Авентюра XI
О том, как Зигфрид с женой вернулся на родину
Когда простились гости с хозяином честным,
Сын Зигмунда промолвил дружинникам своим:
«Пора и нам сбираться в родную сторону»,[118] —
И этой речью искренне порадовал жену.
Она сказала мужу: «Когда мы едем в путь?
Нам лучше бы с отъездом повременить чуть-чуть —
Сперва удел мой братья мне выделить должны».
Но горд был Зигфрид и не внял таким словам жены.
Три короля явились и молвили ему:
«Даём вам слово, Зигфрид, что зятю своему
До смерти мы готовы служить в делах любых».
И поклонился он шурьям за обещанье их.
Млад Гизельхер промолвил: «Часть замков, и земель,
И стран, принадлежавших по праву нам досель,
Мы выделим Кримхильде, и пусть сестра моя
Владеет ею вместе с тем, кто избран ей в мужья».
Увидел нидерландец, сколь дорог он шурьям,
И дружески ответил бургундским королям:
«Пускай хранит Всевышний и вас, и ваш народ,
Но достоянья вашего Кримхильда не возьмёт.
Не нужно нам столь щедро ей выделенной доли.
Уж коль сидеть придётся мне с нею на престоле,
У нас довольно будет и замков, и земли.
А в остальном я ваш слуга, как прежде, короли».
Кримхильда возразила: «Мне в землях нужды нет,
Но вот бойцов бургундских нам отвергать не след.
Иметь таких вассалов любой король охоч,
И поделить их с братьями была бы я не прочь».
Сестре ответил Гернот: «Любых себе возьми.
Поделимся охотно с тобою мы людьми.
У нас их тридцать сотен. Тебе мы треть дадим».
Тут королева юная за Ортвином лихим
И Хагеном из Тронье послала поскорей.
Угодно ль им с роднёю пойти на службу к ней?
Ответил Хаген гневно, услышав речи эти:
«Не вправе Гунтер уступать нас никому на свете.[119]
Пускай другие служат вам на чужбине дальней,
А мы, бойцы из Тронье, блюдём свой долг вассальный:
Всегда мы состояли при наших королях,
И наше место при дворе, а не в чужих краях».
Звать Хагена с собою Кримхильда зареклась
И в дальнюю дорогу проворно собралась.
С ней тридцать две девицы, пятьсот бойцов лихих.
Граф Эккеварт сопровождал сестру владык своих.
Достойно проводили весь двор и Гунтер сам
Девиц, оруженосцев, и рыцарей, и дам,
И те, расцеловавшись с друзьями и роднёй,
Простились, всем довольные, с родимою страной.
Три короля бургундских вперёд вельмож послали,
Чтобы они заране ночлег приготовляли
И у Кримхильды с мужем был каждый вечер кров:
А Зигфрид в Ксантен Зигмунду дал знать через гонцов,
Что вскоре возвратится его отважный сын,
Но в отчую столицу прибудет не один —
Прекрасная Кримхильда, дочь Уты, едет с ним.
Был Зигмунд несказанно рад известиям таким.
Он молвил: «Слава богу! Я доживу до дня,
Когда у власти сменит мой смелый сын меня
И с ним престол разделит пригожая жена.
Удвоит блеск его венца своей красой она».
На радостях Зиглинда, блюдя свой сан и честь,
На платье бархат алый дала гонцам за весть,
И золота немало, и много серебра,
И разодела с пышностью дам своего двора.
Решив, что сыну ныне, когда женился он,
Пора короноваться и сесть на отчий трон,
Для торжества Зиглинда убрать велела зал,
А Зигмунд встретить Зигфрида придворным приказал.
Не знаю, принимали ль ещё кого-нибудь
Теплее, чем героев, державших в Ксантен путь.
Отправилась Зиглинда с толпой бойцов и дам
Навстречу королевичу, Кримхильде и гостям.
До самого заката была в дороге мать —
Так ей хотелось сына с невесткою обнять.
Лишь к ночи повстречала она их на пути
И поспешила в стольный град к супругу отвезти.
Забыли скорбь Зиглинда и Зигмунд в этот час.
Они расцеловались с невесткой много раз
И долго из объятий не выпускали сына.
Радушно ими принята была его дружина.
В свой зал приёмный Зигмунд на пир позвал гостей.
В мгновенье ока сняли девиц и дам с коней —
Помочь им поспешили бойцы наперебой.
За честь служить красавицам считал из них любой.
Был Гунтер щедр, но Зигмунд — его щедрее всё ж.
Столь дорогой одежды на свете не найдёшь,
Какую в дар Зиглинда приезжим раздавала.
Хозяйки тороватее вовеки не бывало.
Гостей, на праздник званных, она одела так,
Что в платьях златотканых ходил былой бедняк.
Везде сверкали лалы, блестели жемчуга.
С вельможей знатным в пышности соперничал слуга.
А Зигмунд нидерландцам такую речь сказал:
«Пусть знает каждый родич и каждый мой вассал,
Что сын мой Зигфрид сменит меня у власти ныне».
Весть эта по сердцу пришлась народу и дружине.
Был Зигфрид коронован и возведён на трон,
И стал судьёй верховным в своих владеньях он,
А суд супруг Кримхильды старался так вершить,
Чтоб страх перед возмездием неправому внушить.
Народом Зигфрид правил со славой девять лет,
А год пошёл десятый — и родила на свет
Его супруга сына на радость всей родне
И к ликованью общему в столице и в стране.
Был Гунтером в честь дяди он наречён в купели,
И дали это имя младенцу не без цели:[120]
Пусть будет смел и славен, во всём родне под стать.
Его с великим тщанием старались воспитать.
Но с госпожой Зиглиндой недолго пожил внук:
Оплаканная всеми, она скончалась вдруг,
И дочь достойной Уты теперь уже одна
Всё бремя власти на себе нести была должна.
Тем временем на Рейне Брюнхильдою пригожей
На свет наследник трона произведён был тоже,
И, как пришлось мне слышать, в честь зятя своего
Король бургундский Зигфридом решил назвать его.
Был юный принц достоин родителей своих.
Назначил сыну Гунтер наставников таких,
Чтоб стал он мудрым мужем и доблестным бойцом.
Ах, скольких славных родичей лишился он потом!
Поныне повествуют преданья прошлых дней
О вольной шумной жизни лихих богатырей
И там, где Зигфрид правил отцовскою страной,
И там, где Гунтер пребывал с дружиной и роднёй.
Меж государей первым по мощи Зигфрид был:
К нему, кто Нибелунга и Шильбунга убил,
Их земли и вассалы по праву перешли,
И не могли тягаться с ним другие короли.
Принадлежал к тому же несметный клад ему —
Такой не доставался дотоле никому.
Богатство это Зигфрид добыл под той горой,
Где смерти предан им в бою был не один герой.
Стяжал там королевич немеркнущую славу,
Но и без этой битвы считаться мог по праву
Он первым между всеми, кто сиживал в седле.
Бойца грознее не было от века на земле.
вернуться
118
Пора и нам сбираться в родную сторону… — Причина, по которой автор «Песни о нибелунгах» заставляет Зигфрида отправиться к себе домой, заключается, по-видимому, в том, что в поэме он превращён в принца и в качестве такового, естественно, должен был уехать с молодой женой в собственные владения. При этом создаётся впечатление, что автор смешал воедино Нидерланды с Норвегией (см. ниже).
вернуться
119
Не вправе Гунтер уступать нас никому на свете. — В принципе господа имели право передавать власть над своими вассалами, но с желаниями такого могущественного подданного, как Хаген, приходилось считаться. В этом эпизоде заложен один из источников развившейся в дальнейшем вражды между Хагеном и Кримхильдой.
вернуться
120
И дали это имя младенцу не без цели… — Считалось, что вместе с именем родича к младенцу переходят и его качества.
