– Отсутствие пригодных к процессу «прыжка Антонова» сигналов квантовых маяков на планете Ясная.

Майор снова задумался. Над мыслями властвовал сумбур, собрать всё в единую цепочку логики никак не удавалось. Шаг за шагом затрагивая нужные факты и дёргая за правильные ниточки ассоциаций, Подопригора вдруг осознал, что нащупал терзавший его всё это время вопрос. Опасаясь спугнуть столь своенравного и неуловимого зверя, он для начала оглядел его со всех сторон.

А как Альянс вообще узнал о существовании Ясной? О её точных координатах? Ведь не наугад же они запустили «Герольд»...

– Майор Михайлов Матвей Петрович, – вдруг проговорил Вандал.

Александр Александрович удивлённо уставился на куклу. Он же не задавал ему этот вопрос?..

– Носитель отчёта, вернувшийся с Ясной в тридцать девятом году, – быстро, что было совсем не свойственно Ординатору, заговорил Вандал, – являлся двойным агентом, и работал на разведку Альянса. Отчёт был слит ЦРУ, война началась в том числе из-за информации, принесённой в себе Михайловым отсюда, с Ясной.

– Отсюда?.. Ординатор?.. – будто желая удостовериться, позвал Подопригора. Рассеянный взгляд мёртвого друга всё так же был направлен на него, а бледное лицо оставалось застывшим гипсом.

– Ординатор, – мгновенно отозвался тот. Разница в голосе ощущалась слишком очевидно.

Александр Александрович хотел было запросить повтор всего, что тот сказал про майора Михайлова, но вдруг услышал за спиной какие-то звуки. Холодея, он успел только обернуться, как вдруг раздался стук в дверь…

Схватив ртом воздух, командир раскрыл глаза. Сердце колотилось, предвещая близкое вмешательство.

Переборка шумно закрылась, оставив в лабораторном отсеке Трипольского и Неясову наедине. Лёгкое недоумение и немой вопрос – вот что читалось на лицах обоих. Только что здесь побывал командир. Хмурый и нелюдимый, он молча разыскал понадобившуюся ему вещь и сразу вышел, не произнеся ни слова.

– Что это с ним?

Трипольский глянул на переборку раз, ещё один – воровато так, исподтишка. Пожал острыми плечами и хихикнул тихо:

– Съел чего-то…

Но Рената услышала. Сделала вид, будто нет, и продолжила аккурат‍но​ ср​ыва​ть пл​ом​бы, открывать магнитные ящики и внимательно осмат‍ривать содержимое. Появление командира как по заказу предварял разговор о нём. Неприятный для капитана Неясовой. Она вообще не испытывала удовольствия, доказывая кому бы то ни было свою точку зрения. Алексей, видите ли, усомнился в майоре Подопригора как в командире, на что Рената не смогла смолчать.

Итог: раскрасневшееся лицо Трипольского, отчитанного по полной программе, редкие ехидные словца себе под нос за его авторством, ну и сожаление о слишком резком тоне у Неясовой, куда ж без него.

В одном из стенных шкафов, перетянутые по пять штук, но каждый в индивидуальной вакуумной упаковке, обнаружились лабораторные халаты. Трипольский чуть ли не взвизгнул от восторга, завидев их.

– Как говорил мой декан: «ты не поэт, коль карандаша в подкладке нет», – с этими словами он нетерпеливо порвал упаковку, бросив её тут же, под ноги, и вдохновенно накинул на плечи белоснежный халат.

Рената молча подобрала раскромсанный полиэтилен и определила его в мусоросборник. Второй раз за один час идти на конфликт ей не очень-то хотелось.

Вскоре в лаборатории появился Нечаев. Судя по всему, он шёл с чем-то важным, но, завидев Трипольского в его новом облачении, подавился смехом:

– Ну точно – Фарадей!

Не удержалась и Рената. Трипольский изо всех сил делал вид, что его целиком поглотил вопрос регулировки рентгеновского микроскопа. Со всех сторон он осматривал громоздкую установку, как будто видел впервые. Выдавали его разве что красные уши.

– Пора, Ренат, – слегка виновато оповестил Роман.

Неясова о‍тл​ожи​ла ​все н​ам​еченные дела и последовала за Нечаевым. Она поним‍ала, что ей, возможно, придётся нелегко. И оттого становилось чуточку страшновато. Груз должности почти ощутимо давил на плечи. Вот выпало же так: первая экспедиция в качестве психосервера, и сразу всё в одиночку!

Во время первого сеанса радиосвязи, в генераторной, где находился и радиоузел, по идее должны присутствовать несколько членов экспедиции: командир, кто-то из инженеров и оба психосервера. Нечаев, очевидно, проявлял инициативу, следуя туда же вместе с ней.

Полтора года назад, в марте, Рената вернулась с обледенелой Хиц-3. Ей вспомнилась планета вечных вьюг потому, что там она первый и единственный раз присутствовала во время выхода в эфир.

Колония на Хиц-3 насчитывала девятнадцать человек. Что можно было изучать на планете, сплошь укутанной снегом, лично для неё так и осталось за гранью понимания. Использование радиопередачи не дало тогда никакого результата. Попытку повторили на следующий день, но ничего не поменялось – эфир хранил девственную тишину. В третий раз стало ясно, что без психосерверов не обойтись. И Жанна с Айгюль сработали на отлично.

Никто достоверно не мог ответить на вопрос: что такое Ординатор? Даже психосерверы. Хотя казалось бы – уж кто больше их может знать о нём! Ан нет. Более того, в тайну природы Ординатора не были посвящены даже старшие чины соответствующего факультете НИМИ. Во всяком случае, они своих учениц в том клятвенно заверяли.

Зато основные принципы его деятельности были простыми. Психосерверы являлись, по сути, аналогами вышек сотово‍й ​свя​зи ​в был​ом​, утонувшем в крови и огне, мире. Но с небольшой ‍поправкой. На одну носительницу Ординатора должно приходиться не более тридцати-пятидесяти человек, притом вполне конкретных, «настроенных» именно на неё. Во время войны данная особенность вылилась в то, что женщина в прицеле снайперской винтовки перестала вызывать у солдат Альянса чувство отвращения к самим себе.

А ещё, Ординатор не был единым. То есть, данные, им хранимые, у одного психосервера были одни, а у другого – другие. И для обмена информацией им следовало время от времени «нащупывать» друг друга на расстоянии. А когда психосервер по какой-то причине находился без сознания – спала ли, была ли ранена – замкнутые на ней люди не могли посылать друг другу импульсы и теряли доступ к части информации. Но «успокоительная» функция Ординатора при этом оставалась.

Утраченные контакты с колониями на других планетах восстанавливались по такому же принципу. При должном усердии обнаружить ещё одну ячейку Ординатора можно было практически на любом удалении от ищущего. Отмечены случаи, когда один психосервер обнаруживал другого за десять тысяч километров. Но это, правда, касалось исключительно обнаружения. Для обмена данными, как и диалога, требовались дистанции куда менее протяжённые.

Возле окольцованного двойным контуром протонного генератора туда-сюда ходил Буров. Ему требовалось сделать каких-то три шага, чтобы оказаться в противоположном конце отсека, оттого он напомнил Ренате дошкольного тренера по футболу, стоящего в миниатюрных воротах.

– Рано, – не удосужившись и повернутьс‍я,​ оп​ове​стил ​ба​сом гигант.

Роман и Рената, как те самые дошкольн‍ики, толкаясь плечами и пятясь, вывалились обратно в коридор. Переборка закрылась перед носом, и они, переглянувшись, рассмеялись в голос.

– Мы с Олей списывались в Циолковском. Накануне погружения, – непринуждённо сказала Рената.

– Да? Какую тайну она поведала тебе на этот раз?

– Что вы решили пожениться.

– Решили? Так сказала? – наигранно выпучил глаза Роман. – Поговорили, вроде бы, раз. Ну, пять. Квартиру сняли. Тёщеньке с тестюшкой намёк некоторый был отправлен, недвусмысленный. Но чтоб решить…

– Не кривляйся, Ром.

– Есть не кривляться! – он то и дело поглядывал на вентиль-затвор внешнего шлюза, видневшегося в конце коридора.

А ещё, он мучительно старался не думать об Ольге. В какой-то момент это сделалось настоящей пыткой. Всё остроумие и самоирония куда-то улетучивались, и он оставался наедине с непреодолимой одеревенелостью. Роман вдруг понял, что перестать думать о ней тоже самое, что – надо же какая пошлость! – перестать дышать.