— Пантелеймон Когдратьевич, вот вы все правильно сказали. То есть что у меня денег достаточно, чтобы такую кроватку себе заказать хоть из красного дерева, хоть из палисандра или самшита. Но как раз мне кроватка не нужна, и жениться я пока вроде не собираюсь — а вот женщинам, у которых дети родятся, такие кроватки кроме всего прочего позволят меньше на детей время тратить, им не придется все время за младенцами следить. А если женщина вообще не замужем, то по моему мнению страна им кроватку, причем с кучей других нужных младенцу вещей, обязана просто подарить. А поэтому кроватка должна получиться во-первых недорогой в производстве, а во-вторых, очень надежной, чтобы и последующим младенцам в семье послужить.

— То есть как это не замужем? А… ты, гляжу, по государственному на вещи смотришь, суть улавливаешь. Но людей у нас не только бабам не хватает…

— Вот, посмотрите, я тут проект конструкции набросал. Все очень несложно, делать можно их хоть из березы, причем с производством справятся и артели инвалидов. Вот как раз для таких артелей специальные мебельные фабрички строить и нужно будет чтобы в стране младенцам хорошо жилось.

— Хм… а зачем ты такую гайку кривую придумал?

— А затем: здесь отверстия для крепежа можно будет простой фрезой выбрать за десять секунд, а не корячиться полчаса со стамеской. Потом можно будет вообще на вот такой хитрый зацеп перейти, но для их производства нужно будет отработать точное стальное литье в кокиль, а с таким инвалиды не справятся.

— А затраты, говоришь…

— Сколько будет стоить цех, я не знаю, а по оборудованию получается, что если два грузовичка оршанских колхозам продать, то уже денег хватит. И будет такая артель в двадцать инвалидов по десять тысяч кроваток в год собирать.

— Тебе десять тысяч-то хватит?

— Мне — точно хватит, а вот всей стране… а кто запретит двадцать, пятьдесят таких заводиков поставить? И не только в Белоруссии, у нас в стране береза много где растет.

— Ты точно по государственному мыслишь, и это мне нравится. Я Николая Ивановича попрошу вопрос проработать… да не корчи ты рожи-то мне, на пару заводиков деньги у него есть, через месяц… нет, месяца через три, потому что в мороз строить хорошо не получится, будут тебе кроватки. И за всех не скажу, а вот в своей республике товарищ Гусаров одиноким матерям их точно дарить будет бесплатно. Еще кое с кем поговорю, среди первых и по областям нормальных мужиков хватает. А я гляжу, что у тебя еще что-то предложить есть, так?

— Есть. Потому что кроватки — это для дома, а с младенцами еще и гулять надо. Я тут набросал парочку конструкций детских колясок… недорогих, их тоже стране миллионы потребуются.

— И одиноким матерям чтобы бесплатно, так? Ты мне лекции за советскую власть не читай, эта власть уже такую задачу поставила, а ты просто для решения такой задачи что-то умное приволок, и я не критикую тебя, а думаю, как бы половчее производство такое наладить. Тут же уже березой не отделаешься, здесь металл нужен не самый простой… и резина. Ладно, с резиной вопрос Николай Иванович решит, у него теперь картошки с избытком… благодаря тебе, кстати. Но насчет станков — тут придется подумать. И мы подумаем, ты не волнуйся. Пока в Москве на мое старое постановление о сверхурочных в республике внимания особого не обратили, попробуем… Николай Иванович попробует снова народный энтузиазм на такое дело поднять. Но все равно денег потребуется немало… но дело-то нужное, найдем на него копейку. А у тебя поди и планы строительства заводика колясочного готовы?

— В Приреченском-то трактора больше не делают, а цеха уже готовые есть. И оборудование кой-какое…

— И руководит там бой-баба всем, так что ты, пожалуй, это правильно придумал. И где ты такую откопал: она и в школе директорствует, и колхозом руководит, и председателем поссовета успевает… Договорились, оставляй все свои бумажки, а через месяц… нет, давай весной уже ты зайди, я тебе расскажу как дела пойдут. Но если жениться все же решишь, то учти: кроватку я лично для тебя закажу… из красного дерева.

— Ага, и коляску с литыми колесами из чистого золота…

С началом сорок девятого года Алексею учиться стало полегче: он все же сумел организовать неплохой «творческий» студенческий коллектив, который выполнял большую часть работ по разработке и внедрению новых медицинских препаратов. И скандалы, устраиваемые некоторыми преподавателями института, как-то быстро затихли — в том числе и потому, что самые «скандальные» товарищи работу в институте прекратили. Как в институте шутили, «по собственному желанию руководства» прекратили, сразу после того, как товарищ Лихачев озвучил в Минздраве результаты применения некоторых таких препаратов. За неполный год «студенты разработали и внедрили в медицинскую практику» четырнадцать весьма эффективных кардиологических препаратов, еще двенадцать препаратов оказались исключительно полезными в лечении заболеваний простудных и инфекционных, а почти три десятка совершенно новых лекарств, причем два из которых предназначались для лечения довольно редких заболеваний, о которых даже немногие врачи знали, проходили клинические испытания. А разработанный в институте тетрациклин (получаемый довольно несложно из совершенно «ветеринарного» хлортетрациклина) показал настолько высокую эффективность при лечении пневмоний, что Минздрав выдвинул автора технологии на орден Ленина.

— Ну да, давай за каждый препарат студентам ордена раздавать, — незлобливо пробурчал Иосиф Виссарионович, когда ему на подпись принесли список на награждение различными орденами как раз за разработку новых лекарств.

— Тут сколько народу-то в списке? — решил уточнить Виктор Семенович.

— Да человек тридцать, тут и за лекарства для людей, и по ветеринарии…

— Я предлагаю всем им вручить по «Знаку почета», все же старались девки-то.

— Ну да, и выстроить их всех сразу перед товарищем Калининым, — не удержался Лаврентий Павлович, — то-то картина веселая получится. Причем выстраивать нужно будет не по росту, а по размеру пуза…

— Они что, все…

— Все до единой. Товарищ Воронов им препараты в разработку дает строго после того, как тесты его показывают беременность. А не беременным новые лекарства придумывать у него не положено.

— То есть он один все эти препараты придумал?

— И не только эти, — заметил Виктор Семенович. — Я вот думаю, как бы с ним и про другие препараты поговорить…

— Так пойди и поговори, — демонстративно равнодушно порекомендовал Лаврентий Павлович. — Потому что других способов с ним о чем-то договориться я не вижу. Вон товарищ Пономаренко с ним поговорит-поговорит — и опять что-то новенькое появляется. В Белоруссии запустил сразу три заводика по выпуску кроваток для младенцев, и еще четыре в областях уже России. А в деревне у товарища Воронова начали коляски детские выпускать, очень, кстати, неплохие. Правда, из-за этого у нас другие проблемы могут возникнуть…

— Какие проблемы? — нервно отреагировал на эти слова Иосиф Виссарионович.

— Мелкие. Совмин Белоруссии выпустил постановление о том, что матерям-одиночкам при рождении ребенка такие кроватка и коляска бесплатно передаются, а еще набор пеленок, одежда для младенца, бутылочки для молока с сосками, прочего всякого по мелочи… прилично набегает.

— Глупости это, — поморщился Виктор Семенович, — так бабы замуж выходить перестанут.

— Не перестанут, семейным там тоже пряников отвешивается немало, и для младенцев многое продадут со скидкой. Но вот в республике одинокие бабы уже ребенка заводить не побоятся, и вроде как результат даже какой-то проявляться стал.

— Это когда же результат-то проявиться успел? — с явно читающимся в глазах любопытством спросил товарищ Сталин.

— Вот как постановление вышло, так и успел. В Минске на фабрике фармацевтической наладили производство тестов на беременность — ну те, которые Воронов для своих подруг придумал, и теперь бабы стараются в женских консультациях пораньше на учет стать: в Белоруссии у беременных много других льгот предусматривается. А консультации-то отчетность наверх отсылают, и количество одиноких женщин, на такой учет вставших, за месяц чуть ли не впятеро…