Зато совсем не до смеха было, когда Роберт, шедший позади, вдруг завопил так, что даже хвалёные динамики захрипели. Не прыгни к нему Подопригора, неизвестно чем бы всё кончилось – пески под Павловым внезапно разверзлись, утягивая человека с устрашающей скоростью. Распластавшись, словно белая поверхность под ним была тонким льдом, а не раскалённым песком, Александр Александрович удерживал Роберта, пока на выручку полз Нечаев. Казалось, что незадачливый геолог попросту висит над пропастью – настолько большое усилие чувствовалось в сочленениях экзотела.

– Чтоб тебе… пусто было! – шумно дыша, выдал старое русское проклятье якут, когда его вытянули на более или менее твёрдую поверхность.

– Идём. Не стоит задерживаться.

При входе в лес группа вновь расслышала далёких обезьян-пересмешников. Но на это уже никто не обращал внимания. Либо же чью-то реакцию попросту невозможно было увидеть – маска из соединения осиных жвал сохраняла неживое спокойствие.

Группа углубилась в лес метров на четыреста, когда каждый ощутил сильный, болезненный толчок в мозгу. Импульс несомненно исходил от Ренаты, только психосервер могла послать его на такое расстояние.

Разведчики мгновенно сорвались в бег. Импульс был прост и стар, как тяга человека к исследованию, некогда его породившая.

SOS.

Одно дело идти сквозь эфемерный туман, освещая путь фонарями, другое – бежать. Операторы нейрозвеньев Альянса наверняка проходили целый подготовительный курс, где их обучали простому перемещению в пространстве. В том числе и бегу в экзотелах, что оказалось не такой уж простой задачей.

За первые две минуты разведчики минимум по три раза немалым весом экзотел взрывали фонтаны белоснежного песка; Нечаев однажды сходу врезался в могучий ствол, благо по касательной. Павлов то и дело падал, кувыркался, но быстро вскакивал и нагонял соратников. Сильно мешало осточертелое слюновыделение, хоть уже и шедшее на спад. Однажды ему хватило ловкости – или случилось чудо – перепрыгнуть апатично ползущего куда-то клеща.

А вот тот самый пустотелый клещ из «гипса» стал для него непреодолимой преградой. Видимо, запас везения иссяк. Как нёсся Павлов, неуклюже размахивая крупнокалиберной винтовкой словно большой эстафетной палочкой, так и налетел на лежащее на песке нечто. Хруст и треск, казалось, разнеслись по всему лесу.

Барахтаясь, Роберт случайно отшвырнул в сторону винтовку. Прошла целая вечность, прежде чем он поднялся сам, поднял оружие, стоявшее у основания ствола точно его туда кто аккуратно прислонил, и, глотая слюну, вновь пустился вдогонку за двумя майорами. В зоне видимости их уже и след простыл.

Первым делом он сообщил коллегам: я, мол, в порядке, возвращаться за мной нет смысла. Нечаев коротко ответил: «принял». Навигация экзотела вряд ли позволила бы Роберту заплутать: обратный маршрут был выстроен с точностью до полуметра.

Вскоре Павлов увидел лучи фонарей. Внутреннее устройство шлема «Осы» позволяло прекрасно слышать окружающую среду даже на бегу, звук дыхания оператора качественно глушился.

Только потому Роберт и распознал визгливый смех за спиной.

Что надоумило его одновременно выключить все фонари, он не знал. Роберт сделал это ещё на бегу, машинально, повинуясь какому-то неведомому порыву. А когда остановился и обернулся, тыча винтовкой во влажный полумрак, что-то вдруг бесшумно скользнуло выше него, правее метрах в пяти. Лианы только колыхнулись и снова замерли.

Роберт, отдыхиваясь, упёрся спиной в дерево. Сердце его чуть не остановилось, когда прямо над ним что-то вдруг громко клацнуло. Куда подевалась вся неуклюжесть – Павлов ловко прыгнул вперёд, умудрившись извернуться и упасть почти на спину, да ещё и выставив перед собой оружие. Экзотело выдало серо-белую картинку ночного видения, и только поэтому Роберт не изрешетил апатичного клеща, вытаскивавшего отростки из дерева чуть выше места, где он только что стоял.

Павлов ощутил необычайную ясность мыслей и прилив сил: по спинному мозгу пронёсся остаточный ток только что случившегося вмешательства Ординатора.

Возникший самовольно режим зрения был бесполезен в этих условиях: резкость сохранялась только вблизи, уже в пяти метрах в сторону белой непроглядной стеной вставал туман.

Внезапно раздался крик. Павлов вскочил, сбрасывая бесполезную пелену ночного режима; мгновенно сориентировался и побежал. Но преодолел всего какую-то сотню метров прежде чем ясно ощутил: Ординатор их соединяет. Без психосервера?! На таком расстоянии друг от друга?!

Впереди мерцала пляска фонарных лучей, разбавляемая нечастыми вспышками и глухими хлопками одиночных выстрелов.

Что-то выкрикивал Подопригора; повторял одну фразу Роман, добиваясь реакции от командира – Павлов бежал не вникая. Он весь превратился в бег. Ещё никогда Роберт не хотел так успеть. Смутное предчувствие откуда-то из глубины его самого твердило: если не успеть, будет смерть.

Роберт выскочил из-за дерева и увидел прижавшихся спиной к спине соратников. Лучи их фонарей неистово носились по чешуйчатой поверхности леса и хитросплетению лиан.

Свет скользнул по одному из стволов и тут же метнулся дальше, а в следующую секунду на том месте возникло неясное движение. Павлов не знал, но чувствовал: Ординатор не может настолько соединить их – психосервер была слишком далеко. Но Нечаев и Подопригора всё же ощутили то, что он увидел. И тут же бросились в разные стороны.

Туда, где миг назад стояли космопроходцы, рухнуло нечто длинное, подвижное.

Лес заполнил повторяющийся, визгливый смех и уханье тяжёлого калибра. Разведчики как упали на спины, так и открыли перекрёстный огонь. Зацикленный смех захлебнулся, превратившись в пронзительный, дребезжащий визг; луч фонаря Павлова выхватил остаточный росчерк подвижной тени, устремившейся вверх. Роберт побежал к остальным, на всякий случай неумело стреляя в ту сторону, куда рванулось нечто.

– Я проиграл! Я проиграл спор! – орал из динамиков Нечаев, подскакивая и вздымая белый песок. – Корстнев-младший, сука, выиграл!! Есть тут мясоеды: один-один!

Подопригора отчего-то всё ещё лежал.

– Саныч, ты чего? – Роману ничего не оставалось, разве что стукнуть по броне. Александр Александрович не отвечал. Нечаев уже вздумал каким-то образом грузить его на себя, как командир вдруг встрепенулся.

– В плечо…

– Что – в плечо?

– Ты мне. В плечо. Попал, Рома, – подбирая слова, пояснил Подопригора.

Павлов был настороже – луч его фонаря рыскал по паутине лиан.

Нечаев осмотрел место, на которое тот указывал. Надо же было такому случиться! Калибр четырнадцать с половиной на то и существовал, чтобы прошибать даже качественную углепластиковую броню при определённых условиях. А тут ещё и попадание прямо в слабозащищённое сочленение в районе примыкания руки к торсу.

– Больно? – виновато спросил Роман, помогая Санычу подняться.

– А вам что, не досталось?..

– До челнока ещё два километра. Я вообще не очень понимаю, как Якут нас предупредил тем, что увидел – Рената-то хрен пойми где! Орешек нас вообще не должен был соединять! – разойдясь, Нечаев сыпал прозвищами.

В условиях боя солдаты Союза получали от Ординатора не поочерёдную персональную помощь, что грозило фатальным и, главное, очень быстрым истощением психосервера. Ординатор действовал иначе: выравнивал все чувства, эмоции и ощущения, соединяя подопечных в одну нервную квазисистему. Боль, страх, отчаяние; гнев, жажда мести, злость – всё делилось поровну.

Александр Александрович поднялся, но винтовку взять уже не смог. Видимо, серьёзные повреждения получили некоторые сервоприводы экзотела.

Павлов бегло оглядел место приземления атаковавшего их существа, попутно не забывая следить за периметром.

– Таракан какой-то… – Нечаев подсветил его фонарём.

– Лишь бы не сколопендра… – надломившимся голосом произнёс командир. Прозвучавшая фраза уж очень походила на мольбу, но никто не придал этому значения.