— Вы обещаете? — спросила Линда.

— Да. Это почему бы нам не поболтать об этом? Я только что молилась о знаке, а тут вы все появились.

— Я не верю в такие штуки, — бросила Джеки.

— Да и я, если честно, — сказала Пайпер и засмеялась.

— Мне это не нравится, — сказала Джеки, обращаясь на этот раз к Джулии.

— Мало ли что она говорит, здесь много народа. Потерять работу, как Марти, это одно. Это я пережить могу, всё равно зарплата, как у зайца под хвостом. А вот если на меня вызверится Джим Ренни… — она покачала головой. — Это весьма неприятная перспектива.

— Нас не много. Нас как раз столько, сколько надо. Мистер Бэрпи, вы умеете хранить тайну?

Ромми Бэрпи, который в своё время прокрутил немало сомнительных афер, кивнул, приложив палец себе к губам.

— Нем, как рыба, — пообещал он. Рыба у него вышла, как рыпа.

— Идём в пасторат, — предложила Пайпер. Заметив, что Джеки все ещё колеблется, Пайпер протянула к ней свою левую руку… очень осторожно. — Идём, посудачим вместе. Может, заодно сделаем по глоточку виски?

Этому Джеки поддалась.

Трое мужчин, которые теснились в кабине дребезжащего грузовика «Общественные Работы», довольно удивлённо смотрели на эту загадочную надпись. Она была нарисована чёрной краской по красному фону на здании, которое стояло позади студии РНГХ, буквами такими большими, что они покрывали почти всю поверхность.

Посредине сидел Роджер Кильян, фермер-птицевод и отец остроголовых потомков. Он обратился к Стюарту Бови, который сидел за рулём.

— Стюи, что это должно означать?

Но ответил ему Ферн Бови:

— Это означает, что чёртов Фил Буши пришёл в неистовство больше, чем по обыкновению, вот что это означает.

Открыв бардачок, он отодвинул в сторону пару засаленных перчаток и добыл оттуда револьвер 38 калибра. Проверил, заряжен ли тот, щёлкнул цилиндром, возвращая его на место порывистым кивком запястья, и засунул револьвер себе за пояс.

— Ты знаешь, Ферни, — заметил Стюарт, — это очень хороший способ отстрелить себе детородные органы.

— Не переживай за меня, переживай за него, — ответил Ферн, качнув головой назад, на студию. Оттуда до них долетало негромкое звучание музыки госпел. — Он беспрерывно прётся на собственном продукте уже почти год и теперь стал таким же надёжным, как нитроглицерин.

— Филу теперь нравится, когда его называют Мастером, — сказал Роджер Кильян.

Сначала они подъехали к фасаду студии, и Стюарт посигналил в громкий клаксон — и не раз, а несколько. Фил Буши не вышел. Он мог быть там, прятаться; мог блудить где-то в лесу вне радиостанции; возможно даже, подумал Стюарт, он сейчас сидит здесь, в лаборатории. В параноидальном настроении. Опасный. Но, вопреки всему, револьвер здесь лишний. Он наклонился, выдернул его у Ферна из-за пояса и засунул под водительское сидение.

— Да ну! — воскликнул Ферн.

— Нельзя там стрелять, — напомнил Стюарт. — Так ты нас всех отправишь на Луну. — А потом к Роджеру: — Когда ты последний раз видел этого сухорёброго мазефакера?

Роджер пожевал губами.

— Четыре недели назад, тогда, когда последняя партия ушла из города. Когда тот большой «Чинук»[306] прилетал. — Он произнёс название вертолёта как «Шин-Уук». Ромми Бэрпи его бы понял.

Стюарт прикинул. Выглядело не очень хорошо. Если Буши в лесу, то ещё ничего. Если забился в какой-то уголок студии, приняв их в своей паранойе за федералов, тоже не большая проблема… если, конечно, не решит внезапно выскочить, стреляя во все стороны.

А вот если он сейчас прячется в помещении склада… тут могут возникнуть проблемы.

Стюарт обратился к брату:

— Там, в кузове, у нас лежат хорошие палки. Выбери себе одну. Если Фил вдруг нарисуется и начнёт беситься, шарахнешь его.

— А если он будет с пистолетом? — вполне резонно спросил Роджер.

— Не будет, — возразил Стюарт. И хотя никакой уверенности у него не было, у него был приказ: срочно доставить два баллона пропана в больницу. «Остаток газа мы также должны перевезти оттуда как можно скорее, — сказал ему Большой Джим. — Мы по всей форме выходим из метамфетаминового бизнеса».

Это уже было облегчение; когда город лишится этого Купола, Стюарт был намерен выйти также и из похоронного бизнеса. Переехать куда-нибудь, где тепло, на Ямайку или на Барбадос. Он желал бы никогда больше не видеть новых мёртвых тел. Но также он не желал быть тем, кто сообщит Мастеру Буши о том, что производство прекращается, об этом он сказал и Большому Джиму.

«Позволь мне самому позаботиться о нашем Мастере», — ответил ему Большой Джим.

Стюарт объехал на большом оранжевом грузовике здание и задом сдал к его пожарному выходу. Двигатель оставил на холостом ходу, чтобы потом сразу включить лебёдку и подъёмник.

— Только посмотрите, — удивился Роджер Кильян. Он вытаращился на запад, где тревожным красным пятном собиралось садиться солнце. Чтобы вскоре совсем перепачкаться, утонув в большой чёрной полосе, которая осталась после лесного пожара. — Правда же, какое-то чудовищное зрелище?

— Не лови ворон! — оборвал его Стюарт. — Я хочу быстро закончить и айда отсюда. Ферни, пойди, возьми палку. Да крепкую выбери.

Ферни перелез через подъёмник и выбрал один из дрючков, длиной приблизительно с бейсбольную биту. Схватился за неё обеими руками и резко взмахнул для пробы.

— Годится, — сказал он.

— Баскин-Роббинс[307], - мечтательно произнёс Роджер. Прикрывая ладонью глаза, он все ещё щурился на запад. Прищуривание ему не очень шло, оно делало его похожим на косоглазого тролля.

Пока открывал пожарный выход — довольно сложный процесс, в котором были задействованы сенсорная панель и два замка, — Стюарт ещё молчал, и тогда спросил:

— С чего это ты так прёшься?

— Привкус тридцати одного вида, — произнёс Роджер. Он улыбался, показывая гарнитуру своих гниловатых зубов, которых никогда не видел ни Джо Боксёр, ни другой дантист.

Стюарт понятие не имел, о чём говорит Роджер, однако понял его брат.

— Что-то не очень-то похожа эта надпись на стене на рекламу мороженого, — сказал Ферн. — Разве, только о «Баскин-Роббинс» упоминается где-то в Апокалипсисе.

— Заткнитесь оба, — громыхнул на них Стюарт. — Ферни, приготовь свою дубинку для этого придурка. — Он толкнул двери и заглянул внутрь. — Фил?

— Называй его Мастером, — посоветовал Роджер. — Он любит, чтобы его называли, как того нигера в «Южном Парке»[308].

— Мастер? — позвал Стюарт. — Ты здесь, Мастер? Ответа не было. Стюарт начал щупать в темноте, ожидая, что в любой момент кто-то схватит его за руку, и, наконец, налапал выключатель. Освещённое помещение тянулось приблизительно на две трети длины здания. Стены деревянные, щели между их не струганными досками залиты розовой монтажной пеной. Помещение почти полностью было заполнено газовыми баллонами и канистрами всех размеров и брендов. Он не представлял, сколько всего здесь этого добра, но на глаз прикинул, что где-то от четырёх до шести сотен.

Стюарт медленно пошёл вдоль центрального прохода, присматриваясь к маркировке на баллонах. Большой Джим приказал ему, какие точно он должен забрать, сказал, что они должны стоять где-то позади и, слава Богу, там они и нашлись. Он остановился возле пяти баллонов муниципального размера с надписью БОЛЬНИЦА КР на их боках. Они стояли между другими баллонами, сворованными с почтового отделения и теми, на боках которых было написано МИЛЛ — СРЕДНЯЯ ШКОЛА.