— Эва, ты просто разволновалась. Перестань.

— Может ты и прав… — она с тоской посмотрела на широкую спиральную лестницу, что вела наверх.

— Пойдём перекусим, — предложил он.

— Да, пойдём, — согласилась она, пребывая в своих мыслях.

— Пойдём-пойдём, — Даниэлл взял её под руку. — Посидим и поговорим спокойно, а потом мы что-нибудь придумаем.

Она не стала сопротивляться, а пошла, ведомая его твёрдой рукой. Они покинули Академию и направились в Арт-кафе, которое было за углом. Совсем неудивительно неподалёку от Художественной Академии увидеть Арт-кафе. И, естественно, это было любимое место местных художников и им подобных творческих личностей. Она и раньше тут бывала. Обстановка ничуть не изменилась: те же фрески на стенах, портреты великих художников, кованые люстры на потолке и витиеватые вешалки для верхней одежды. Эва воспользовалась одной из таких и повесила на неё пальто.

Они присели за единственный свободный столик недалеко от входа. Не очень удобное место, но в такое время тут обычно много народу и свободных мест в пять часов вечера практически не найти, а подсаживаться к кому-то не хотелось.

Сегодня ей было как-то особо плохо. Совсем плохо, но она старалась держаться. С утра сумела затолкать в себя только яблоко и больше ничего. Попила минеральной воды, потому что от чая её вырвало. Желудок сводило и даже запах еды был непереносим. И сейчас она не стала ничего есть, заказал томатный сок. Его она могла пить беспрепятственно и легко, хотя нынешним утром и он не пошёл.

Она положила ладони на поверхность стола, выложенной мозаикой.

Ничего не изменилось…

Совсем ничего…

Расторопная официантка принесла томатный сок и чашку кофе для Даниэлла. Эва, конечно, не озвучила, но в душе была ему очень благодарна за то, что он не заказал ничего из еды. Вряд ли она смогла бы долго усидеть на месте. Эва сделала пару небольших глоточков сока. Привычной реакции не последовало. Сок не вызвал тошноты и она с удовольствием отпила полстакана.

— Ну, что с тобой, Эва? Ты сегодня совсем не в себе.

— Я знаю… Вернее, я не знаю… Мне кажется, что всё плохо. Плохо всё на свете. Я… Я не хочу чтобы кто-то видел её. И вообще мне всё надоело, — чуть не плача говорила она, водя пальцами по швам, соединяющим кусочки смальты.

— Это пройдёт, — просто сказал он.

— Да, ты уже привык, что… — улыбнулась она и посмотрела в окно. И тут же замолчала. Онемела. Так и смотрела в одну точку, хотя знакомая до боли фигура уже скрылась.

Внутри все похолодело. Она так и не повернула головы, хотя боковым зрением заметила его в дверях. И толком не могла понять, боится ли ошибиться, спутав его. Или всё-таки боится удостовериться, что это он.

Скорее всего второе… Всё-таки второе…

Даниэлл что-то говорил, но она его не слышала. Всё её существо сконцентрировалось на его приближении.

— Не подходи ко мне! — она вскочила с места, как только он оказался рядом. Как только оказался в паре шагов от её столика, она вскочила с паническим выражением на лице.

Он увидел её сразу. Остановился в дверях кафе, чтобы оглядеть помещение, но этого не понадобилось: его взгляд тот час же упёрся в неё.

— Эва, нам нужно поговорить, — банальная фраза, но из его уст звучала по-другому. Совсем не банально и очень многообещающе.

— Нет, я не хочу. Не хочу видеть тебя. И слышать тебя я тоже не хочу, — говорила она распахнув серые глаза. И говорить она с ним тоже не хотела. Не хотела даже завязывать этот разговор. Совсем не хотела цепляться фразами и сближаться. Разговор уже есть сближение, а она только научилась жить без него. Стала привыкать к одиночеству и находить радость в жизни.

Даниэлл поднялся со своего места.

— Не уходи, — Эва тут же схватила его за руку.

Он видел только её. Для него существовала только она. И Ян не сразу даже заметил его. А когда заметил, то не обратил особого внимания. Этот персонаж был словно немое и бестелесное существо, не представляющее особой угрозы. Не представляющее таковой, пока не встал со стула, а Эва не схватила его за руку, ища поддержки.

— Оставь нас, — резко сказал Ян, глядя на Эву, однако обращаясь не к ней. Даниэлл не двинулся с места, а Эва не убрала руку.

Ян посмотрел на него. Сделал шаг.

— Нет, — Эва шагнула и упёрлась ладонью ему в грудь. Ощутила давление. Он не остановился.

— Ян, нет, — она шагнула в сторону, отгородив Даниэлла, и приложила усилия, чтобы остановить Яна. — Пожалуйста, подожди меня на улице — попросила она. Намерения Яна были ясно написаны на лице. От его утончённости и цивилизованности не осталось и следа. Она словно прочитала его мысли, проследив за тем, как он оценивающе посмотрел на стеклянную витрину кафе.

Только её прикосновение остановило его. Только её рука, прижатая к груди. И голос. И то, как она произнесла его имя. Только это. А иначе бы он швырнул этого ублюдка в стекло. Швырнул, даже если бы это доставило адскую боль. Да и сомневался он, что почувствует её. Ничего он не чувствовал. Вообще ничего. Кроме злости и ревности, которые ошпарили, накрыв с головой. И то, что ему так красочно сообщил Альфи, замелькало картинками перед глазами, доводя до белого каления и туманя разум. И она… схватилась за него, как утопающий за соломинку. Она… попросила его остаться…

В мгновение ока ревность подогрела кровь до кипения, а бешенство забурлило в венах. Он шагнул к нему, и кулаки сжались сами собой.

Даниэлл не двигался, хотя Эва давно отпустила его.

Ян сжал её руку.

— Пожалуйста! — взмолилась она и повысила тон, посмотрев на Дэнни, уверенная точно, что Ян сейчас отодвинет её как мешающую вещь и тогда больше ничего и никто не остановит его. Слишком решительное и зловещее у него было лицо. Слишком явно читались на нём эмоции. Явно как никогда.

— Ну? Сам уйдёшь, или мне тебя проводить? — от его тона даже у Эвы поползли мурашки.

Чёрт!

Она оглянулась. Практически все посетители небольшого кафе наблюдали за ними в ожидании представления. Никто не сомневался, что высокий темноволосый мужчина собирался начистить морду блондину, который сопровождал девушку.

— Пожалуйста, — тихо проговорила она, обращаясь к Дэнни. — Всё будет хорошо, — она попыталась придать голосу непринуждённый тон, но вышло это плохо.

— Я подожду тебя в машине, — сказал Даниэлл. Достал бумажник, положил на стол несколько банкнот, расплачиваясь за свой кофе и вышел.

— Отпусти мне больно, — резко сказала Эва и попыталась вырвать свою ладонь из его руки.

— Эва, я прошу тебя, — настойчиво говорил он, глядя ей в глаза. Но она отводила взгляд

— Отпусти… Отпусти и уходи, — старалась не повышать голоса. Сдерживалась. И от этого тон её был напряжённым и звенящим.

— Ты хочешь, чтобы я ушёл? — переспросил он.

— Да, я хочу, чтобы ты ушёл, — не раздумывая, сказала она.

— Хорошо, — он отпустил её руку. — Я уйду, — сказал, отпустил её ладонь и вышел из кафе. Так быстро он отступил, что слегка озадачило.

Он вышел, и силы покинули её. Ноги ослабли и Эва присела на стул. Теперь кровь прилила к щекам. Внутри всё трепетало, и полстакана треклятого сока готово было вырваться наружу. Она вздохнула несколько раз глубоко, отгоняя накатившую тошноту. Полнейший ступор. Смута в душе. Физическая слабость. Даже немощь. Одним своим появлением он вырвал из её почти устроенного мира. Как в тумане, она надела пальто. Хотела расплатиться за сок, но посмотрев на стол, решила, что оставленных Даниэллом денег хватит и на большее.

— Отвези меня домой, — попросила она, сев в машину, стараясь говорить твёрдо и спокойно. Как бы она не старалась делать равнодушный вид. Никак у неё это не получалось.

Они ехали молча почти всю дорогу. Даниэлл был напряжён и погружён в свои мысли. Но Эве не пришло в голову разрядить обстановку. Он прекрасно понял, с кем столкнулся. И говорить что-то или оправдываться не хотелось. И думать и о чем не хотелось. Поэтому Эва уставилась в окно. Просто пробегала взглядом по витринам магазинов, по зданиям; смотрела на спешащих куда-то прохожих…