«Орали на пашне волы

и ослицы подле паслись,

как напали савеяне

и взяли их,

а отроков сразили острием меча,

и спасся я один,

дабы известить тебя!»

Он не кончил, как приходит другой и говорит:

«Огонь Божий ниспал с небес,

овец и пастухов попалил и пожрал;

и спасся я один,

дабы известить тебя!»

Он еще не кончил, как приходит другой и говорит:

«В три отряда халдеи сошлись,

и напали на верблюдов,

и взяли их,

а отроков сразили острием меча,

и спасся я один,

дабы известить тебя!»

Он еще не кончил, как приходит другой и говорит:

«Сыны твои

и дочери твои

ели и пили вино

в доме брата своего первородного;

и вот великий вихрь

с того края пустыни пришел,

и сотряс он четыре угла

дома того,

и пал дом на юных, и они мертвы;

и спасся я один,

дабы известить тебя!»

И тогда встал Иов, и разодрал ризу свою, и обрил главу свою, и повергся на землю, и преклонился, и сказал:

«Наг вышел я из родимых недр

и наг возвращусь назад.

Господь дал, Господь взял –

благословенно имя Господне!»

При всем этом не погрешил Иов и не оказал Богу никакого неподобия.

И был день, когда пришли Сыны Божьи, чтобы предстоять Господу, и Противоречащий пришел с ними, чтобы предстоять Господу.

И вопросил Господь Противоречащего:

«Отколе приходишь ты?»

И ответствовал Господу Противоречащий, и сказал!

«От обхода земли,

от скитаний по ней».

И вопросил Господь Противоречащего: 

«Приметило ли сердце твое

раба моего

Иова?

Ведь нет на земле мужа, как он:

прост, и праведен,

и богобоязнен, и далек от зла.

И доселе тверд он в простоте своей;

а ты наущал меня на него,

ища погубить его без вины!»

И ответствовал Господу Противоречащий, и сказал:

«Кожа за кожу![864] -

и все, что имеет муж, 

отдаст он за жизнь свою. 

Нет – протяни-ка руку твою,

дотронься до кости его

и плоти его:

разве не похулит он тебя

в лицо тебе?»

И сказал Господь Противоречащему:

«Вот – он в руке твоей;

лишь дыханье его сохрани!»

И отошел Противоречащий от лица Господа, и поразил Иова злыми язвами[865] от подошвы стопы его по самое темя его. И взял Иов черепок, чтобы соскребать с себя гной, и сел среди пепла.

И говорила ему жена его:

«Ты все еще тверд в простоте твоей?

Похули Бога – и умри!»

Но он сказал ей:

«Словно одна из безумных жен,

так молвила ты!

Приемлем мы от Бога добро – 

ужели не примем от Него зло?»

При всем этом не погрешил Иов устами своими.

И прослышали трое друзей Иова о всех несчастьях, что постигли его, и пошли они каждый из места своего: Элифаз из Темана, и Билдад из Шуаха, и Цофар из Наамы[866]; и сговорились они идти к нему вместе, чтобы соболезновать ему и утешать его.

И когда они издали подняли глаза свои, они не узнали его. Тогда возвысили они глас свой, и возрыдали, и разодрал каждый ризу свою, и метали они прах на главы свои, к небу. И сидели они при нем на земле семь дней и семь ночей; и никто не говорил ему ни слова, ибо видели они, что скорбь его весьма велика.

После этого отверз Иов уста свои и проклял день свой[867]. И начал Иов, и сказал:

«Да сгинет день, в который рожден я,

и ночь, что сказала: «зачат муж»![868] 

День тот – да будет он тьма, 

Бог с высот да не взыщет его,

да не сияет ему свет!

Смертная тень да емлет его,

да обложит его мгла,

затмение да ужаснет![869]

Ночь та – да обладает ею мрак,

Да не причтется она к дням годовым,

в месячный круг да не войдет!

Ночь та – да будет неплодна она, 

да не звучит в ней веселья клик!

Да проклянут ее клянущие день,

те, что храбры Левиафана ярить! 

Да тмятся звезды утра ее,

пусть ждет лучей, но они не придут,

пусть не узрит зениц зари,– 

за то, что не затворила родимых недр,

не сокрыла горя от глаз моих!

Зачем не умер я при исходе из чрева 

и не сгинул, выйдя из недр?

Зачем колени держали меня,

к чему питали меня сосцы? 

Как недоноску, не жить бы мне,

как младенцам, что не зрели свет!

Тогда лежал бы я, дремля,

спал бы и был в покое,

среди царей и советных вельмож,

что зиждут себе строенья гробниц,

среди князей, у которых злато,

полнящих серебром домы свои.

Там кончается ярость злых,

там отдыхает, кто утомлен;

узники в кругу своем не знают тревог,

не слышат голоса палача;

малый и великий там равны,

пред господином волен раб.

На что Он дает страдальцу свет

и жизнь тому, кто душой удручен,

кто хочет смерти, и нет ее,

кто рад бы добыть ее, как клад,

до восторга бы возликовал

и восхитился, обретя гроб,– 

мужу, чей путь скрыт,

кому поставил преграду Бог?

Вместо хлеба моего мне вздохи мои,

и льются, как воды, стоны мои,

ведь чего я ужасался, постигло меня, 

и чего я боялся, приходит ко мне.

Нет мне затишья, и нет мне покоя,

и нет мне мира,

но пришла смута!»

И ответствовал Элифаз из Теманы, и сказал:

«Попытаешь слово – тебе досадишь;

но в чьих силах сдержать речь? 

Бывало, многих ты вразумлял,

возвращал ослабевшей длани мощь,

поднимало падшего слово твое,

и колено дрожащее ты укреплял.

А дошло до тебя – и ты без сил,

коснулось тебя – и ты смущен?

Не страх ли Божий – надежда твоя,

не праведность ли твоя – упованье твое?

Припомни: когда чистый погиб 

и где справедливый был стерт?

Насколько я видел, пахарь беды

и сеятель зол пожнут посев.

От дуновенья Божья сгинут они,

истают от дыханья гнева Его.

Глас льва, и рычащего зык,

и зубы львят исчезнут;

и погиб без добычи ярый лев,

и рассеяны отродья львицы.

И прокралось слово ко мне -

лишь отзвук до уха дошел -

при раздумьях от видений, в ночи,

когда сон людей бывает глубок;

схватил меня страх, и дрожь 

кости мои сотрясла,

и овеял лицо мое дух, 

и дыбом поднялись власы.

И стал пред очами зрак,-

не распознать вида его,-

лишь повеяло, и слышу слова?

«Человек ли пред Богом прав,

перед Творцом своим чист ли муж?

Вот, не верит Он и Слугам Своим,

и в Ангелах обличает порок.

Что сказать о тех, чей дом

из глины и стоит на пыли?

Их раздавят, как моль,

к вечеру их рассекут,

они сгинут – не приметит никто.

Исторгается у шатра их червь,

и не в мудрости умирают они».