— Не знаю, Ваше Высочество. Возможно, в Великом Храме. Разве они не дают пристанище жрецам, явившимся из иных мест?

— Ах, да, конечно! Выходит, к этому времени он уже мог поговорить с Апирисом?

— М-м-м… Полагаю, что мог, Ваше Высочество.

— Не встречал ли ты когда-нибудь Леди Вамию, Маллед?

— Нет, Ваше Высочество. — От сильного волнения из Малледа как бы сами собой выскакивали рубленые ответы.

— А Лорда Кадана?

— Нет, Ваше Высочество. — По крайней мере он знал, кто такой Лорд Кадан. О Леди Вамии и остальных он и слыхом не слыхивал.

— Леди Лузла?

— Нет, Ваше Высочество.

— Умеешь ли ты, Маллед, читать и писать?

— Немного, Ваше Высочество.

— Очень хорошо, — кивнул Гранзер. — Тогда я попрошу тебя кое-что для меня сделать.

— Все что смогу, Ваше Высочество.

— Если к тебе обратится кто-нибудь — Вамиа, Кадан или Лузла, а особенно Апирис или Ниниам… Нет, если с тобой вообще кто-то пожелает поговорить о пожаре или обсудить вопрос, не Заступник ли ты, то прошу тебя немедленно отправить мне письмо. А пока я хочу, чтобы ты не отвечал ни на какие вопросы, если это можно будет сделать без ущерба для твоей безопасности.

— Э… но почему, Ваше Высочество?

— В Зейдабаре, Маллед, происходят странные вещи, — замогильным голосом произнес Принц Гранзер. — Вещи, которые напрямую тебя не касаются, но требуют моего пристального внимания. И я прошу тебя оказать мне помощь.

— Как вам будет угодно, Ваше Высочество.

Принц Гранзер отвернулся, и Делбур дал Малледу знак уходить.

Кузнец повиновался.

Беседа поставила его в тупик. Ему казалось, Принц должен был побольше спрашивать о пожаре и о том, является ли он, Маллед, Богоизбранным Заступником. Вопросы же об аристократах, которых он и в глаза не видел, не имели никакого смысла. По дороге в Арсенал он непрестанно размышлял на эту тему.

Как только Маллед ушел, Гранзер спросил у Делбура:

— И что ты думаешь по этому поводу?

— По какому, Ваше Высочество?

— О правдивости его слов прежде всего.

Делбур задумчиво пожевал губами, покачался на каблуках и ответил:

— Мне не показалось, что он лжет. Да, он нервничал. Но этот человек — сельский житель. Как он мог не волноваться, беседуя с вами!

— Ты полагаешь, он оказался на пожаре случайно и у него не было иных мотивов, кроме патриотизма?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Делбур.

— И ты, конечно, считаешь, что он богами не отмечен?

— А вот на этот счет ничего определенного я ответить не могу. Он сказал, что не знает. Точно так же как я.

— М-м-м… — Гранзер взглянул в окно на дюжину едва видимых на фоне голубого неба лун.

— Следует ли установить за ним наблюдение, Ваше Высочество?

— Да, пожалуй, — согласился Гранзер. — И этот жрец из Бьекдау… как его там? Да, Вадевия… Присмотрите и за ним.

— Не вызвать ли его к вам для допроса?

— Нет. — Принц взял со стола недочитанный документ. — Пока рано. Посмотрим, чем он занимается. Обрати особое внимание на его связь с Апирисом. Сумел ли он войти с ним в контакт?

— Значит, вы действительно полагаете, что Верховный Жрец может быть участником какого-то заговора?

— Не имею понятия, Делбур. — Принц держал перед собой документ, не приступая к чтению. Он несколько секунд смотрел в окно, а затем, повернувшись к адъютанту, произнес:

— Не исключено, Апирис отказался встретиться с другим участником заговора, Вадевией, чтобы на Малледа не пало подозрение. Возможно, никакого Вадевии вообще не существует. Можно также допустить, что я разыграл весь этот спектакль, дабы ввести в заблуждение тебя и скрыть свои намерения отнять трон у тещи. С равной долей уверенности можно предположить, что я ввел тебя в заблуждение только потому, что подозреваю в заговоре против короны. Если начать теоретизировать, не имея достаточной информации, то можно делать любые желательные для тебя выводы. Можно обвинить кого угодно во всех мыслимых преступлениях. Чтобы избежать этого, я пытаюсь собрать как можно больше фактов. Я хочу обвинить только настоящих преступников. А когда это будет сделано, надеюсь увидеть их головы на кольях вдоль стены. Но я должен быть уверен, Делбур, что это не окажутся головы невинных людей.

— Понимаю, — не очень уверенно протянул адъютант и, помявшись немного, прибавил:

— А что касается Богоизбранного Заступника…

— Делбур, мне не известно, кто таковым является, — оборвал его Принц. — Я не знаю, есть ли вообще в наше время Заступник. Склоняюсь к тому, что такового не имеется. Если же он должен быть, то я не возражаю ни против Малледа, ни против Дузона, словом, любого более или менее разумного парня. Но ломать голову над этим не намерен. Клянусь Баэлом, мы правим миром, и я не уверен, что требуется какое-то внешнее проявление благорасположения богов для того, чтобы разбить несколько тысяч мятежников.

— Хм-м-м… — произнес Делбур, предпочитая воздержаться от более пространного ответа.

Принц прекрасно понимал, о чем думает его адъютант, но тем не менее разговор прекратил и вернулся к документу, изучение которого было прервано появлением Малледа.

Несколько тысяч мятежников — ничто. С несколькими тысячами Империя может разделаться без всякого труда.

Но совсем другое дело — несколько тысяч мятежников, за которыми стоит орда монстров-нежитей, ведомых таинственным колдуном с неопределенными возможностями. Несколько тысяч мятежников, с которыми Империи пришлось столкнуться впервые за последние двести лет и которые способны вдохновить на восстание миллионы людей на всех землях под Сотней Лун. Несколько тысяч мятежников, которым помогают предатели, окопавшиеся здесь, в Зейдабаре…

Да, проявление божественного расположения при таком раскладе было бы очень полезно.

Однако Гранзер не верил, что боги как-то себя проявят, и поступал сообразно этому предположению. Любое проявление неуверенности только ухудшило бы и без того скверную ситуацию.

Оторвав взгляд от пергамента, он обронил:

— Что ж, Делбур, приглашай следующего!

Оннел смотрел на желтую ткань палатки, пытаясь сообразить, где находится. Вообще-то палатка была похожа на ту, которую он делил с Орзином, Тимуаном и Бузианом… Но Оннел не помнил, чтобы он в неё возвращался. Он помнил схватку, помнил, как поскользнулся в грязи. Поднимаясь, он распорол брюхо одной нежити, но тут его кто-то шарахнул сзади…

Что было после этого, он припомнить не мог.

— О боги, наконец-то ты проснулся! — услышал он чей-то голос.

Оннел повернул голову — рядом с койкой стоял улыбающийся Орзин. За ним вздымалось горой одеяло на кровати Тимуана.

— Что случилось? — спросил он.

— А то, что тебя хватили чем-то непонятным по балде, — ответил Орзин. — Это точно был не меч. Может быть, врезали кулаком в латной перчатке, а может, и дубинкой. Тебя нашли среди мертвых тел после драки. Хвала богам, что видимых ран на тебе не оказалось. Иначе тебе отрубили бы башку — так, на всякий случай. Среди тех, кто сортировал тела, людей из Грозероджа не было.

— Мы победили? Все кончено?

Улыбку Орзина как ветром сдуло.

— Мы победили, но ничего не кончено, — сообщил он. — Это было лишь начало, чтобы “нас встряхнуть”, как говорят офицеры. Несколько дюжин Бредущих поперли на нас, мы поперли на них и всех поубивали. Или, если хочешь, уничтожили. Или убили по новой — не знаю, как обозвать то, что делают с нежитью. Занимаясь этим делом, мы потеряли очень много людей — не знаю сколько, но то что мы отрезали башку всем Бредущим, перебравшимся через реку, так это уж точно.

— Хорошо, — сказал Оннел, с трудом приняв сидячее положение.

— Хорошо-то хорошо, но основная их масса по-прежнему на противоположном берегу. Сложены штабелями, как дрова на зиму.

Оннел снова посмотрел на ткань палатки над головой. Снаружи её заливало солнце.

— Значит, они спят? Или опять померли?