И весна в плане восстановления народного хозяйства выдалась бурной — однако бурность эту было даже невозможно сравнить с разгоревшимися на сессии Верховного совета страстями. То есть заранее было понятно, что украинские товарищи будут категорически против передачи двух областей в соседнюю республику — но они, отправляясь в Москву, и представить не могли что эта передача будет самой меньшей из их проблем. После того, как товарищ Шверник поставил вопрос на голосование, кроме украинских делегатов «против» проголосовало человек десять (потому что большинству депутатов «из республик» вообще было на это плевать) — а вот как раз из украинских больше двух десятков проголосовали «за». Но когда это голосование закончилось, выступил делегат из Сталино и предложил, раз уж такое дело, проголосовать за передачу в РСФСР областей, ранее бывших частью донецко-криворожской республики. Николай Михайлович вопрос с огромным трудом «замял», однако Верховный Совет большинством голосов принял решение рассмотреть этот вопрос на следующей сессии…

Алексей за сессией следил буквально вполглаза, да и то лишь потому, что преподаватели «научного коммунизма» требовали газеты читать и «политику партии одобрять». Но результат ему понравился, и он подумал что все же он успел хоть что-то сделать правильно, разумно сопоставив решение сессии с «повышенным урожаем» в Белоруссии. Который в немалой степени был обусловлен инициируемым им «белорусским тракторостроением». Правда, само это тракторостроение прилично уже изменилось: все же мотор на базе бензинового для тракторов был явно не лучшим, и завод поменял их на оригинальную разработку отечественных конструкторов. «Новый» мотор был, правда, почти на центнер тяжелее «старого», но он прекрасно работал и на отвратительного качества солярке, и даже мог работать вообще на флотском мазуте (правда, перед этим его нужно было все же завести именно на солярке, а на мазут переключать когда мотор как следует прогреется).

Однако осознание совершения «доброго дела» грело душу, но ни в малейшей степени не помогало в работе. А работа у парня началась и вовсе интересная: на втором семестре Алексей записался в студенческий «химический кружок», причем не на своем педиатрическом факультете, а к фармацевтам. Студенты в кружке занимались работой совершенно практической, придумывая (или, чаще, отрабатывая предложенные преподавателями) более совершенные способы приготовления лекарственных препаратов. Вот только окончившему два фармацевтических института парню было не очень интересно «дорабатывать» способы развешивания порошков в аптеках (а больше половины лекарств именно в самих аптеках и готовились), поэтому еще в апреле товарищ Лихачёв снова посетил товарища Попова — и институту «прирезали» еще три гектара «под застройку». А по просьбе Алексея, переданного через представительство Белоруссии в Москве, Пантелеймон Кондратьевич прислал к нему знакомого Алексею архитектора.

Вообще-то в представительстве к Алексею относились своеобразно. Понятно, что герой войны, и ему покровительствует сам Пантелеймон Кондратьевич, подкармливает парня. И вообще он на врача учится, то есть знает, чем заниматься будет на благо народа — но вот то, что ведет себя парень несколько… развязно, избытка симпатий ему не добавляло. Однако товарища Воронова в представительстве все же уважали: судя по тому, что все его просьбы (все же довольно нечастые) руководство партии исполняло очень быстро, парень явно запрашивал что-то весьма важное. Так что когда он зашел и попросил отправить телеграмму со словами «срочно пришлите мне архитектора Липницкого», секретарь представительства лишь спросила:

— Этому товарищу Липницкому мы должны будем жилье предоставить или он по партийной линии пойдет?

— А вот этого я не знаю… давайте вы на всякий случай ему где-нибудь номер в гостинице забронируйте на неделю, а потом я вопрос сам решу. Только было бы неплохо гостиницу подыскать поближе к Киевскому вокзалу.

В Москву Станислав Викентьевич Липницкий приехал уже не впервые, он еще прошлой осенью занимался привязкой своего проекта общежития к местности на площадке первого мединститута. И тогда же он познакомился с молодым парнем, который — по словам директора института — его и порекомендовал. А теперь его в столице именно этот парень и встретил, за затем, привезя на ту же площадку, где четыре корпуса общежития были уже почти достроены, обрисовал новую задачу:

— Станислав Викентьевич, это будет опять местом вашей трудовой славы. Вон там вам нужно будет вытроить еще три или четыре жилых здания, внешне в таком же стиле, только уже не общежития, а многоквартирные дома. А за ними… то есть на краю участка, нужно будет выстроить здание фармацевтической фабрики и рядом с ним что-то вроде небольшого заводика. Именно небольшого, там будут изготавливаться приборы и машины, необходимые для производства лекарств.

— Какие машины?

— В основном небольшие, очень небольшие. Лично мне, например, надоело то, что больше половины лекарственных препаратов у нас производятся в виде порошков, которые в аптеках развешивают на порции и в бумажки заворачивают. Это, во-первых, не очень точно получается, а во-вторых, просто долго. Вот представьте, что у вас понос случился, приходите вы в аптеку за лекарством — а вам говорят «зайдите через три часа». И не потому говорят, что аптекарям очень интересно поглядеть как вы обосретесь, а потому что они быстрее отвесить нужные дозы лекарств физически не успеют! А вот если эти порошки еще на фабрике с помощью маленьких прессов превратят в таблетки, то вы в аптеку зайдете, заплатите в кассе пять копеек, таблеточку готовую тут же проглотите — и дойдете до дому так штаны и не запачкав. Или получите тот же порошок — но уже на фабрике в пакетик отвешенный, по коробкам разложенный — но вот машины, которые таблетированием, развешиванием и упаковкой будут заниматься, нужно будет придумать и сделать. В институте кому машины придумать есть, но некоторых — то есть инженеров-станочников — придется со стороны нанимать, вот им жилье-то поблизости от работы и пригодится. И рабочим, которые машинки эти здесь же сделают, тоже жилье нужно, хотя и попроще… Посмотрели поле боя? Идемте, я вам теперь расскажу какие квартиры в домах желательно иметь и что, собственно, для фармацевтической фабрики нужно…

— Я понял, а платить…

— Вы же руководитель Витебского архитектурного бюро, и вашу зарплату никто не отнимет. Премию за срочное выполнение проекта я в бюро ваше перечислю…

— Спасибо, но я не об этом. Но вы предлагаете начинать строительство еще до того, как будут подробные сметы составлены, так? А хватит ли в бюджете проекта денег? А то, я гляжу, общежития-то снаружи еще не отделаны, и вообще к отделке даже не приступали. Нехватка средств или…

— Щелковский карьер зимой не работал. То есть там доломит только для металлургов добывали, взрывные работы не прекращались, а вот с пилкой отделочного камня… Но там обещали еще до лета отставание по поставкам наверстать. Собственно поэтому я и прошу вас так ударно потрудиться, чтобы к октябрю здесь стройку закончить.

— Вы с ума сошли? До октября всего пять месяцев…

— В Петербурге до революции за три месяца дворцы пятиэтажные выстроить успевали. А советские строители, я думаю, гораздо лучше дореволюционных рукожопов. То есть тогда народ тоже все же работал великолепно, но их еще хозяева пинали крепко за срывы планов. А здесь и сейчас… поверьте, я их пинать смогу куда как качественнее, чем проклятые буржуи: я же тоже советский человек и пинать их буду используя лучшие достижения советской науки.

Станислав Викентьевич рассмеялся:

— Ну, если вы лично этим займетесь… хотя да, я помню, как вы в Орше народ на стройках работать хорошо заставляли. Договорились, а что мне сейчас еще предстоит сделать?

— Сегодня отдыхайте, а завтра сюда придут студенты-геодезисты, вы их уж сами попинайте, чтобы они вам всю площадку промерили. А как с этим закончите, отправляйтесь домой и приступайте к проектированию.