который валит на лобовое стекло моего внедорожника. Я плетусь словно черепаха, задумчиво смотрю на белые хлопья. Если бы не потребность вести машину, обязательно полюбовался бы этой красотой. Кажется, в последний раз я видел снег года три назад, потому почти каждую зиму нахожусь в рейсе.

Глаза слипаются из-за усталости, на часах два ночи, на улице ни единой живой души, и я уже не уверен, в правильном ли направлении еду. Знаков, светофоров, поворотов — ничего не видно. Приходится включить навигатор и ехать по нему. Ветер завывает, несколько раз внедорожник заносит на повороте, и я начинаю жалеть в своём решении. Нужно было и в самом деле остаться у родителей или же просто выставить Свету за дверь и забыть о ней.

Не доезжая два квартала до дома, машина окончательно грязнет в снегу, и как бы я ни старался, а выехать из той кучи снега, в которую попал, не получается, да и дорога дальше, судя по всему, одни сугробы.

— Прекрасно, — шиплю я и изо всех сил ударяю ладонями по рулю. Глубоко дышу, пытаясь подавить злость, и решаю подождать, когда немного утихнет метель, а потом, если не получится вытолкать машину, дойду до дома пешком. Сколько тут осталось-то? Километра два?

Я пытаюсь занять себя чём-то, чтобы прекратить думать о Свете, о нашем браке, о том, можно ли было его спасти. Я слишком много разрешал ей, вот и результат. Разбаловал, ни в чем не ограничивал. Она считала, что я полностью в ее власти и никуда не денусь, но даже не предполагала, что мне просто нравилось угождать ей, смотреть, как радостно сияют ее глаза, чувствовать ее поцелуи, испытывать благодарность. Нравилось, что она принадлежит лишь мне, нравилась мысль, что мне есть для кого стараться, стремиться к большему. А все оказалось лишь обманом моего зрения. Большего разочарования в жизни не испытывал.

Я слушаю музыку, копаюсь в телефоне, а ближе к трём не выдерживаю и всё-таки решаюсь выйти наружу. Хорошо, что тепло оделся.

Хватаю с заднего сиденья перчатки, застегиваю доверху куртку, надеваю даже шапку, глушу мотор и открываю дверцу. В салон сразу же надувает снег, я выхожу и ёжусь под пронизывающим ветром: он с силой ударяет меня, ноги утопают в снегу. Несколько мгновений я все же медлю, решая, стоит ли вообще хотя бы пробовать добраться до дома сегодня, психую, но уперто шагаю вперёд в надежде, что телефон не разрядится на морозе и я смогу сориентироваться в переплетении улиц.

Уже через несколько минут лицо начинает щипать от холода и ветра, идти становится тяжело. Глупо же я встрял. Ругаю себя на чем свет стоит, ворчу что-то под нос и чувствую, как медленно начинаю замерзать. Снег то и дело попадает прямо в глаза, вызывая дискомфорт. Единственное, что хорошо, — минут через пятнадцать я поворачиваю налево и ветер теперь дует мне прямо в спину. Идти становится немного легче, но холод не отступает. А ещё через несколько минут садится батарейка на телефоне и я разочарованно стону. Прекрасно. Приплыли.



Ирина

У меня в голове не укладывается мысль, что Максим был женат. Сначала приняла девушку за его невесту и решила, что из-за меня у мужчины могут быть проблемы, но благодаря коротким фразам, подслушанным мной, не специально конечно, я поняла, что развод был далек от мирного и что Света эта вовсе не так просто явилась сюда в метель.

Она вообще с виду не вызывает никакой симпатии, и я безумно удивлена выбором Максима. Он спокоен, решителен, прямолинеен, надежен — по крайней мере, таким я его успела узнать, — она же наглая, капризная и высокомерная. Эти двое никак не сочетаются, разве что внешне. Да, со стороны они смотрятся хорошо и абсолютно подходят друг другу. Стройная, миниатюрная и стильная женщина — именно такая и должна быть женой Дмитриева. Под стать его квартире, дорогому автомобилю и ему самому.