— А что было бы, если бы я тебе не понравился? — с интересом спросил Найлус.

— Была вероятность, в которой я в первых рядах наблюдала бы за Апокалипсисом галактического масштаба. — спокойно ответила я. — С борта Властелина. Под боком у полностью индокринированного Сарена Артериуса. Это — тоже было бы интересным развитием событий.

Сарен от такого заявления подавился и закашлялся.

— И насколько этот шанс был велик? — спросил он, отдышавшись.

— Пятьдесят на пятьдесят. — лениво отозвалась я, глядя, как расширяются в понимании синие глаза. Да-да. Именно так могло и произойти, если бы мне не понравился Найлус. — Единственный разумный, кто еще мог бы меня заинтересовать во всем Пространстве Цитадели настолько, чтобы я решила бы потратить уйму сил на спасение всего Цикла — это Гаррус.

— Мог?

Я пожала плечами и пояснила:

— Друг — это, конечно, хорошо. Но не настолько, чтобы заставить меня ТАК напрягаться. — честно призналась я. — Друзья приходят и уходят, но никогда не становятся частью души. Так, как стали вы.

— Даже я? — тихий хриплый голос.

Я улыбнулась.

— Ты — особенно. Ты сам, добровольно и осознанно, целиком и полностью отдал себя мне. По сути, ты теперь принадлежишь мне. То, что ты сделал — необратимо. И не факт, что даже в следующем перерождении не всплывет какой-то отголосок.

Он равнодушно пожал плечами. Восхитительное безразличие к собственной судьбе! Решение принято, приведено в исполнение и все, вопрос закрыт. Прелесть! Еда его интересует больше чем его же собственное будущее!

— И что? — спросил он.

Отличный риторический вопрос, убивающий любые доводы! Но — не в этом случае. Сейчас узнаешь, "и что".

— Я — собственник, Сарен. Как и любое относительно бессмертное существо. И у меня та же заморочка, что и у многих других долгоживущих, ощутивших на себе касание Всетворящего: я не могу не любить свое.

В ответ — ни тени удивления. Уже знает. Быстро он разобрался в моих заскоках. Хотя, чему я удивляюсь? Сама же открыла ему доступ… а он — умный и расчетливый.

— Опасная особенность.

— Считай это инстинктом и защитным механизмом.

— От чего?

— От деградации.

— И ты, зная, к чему это может привести, все равно позволила мне закончить начатое? — скептически спросил он.

Я перенесла пустой контейнер на стол, окинула турианца ленивым взглядом и спросила:

— Ты реально считаешь, что я бы отказалась от такого дара из-за подобной мелочи?

— Разрушение личности — это для тебя мелочь? — сухо спросил Сарен.

— А до этого дойдет? — полюбопытствовала я.

— Нет. Не дойдет.

Четкий ясный ответ разумного, принявшего окончательное решение. Я только и смогла что покачать головой. Он меня порой изумляет. Он решился на ТАКОЕ, а сам меня упрекает наплевательским отношением к личности… Обожаю эту сволочь! Еще и других приплел под это дело!

— И вы обсуждали именно это?

Тихий смешок Найлуса.

— Не только.

— Я так понимаю, возражений нет? — вкрадчиво спросила моя личная сволочь.

Я глянула на Сарена.

— Странный вопрос. Какие могут быть возражения?

— Ничего странного, учитывая, о каких последствиях ты говорила.

— Это ты спрашиваешь у существа, у которого смыслом жизни уже пару сотен лет было только любопытство?

— Любопытство? — искреннее и яркое удивление Найлуса всколыхнуло ментал.

— Да. Первый, базовый каскад. Именно оно заставляло меня многие жизни хотя бы попытаться узнать, что твориться в новом мире, не давая скатиться в ленивую апатию и безразличие.

— Что является осью Якоря? — негромко спросил Сарен.

— Отрицание одиночества и установка найти истинную семью. — честный и искренний ответ.

Я же обещала ему ответить на этот вопрос после того, как он создаст свой Якорь. Вот я и ответила, раз уж он его вновь задал.

Сарен моргнул и чуть заметно вздрогнул.

— Ты сознательно вбила себе в основной императив желание найти семью?

Я пожала плечами.

— Мне очень просто, понятно и доступно разъяснили, к чему может привести одиночество и закукливание на себе самой. А шансы на это были очень большие. Я к тому времени уже перестала нуждаться в чужом присутствии. Лень и нежелание решать проблемы неинтересных мне разумных очень способствуют изоляции. Очень легко пойти на поводу вопроса "А оно мне надо?", дав ответ "Нет, не надо". Итогом будет стагнация и последующая деградация.

— И ты решила подстраховаться таким образом?

— Да.

Он покачал головой.

— И это меня ты назвала отморозком!

— Сарен, все перерожденцы немного с приветом. Только у каждого свои сдвиги в психике и своя особая сумасшедшинка.

Тихий хриплый смешок. И вопрос, от которого меня обсыпало холодом:

— Что означает "истинная семья"?

— Я говорила тебе, что ты иногда слишком умный? — хмуро спросила я, пристально глядя в синие глаза.

— Говорила. — благостно ответил он. — Ты ответишь?

— Истинная семья — это то, что вы собираетесь сделать.

— Мне нравится твоя честность. — Сарен окутался голубым пламенем биотики, пищевой контейнер в его руках поднялся и аккуратно переплыл по воздуху на стол.

Вот говнюк! Честность ему нравится! Как же! Этот гад просто и красиво исключил любые сомнения в правильности принятого им решения не только и не столько у себя, сколько у Найлуса. Манипулятор. Сам же Сарен для себя расставил все точки над "И" когда решился на импринтинг. Жесткий и по-своему жестокий расчет холодного разума, решившего поставленную перед ним задачу. А побочные эффекты? Ну так за все требуется заплатить соответствующую цену. Сарен потерю личной свободы посчитал приемлемой платой за здравый рассудок, здоровье, целостность личности и избавление от разъедающего душу одиночества.

Из душа вышел довольный и разомлевший Гаррус. Найлус, проходя мимо, на мгновение встретил его взгляд. Мгновение едва заметного ступора, Гаррус заморгал, дернул мандибулой из-за легкого дискомфорта после передачи воспоминания по ментальному каналу. Быстро они привыкли к ментальной связи…

— Как интересно. — он приземлился на кровать и в наглую потянул на себя одеяло.

— Не дам. — я ухватилась за край, не давая этому прохиндею оставить меня на довольно прохладном воздухе. — Ты мокрый.

— Рир, не жмись. В каюте для нас прохладно.

— И ты собираешься стянуть одеяло с меня? — скептически спросила я, глядя в ехидные кристально-голубые, искрящиеся от смеха глаза.

— А почему я не должен стянуть с тебя одеяло? — растопырив в ухмылке мандибулы, спросил Гаррус, получающий море удовольствия от такого ребячества.

— Ну, потому что мне будет холодно.

— А ты ближе подвигайся.

Тоже логично.

Одеяло, перетягиваемое нами, подозрительно затрещало. Это же очень крепкая ткань… Возню закончил Сарен: он просто приподнялся и одним рывком подтянул меня ближе, не сказав ни единого слова. А ведь он ощутимо подмерз: его мелко-мелко трясло от холода.

— И ты молчал?

В ответ усмешка.

— А я должен был что-то сказать?

— А почему нет?

Он не нашел что ответить и просто промолчал. Гаррус милостиво поделился отобранным одеялом, давая возможность нам укрыться.

— Вообще-то, на корабле достаточно одеял. — сказала я.

— Так интереснее. — ухмыльнулся во все клыки Гаррус.

— Сложно поспорить. Не считая того, что мы вроде как взрослые разумные. И Спектры Совета.

Парень отмахнулся.

— Ты это Азуне скажи. Он тебе подробно расскажет, с какой стороны мы в его понимании взрослые. И насколько.

Вот засранец! Но обаятельный.

— Ты еще предложи это Удине рассказать, чтобы услышать, что он скажет! — фыркнула я.

Тихий хриплый смешок и:

— Это возмутительно! — очень точно копируя картавый говор и интонации посла протянул Сарен.

Я и Гаррус на мгновение впали в ступор, а потом заржали в голос.

— Ты что, с ним сталкивался?