– Имеется некая жизнь, о которой Валентина Богдановна упомянула как о «пятом домене». Не знаю что это, на снимках указана узенькой полоской по экватору – лес и лес. Ещё – пески. Много песков. Семьдесят процентов площади суши – пески. Да, «уникальный животный мир». Этим, думаю, уже никого не удивишь, верно?
Трипольский громко хохотнул, одобрительно закивав, будто на этот раз командир выдал шутку весьма высокого пошиба. Но заметив, что никто не смеётся, стих и нахмурился.
– Колония, кстати, должна насчитывать тридцать четыре человека, – вспомнив, тяжело добавил Александр Александрович. – В отчёте говорилось о двух смертях за шестьдесят дней: один несчастный случай и одно, вроде как, самоубийство.
– Вроде как – это как? – переспросил Нечаев.
– Запросишь отчёт, Ром.
– Я правильно понял? – аккуратно вклинился Майкл Бёрд, говоря на таком чистом русском, что Александр Александрович даже поморщился. – Два месяца? Колонисты отправили кого-то обратно всего через два месяца? Если я ничего не путаю, это нонсенс. Все предыдущие группы отправляли отчёты строго по графику, один раз в полгода.
Феномен Антонова исключал передачу информации путём прямого влияния на запутанные частицы. То есть, взять и просто отправить привет на Землю при помощи квантового оборудования невозможно. Каждый отчёт, поступивший от той или иной экспедиции – это живой её член, вернувшийся обратно. Доля Ординатора в его голове и являлась хранилищем данных.
– Всё верно, Майкл, вы поняли, – как можно вежливей ответил командир и поймал себя на мысли, что его жуть как раздражает улыбка американца. – Ладно, – поднялся он. – Пора, я думаю.
Всё происходившее дальше являлось, по сути, самым настоящим ритуалом. Данью традициям, к которым со всей полнотой относились и «марсианские правила». Миг спустя одновременно все члены группы услышали ровный, бесстрастный голос Ординатора.
«Планета Ясная или HR1203. Вектор – созвездие Стрельца. Год экспедиции две тысячи пятьдесят восьмой принятым летоисчислением».
Один из членов группы скривился, будто ему в руку ставили прививку от оспы Синдаровича. Это был тот самый теолог – единственный счастливый обладатель бровей.
Ординатор начал сухое перечисление:
«Майор межпланетной службы, Подопригора Александр Александрович. Должность: командир экспедиции. Год рождения две тысячи десятый. Экспедиция седьмая по счёту».
Представленный кивнул. По идее, он должен был держать небольшую речь. Но вместо этого с извиняющимся видом опустился в кресло – сильно закружилась голова.
«Майор межпланетной службы, Нечаев Роман Викторович. Должность: старший офицер безопасности. Год рождения две тысячи двадцать шестой. Экспедиция шестая по счёту».
Роман поднялся.
– Очень рад знакомству со… вами, – проглотил он слово «всеми», столкнувшись взглядом со «священником». – Надеюсь на плодотворное сотрудничество. Есть одна просьба, товарищи. Если офицером безопасности сказано, что камень нельзя трогать, то этот камень нельзя трогать. Даже если он – очень важный-нужный-красивый-бежит от вас. Сначала объяснение своего действия, после – само действие. Иначе стреляю на поражение. Шучу. Сначала в ногу.
Нечаев сел, сжимая губы, чтобы не улыбнуться. Напротив устало и в то же время весело на него смотрела Рената, которой он заговорщически подмигнул.
«Капитан межпланетной службы, Буров Тимофей Тимофеевич. Должность: старший инженер. Год рождения две тысячи девятый. Экспедиция восьмая по счёту».
Истукан поднялся. Трипольский и якут Павлов, сидевшие по бокам, невольно отклонились, смотря ему в лицо – ростом он был около двухсот десяти сантиметров.
– Вопросы и проблемы, связанные с любой существующей техникой, адресуйте мне. Ответ, если будет, обещаю обстоятельным и компетентным…
Буров потупил взор и опустился обратно, будто бы недоговорив.
«Капитан межпланетной службы, Неясова Рената Дамировна. Должность: психосервер. Год рождения две тысячи тридцатый. Экспедиция пятая по счёту».
Лёгкая улыбка не сходила с округлого, смуглого лица. Так в конце дня улыбались подле детских кроватей матери, воспитывавшие в одиночку двоих сорванцов: умиротворённо и счастливо не смотря ни на что и вопреки всему.
– Прошу ко мне по любому в-вопросу, – она слегка заикалась, но это её не особо смущало. – Я только к Ясной получила допуск психосервера. Вообще я доктор. Не люблю с-слово «врач». Так что, обращайтесь.
Она уже села обратно, как вдруг уточнила с улыбкой:
– В любое в-время!
Нечаев беспокоился о состоянии Ренаты. Выставить напоказ недомогание? Это не про неё. Она скорее скроет, утаит от всех самочувствие. Но сейчас она вряд ли что-то скрыла бы: широкий лоб поверху блестел от проступившего пота, губы выглядели так, будто на них нанесли модную в начале двадцатых годов выбеливающую сосудосуживающую помаду.
Ренате Неясовой достался особый сплав натуры и призвания. Самоотдача досуха – так относилась она к работе. Рената принадлежала к типу людей, и конкретно докторов, которые в своё время падали в обморок, но от операционного стола не отходили. Ни под бомбёжкой, ни даже слыша жужжание приближающегося синтетика. Впрочем, последнего ей удалось избежать – в конце войны семнадцатилетняя девушка работала в эвакуированном из Орла военном госпитале.
Тот факт, что Ренату назначили одним из психосерверов в состав экспедиции на Ясную, целиком заслуга её трудолюбия и упорства. Особыми врождёнными данными, какие, например, имелись у Ольги, она не отличалась. Что, кстати, ни разу не послужило причиной зависти к молодой подруге. Рената была лишена её, как Роман в своё время аппендикса – напрочь и бесповоротно.
При мыслях об Ольге на сердце Романа потеплело… Очень жаль, что она осталась на Земле. Почему только? По возвращении он обязательно задаст этот вопрос Корстневу. Ясная обещала стать отправной точкой их жизней, и упускать такой шанс было никак нельзя.
Разве что…
Да нет. Искусственно забеременеть они пытались уже четыре года. Едва ли случилось чудо, и Олю не допустили к «прыжку» по причине беременности, обнаруженной во время подготовки…
«Старший лейтенант Виктория Грау. Должность: медик-биолог. Год рождения две тысячи тридцать шестой. Экспедиция третья по счёту».
– Как это – медик?! – воскликнул Нечаев.
Александр Александрович напряжённо посмотрел на Романа, тот – на него. Буров прогудел себе под нос что-то из разряда: «этого ещё на хватало». Слушать бедную Вику никто и не думал, чему она даже обрадовалась. Вставать, что-то говорить ей не очень-то хотелось.
Выходило, что Рената – единственный психосервер. Это была плохая новость. Нечаева подозревал что-то подобное, ведь такие как его Ольга – молодые, с врождённой предрасположенностью – встречались крайне редко. И шанс что и Виктория окажется таковой, правде в глаза, был невелик…
Психоактивность – способность человека взаимодействовать с Ординатором – делилась на три типа. За различия между ними отвечали определённые особенности строения головного мозга, в частности лимбической системы, а также нейронных связей, отвечающих за долговременную память. Люди первого типа психоактивности – это, по сути, обычные люди. Вмещая Ординатора, они могли воспринимать сигналы от него только на эмоциональном уровне, не более. Второй тип – прямой путь в НИМИ. Люди со вторым типом способны после размещения Ординатора напрямую обращаться к нему, запрашивать информацию и даже проекцию чужого восприятия. Космопроходцем можно стать только обладая вторым типом психоактивности, или, как укрепилось в народе, попросту быть психоактивным.
А вот третий тип, это уже отдельная тема. Как и отдельный факультет Новосибирского института межпланетных исследований. Его ещё часто называли женским в силу того, что психосервером, которых на нём обучали, могла стать только женщина. Причины снова крылись в особенностях строения головного мозга, в тех же пресловутых лимбической системе и нейронных связях. Ни один мужчина не справлялся с нагрузкой, возникавшей в момент размещения Ординатора в мозг предполагаемого психосервера. И выяснилось это опытным путём, не без смертей.
