Я вознагражден. На лице Кэмрин появляется робкая улыбка.

– Но как мы избегнем «идиотизма повседневности»? – спрашивает она.

Теперь она сидит, скрестив руки, и с нескрываемой иронией смотрит на меня.

Передо мной прежняя, насмешливая умница Кэмрин, которую я знаю и люблю.

– Если хочешь идти работать – пожалуйста. – Я быстро глажу ее по бедру. – Меня не волнует, будешь ли ты торговать гамбургерами или убирать навоз в зоопарке. Делай что хочешь. Но едва почувствуешь, что устала от своего занятия или оно начало тебя засасывать, становясь частью жизни, немедленно бросай. Если же тебе хочется сидеть дома и ничего не делать – это тоже твое право. Я уже говорил и повторю: я сумею о тебе позаботиться.

Предвижу реакцию Кэмрин и морально уже готов. Так оно и есть. Кэмрин сердито урчит и принимается спорить:

– Я ни за что не позволю себе бездельничать и растить задницу, сидя на твоей шее.

Она просто бесподобна, когда вот так отстаивает свою независимость.

– Я же не требую, чтобы ты сидела дома. Выбор за тобой, – говорю я, поднимая руки. – Я лишь хочу, чтобы ты усвоила одну простую вещь. Пока тебе интересно заниматься каким-то делом, меня не волнует, что это конкретно за дело.

– Эндрю, а ты? Ты же не можешь сказать мне: «Не забивай себе голову „идиотизмом повседневности“» – и все взять на себя. Я не допущу, чтобы ты работал на износ, поскольку нам нужно растить ребенка. Так нечестно.

– Кажется, нечто подобное ты сказала в первую ночь, когда моя голова застряла между твоих бедер. Разве тогда я сталкивался с трудностями?

Кэмрин густо краснеет. Прошло уже столько времени, мы давно живем вместе, но я до сих пор могу вогнать ее в краску.

Я осторожно беру ее лицо в ладони, притягиваю к себе и целую:

– Пока у меня есть ты, Лили и музыка, мне больше ничего не надо.

По ее щеке скатывается вторая слезинка, но теперь Кэмрин улыбается.

– Обещаешь? – спрашивает она.

– Да, обещаю, – решительным тоном отвечаю я и крепко стискиваю ее руки.

Убрав с лица серьезность, снова улыбаюсь Кэмрин.

– Прости меня. – Она сокрушенно выдыхает. – Сама не знаю, что со мной. То я целый день улыбаюсь и вижу жизнь в радужном свете. И вдруг, без всяких причин, на ровном месте, такая грусть накатит, хоть в голос реви.

– Немотивированные перепады настроения. – Я тихонько посмеиваюсь. – Я к ним привык.

Кэмрин приоткрывает рот и смеется вместе со мной.

– Эти перепады можно назвать и по-другому. Я… – Она вдруг умолкает. – Слышишь?

Кэмрин щурится и вертит головой, пытаясь определить источник звука. Я слышу, но притворяюсь, что нет.

– Потрясающе. Только не говори мне, что беременность провоцирует шизофрению.

Кэмрин легонько толкает меня в грудь и слезает с колен.

– Да это же твой мобильник! – Она обходит диван сзади. – Я думала, аккумулятор сел.

«Нет, – мысленно отвечаю я. – Я просто отключил звук и спрятал телефон, чтобы ты так думала… Мне казалось, что я отключил звук».

– По-моему, ты сидишь на своем мобильнике и даже не чувствуешь, – говорит Кэмрин.

Я встаю и разыгрываю дурацкую комедию с поисками мобильника, сдвигая диванные подушки. Наконец я извлекаю телефон и вижу на дисплее картинку номера Натали. Вместо ее физиономии я поместил морду гиены, что вполне соответствует ее натуре. Потом глупо пялюсь на дисплей. М-да, вляпался. Как теперь все это разрулить?

Заметив имя Натали, Кэмрин тянется к мобильнику.

– С каких это пор Натали начала тебе звонить? – спрашивает она, выхватывая аппарат из моей руки.

На ее лице – ни следа ревности. Она улыбается.

Нервно чешу в затылке, стараясь не глядеть на Кэмрин. Одновременно пытаюсь отобрать у нее телефон.

– Не отдам, не отдам! – смеется она, пятясь от дивана.

– Отдай мобильник!

Кэмрин дразнит меня и отступает еще на шаг. Я перемахиваю через спинку дивана и подбегаю к ней.

– Осторожно! – кричит она, выставляя другую руку. – Я беременна, а ты своими неуклюжими движениями можешь меня покалечить!

Кэмрин ухмыляется. Умеет же она разыгрывать роль хрупкой и беззащитной девочки. Ей бы обольстительных злодеек играть.

Не переставая ухмыляться, она нажимает зеленую кнопку и подносит телефон к уху.

Я сдаюсь. Глупо возмущаться, когда попал в дурацкое положение.

– Привет, Натали, – говорит Кэмрин, игриво поглядывая на меня. – Ты что же, тайком встречаешься с моим парнем?

Натали что-то отвечает. Кэмрин качает головой, словно ответ ее не волнует. Очевидно, она знает, как в действительности обстоит дело, или догадывается. Кэмрин знает, что я никогда бы не стал ей изменять, и уж особенно с ее лучшей подругой. Натали – симпатичная девчонка, но связаться с ней – это как сесть в поезд, зная, что где-то он обязательно сойдет с рельсов.

Кэмрин включает громкую связь.

– А ну-ка, выкладывайте оба, – требует она.

– Понимаешь… Тут, в общем… – мямлит Натали, прячась за междометия.

– В первый раз Натали не находит слов. Я шокирована! – Кэмрин вопросительно смотрит на меня.

– Эндрю, прости, пожалуйста! – доносится из динамика.

– Это не твоя вина, – говорю я. – Я забыл выключить звук.

Кэмрин нетерпеливо кашляет.

– Я собирался сделать сюрприз, – признаюсь я.

– Да! Клянусь, у нас с ним ничего не было!

Я отчаянно цепляюсь за слова Натали. Кэмрин из последних сил сдерживает смех. Нужно знать Кэмрин: она никогда не упустит возможности помучить тех, кого любит. Правда, никакого злого умысла у нее нет. Намерения самые невинные.

– Нэт, я тебе не верю, – серьезным тоном говорит она.

– Почему? – спрашивает ошеломленная Натали.

– И давно это у вас длится? – продолжает Кэмрин, разыгрывая убедительный спектакль. Подойдя к кофейному столику, она кладет туда мобильник и встает рядом, скрестив руки на груди.

– Кэм… Клянусь Богом, у нас ничего не было. Я бы никогда даже мысленно не посмела сделать тебе такую подлянку. Конечно, Эндрю – парень крутой и горя чий. Если бы вы не были вместе, тогда я бы, наверное, приклеилась к нему на манер озабоченных дурочек, которые липнут к Джозефу Моргану[2].

– Нэт, я поняла.

К счастью, Кэмрин обрывает этот словесный поток, иначе Натали, чего доброго, выложит всю историю своей интимной жизни.

– Ты действительно поняла? – осторожно спрашивает Натали.

Она сбита с толку, что меня ничуть не удивляет.

Кэмрин вновь берет мобильник, показывает мне и шепчет: «Серьезно?» Вопрос касается картинки с гиеной.

Я пожимаю плечами.

– И все-таки что это значит?

Вопрос Кэмрин адресован нам обоим. Время шуток прошло. Она действительно хочет знать.

– Кэмрин, – начинаю я, подходя к ней. – Я знаю, как ты скучаешь по дому. Пару недель назад я взял из твоего мобильника номер Натали и решил ей позвонить.

Кэмрин недоверчиво щурится. Беру ее за руку и веду к дивану.

– Да. Эндрю звонил мне и сообщил дату твоей УЗИ-диагностики на случай, если я захочу… – Натали умолкает, предоставляя мне раскрывать подробности несостоявшегося сюрприза.

– Я подумал, что Натали захочет устроить для тебя вечеринку «Детский душ». Естественно, после того, как мы узнаем, кто у нас родится. Сначала я пробовал дозвониться до твоей мамы, но она, скорее всего, находилась на Косумеле.

– Да. – Кэмрин кивает. – Похоже, она была там.

– Но твоя мама целиком поддерживает эту идею. – Голос Натали так и рвется из маленького динамика. – Мы с ней хотели сделать тебе сюрприз, но мне было не дождаться, когда твой красавчик позвонит и сообщит последние новости. Я позвонила сама… Ну вот, теперь ты все знаешь, и сюрприз напрочь испорчен.

– Нет! Нет, Нэт! Он ничуть не испорчен! – Кэмрин откидывается на спинку дивана. – Даже лучше, что я о нем знаю. Зато я не знаю подробностей сюрприза и могу предвкушать его, начиная с этой минуты и до тех пор, пока мы не вернемся в Северную Каролину.