— Я- Марк, кстати, — вырывает из раздумий, — А Вы?

— Таисия, — не могу объяснить почему, но мне становится жарко.

— Неужели, летите одна, Тая? — он кладет локти на стол и теперь сидит ближе ко мне.

— Да, мой парень не смог оставить дела, а путевка- родительский подарок, так что отказаться было невозможно, — чувствую себя странно в его компании и от этого становиться неуютно, но сбегать я не собираюсь.

— Горы, вместо пляжа, книга, вместо фильма и парень, вместо знакомства. Ты хорошая девочка, Тая? — поднимает бровь.

— Я хорошая девочка, Марк. И мне кажется, Вам стоит сменить геолокацию. Рыбно за соседним столом, — откуда только смелость взялась? Смотрю в его глаза и удерживаю взгляд, а он улыбается.

Черт, и даже зубы не кривые.

Полет прошел страшновато. Сидя у иллюминатора, я думала о том, что лучше бы не видела взлета, а потом разглядывала облака, как ребенок и жалела, что полет длился так мало.

Добравшись до своего домика, который расположен в двухстах метрах от спуска, раскладываю вещи и бегу одеваться для прогулки. Отдыхать не хочу, хочу увидеть горы!

Виды открываются просто потрясающие! Мне хотелось бы посмотреть больше, побывать везде-везде, изведать каждый горный склон, каждую вершину до того всё красивое! И, конечно, я наслаждаюсь по полной. Я ведь здесь именно за этим, за эмоциями. Так что, не отказывая себе в удовольствии, следующие дни я только тем и занимаюсь, что катаюсь и гуляю по красивым местам. И фоткаю, очень много фоткаю на телефон. Воспоминания. А еще отчет.

— Фотографии, как картинки! — восторгается мама, когда я звоню ей после обеда второго дня. Ритуалом вечернего созвона мы вчера пренебрегли, так что сегодня я вдоволь наслаждаюсь описанием красивых мест. — А как дела у Ильи?

— Мы созванивались вчера вечером и сегодня утром. Даже не знаю, что и сказать тебе, — мой голос меняется, и я даже не надеюсь это скрыть, — Он очень недоволен, что я поехала сюда одна. И... я не уверена, что эти отношения –то, чего я действительно хочу, — тихо признаюсь.

Сейчас я испытываю стыд за него, но мне нужен совет.

— Мы с отцом очень не хотели бы, чтобы ты расставалась сейчас с Ильей, Таисия. Вы знакомы с детства, он неплохой парень, из порядочной семьи. Вам стоит держаться вместе. Просто требуется время, чтобы это понять. Да и тебе в новом городе не помешает поддержка, — мама говорит с твердой уверенностью в своих словах, и я невольно соглашаюсь.

Всё так: из семьи хорошей, и знакомы с детства, что мне надо- то еще? Ну, вспыльчивый — да, но границы-то не переходит.

— Не торопись делать выводы, — вырывает из раздумий, — Понаблюдай, присмотрись. Его недовольство можно понять. Относись к этому спокойнее, возможно, он волнуется. А если волнуется, значит не равнодушен, – спорить я не собираюсь, контраргументов у меня нет. Наверное, она права. Но если бы Илья высказывал всё в более мягкой форме было бы проще, только ставить мать в известность о наших скандалах я не собираюсь, — он ведь не обижал тебя, Таисия?

— Нет, мам, конечно, нет, — за этим словом скрывается вовсе не переживание за кровиночку, а её личная боль.

— Этого допускать нельзя. Но и ты должна быть мудрой, не нужно провоцировать мужчину, — мне кажется, в итоге отец добился своего: мать все чаще оправдывает его действия, утверждая, что была слишком эмоциональной раньше и сейчас тоже не всегда вовремя осознает предел дозволенного. Переубеждать бессмысленно, я пыталась. Она просто привыкла так жить.

— Я понимаю, конечно. Пойду еще покатаюсь. Не хочу находиться дома, когда за окном такая красота.

— Вот и держись за него, милая. И не надумывай глупости.

Мой отдых проходит в одинаковом ритме: я снова и снова катаюсь по заснеженным вершинам, брожу по великолепным горам и наслаждаюсь видами. Тратить время на интернет и разговоры не хочется- займусь этим дома.

Новый год прошел сказочно! Гуляя по площади, пробовала пунш и глинтвейн, улыбалась чокающимся со мной пластиковыми стаканчиками туристам, и ни на секунду не пожалела, что не встретила праздник дома! Эта страна будто отвлекает меня от домашних событий.

С Ильей созванивалась дважды в день, пока не пропустила его звонок. Перезвонив, выслушала много хорошего и больше его не слышала: я не набирала, потому что не хотела портить себе отдых, а он… не знаю и разбираться сейчас не хочу.

Завтра утром вылет. Вещи собраны, и я в последний раз хочу стать на лыжи. Не знаю вернусь ли сюда. Надеюсь, да, но мелочью швыряться не буду.

Я снова ехала по горному склону. Красота: этот пейзаж, энергия, счастливые лица вокруг. Я видела это и не могла представить, как вернусь в мою привычную жизнь с серыми проблемами и серыми людьми. Моя воля- навсегда бы тут осталась!

Если бы я выехала минутой раньше, то моя жизнь протекала бы в стандартном ключе. Я бы вернулась в университет, получила бы вышку. Возможно, даже вышла за Илью. Мы бы родили ребенка, ездили к родителям по средам и ели рыбу по четвергам. По пятницам он встречался бы с мужиками, а я долго говорила по телефону с подругой, жалуясь на ребенка, мужа и женскую неудовлетворенность. В субботу мы бы отсыпались и ругались. Иногда сильно, иногда по мелочам. Как у всех.

Так бы я и жила, с мыслями, что все так живут, а кто говорит по-другому – врёт или перечитал любовных романов. У меня было бы так же, если бы я съехала со склона хоть минутой раньше.

Но я не познала бы любовь. Сильную, невероятную, от которой сердце горит и ум с ним в сговоре. Зато и боль не познала бы, от которой сердце разрывается на куски, а разум… сердцу ведь, не объяснишь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Секунда, и я уже не лечу, как птица, а качусь, как мешок! В меня врезались! Врезался! Вот ведь! Тот самый… ровнозубый…

Лежу на спине, боясь пошевелиться. Есть опасения, что, если пошевелюсь — снова покачусь. А он, тот мужчина из кафе, возвышается надо мной:

— Ушиблась, летчица? — отстегивает свои, а следом, и мои лыжи, тянет ко мне руки, помогая подняться. — Эй, язык что ли, при падении откусила? — Шлема на нем нет, только очки, которые он снял и сунул во внутренний карман куртки. А вот мой шлем он аккуратно стягивает, и по прищуренным глазам я понимаю, что Марк меня узнал. И улыбка. Во все его ровные тридцать два.

— Вам еще и смешно? А мне вот ни капельки! — закусываю губу и жмурюсь, чтобы не показать слез.

— Чем ударилась? Говори, где болит? — сейчас он серьезен, смотрит обеспокоенно.

— Нога, — делаю шаг и некрасиво взвизгиваю, снова приземлившись на заснеженную землю, — Вывернула, похоже… — Мою лодыжку будто тысячи иголок прокалывают.

— Держи, — в моих руках оказываются наши лыжи. Тяжёленькие… — А теперь иди-ка сюда. — Он поспешил подхватить меня на руки, а вот объяснить, что происходит нет!

— Но я живу в другой стороне…— изумлённо киваю за его спину.

— Это довольно далеко. Мой отель находится ближе.

Марк нес меня метров сто, до самой гостиницы, словно я да лыжи совсем ничего не весим.

Было так неловко, что хотелось вырваться. Ну или попросить поставить меня на землю, однако мой мозг ещё что-то, да соображал. Вот начну я возмущаться, поставит он меня на ноги, а дальше? Разве что ждать следующего, жаждущего поносить меня на руках мужика. И сколько тут таких бродит?

Чёрт, ну куда меня занесло-то!? Всего один вечер отдыха остался!

— Сейчас-сейчас. Потерпи, нужно врачу показаться, — говорит он спокойно, пересекая со мной на руках большой холл отеля.

Со всех ног к нам уже несется администратор, а мужчина кивком головы подзывает носильщика, который и забирает у меня лыжи.

— Доктор сейчас подойдет, — переводит он слова симпатичной девушки в фирменной униформе, которая сверлит меня взглядом.

— Я знаю английский, — хмыкаю я, а он ухмыляется. — I really know (я действительно знаю), — зачем-то говорю, когда мы выходим из лифта, поднявшись на нужный этаж.