110 Ты хранитель, военный вождь-предводитель – ты!

Воитель, Аном любимый князь!

Перед Уту прежнюю силу себе вернул,

Агу для Киша освободил!

О, Гильгамеш, верховный жрец Кулаба,

115 Хороша хвалебная песнь тебе!»[122]

Таблички основного и вариантных текстов сказания о Гильгамеше и Аге найдены экспедицией Пенсильванского университета в Ниппуре, древнейшем шумерском культовом центре (а в конце V тыс. до н. э. и центре шумерского племенного союза). Датируются началом II тыс. до н. э. и, возможно, являются копиями более ранних шумерских записей поэмы. Текст издан С.Н. Крамером («American Journal of Archeology», 53, 1949, N10 c дополнениями и комментариями Т. Якобсена). На русском языке текст опубликован И. Т. Каневой в «Хрестоматии по истории Древнего Востока», М. 1963, стр. 266, след., и в «Вестнике Древней истории» (далее – ВДИ), 3, 1964, стр. 245, след. Настоящий перевод выполнен с учетом обеих публикаций, а также работ Э. Эбелинга и Д.О. Эдцарда.

Ага (или Ака) – последний царь I династии Киша, а Гильгамеш – пятый царь I династии города У рука (XXVII в. до н. э., так называемый «II раннединастический период»). Историчность Гильгамеша, легендарного героя пяти известных нам шумерских эпических сказаний, а также знаменитою аккадского эпоса, косвенно подтверждается рядом письменных и археологических памятников. Однако только в «Послах Аги...» он выступает как историческое лицо. Сказание, видимо, отражает важнейшие политические события истории раннединастического Шумера: победу Гильгамеша над Агой, вождем политического объединения северных областей нижнего Двуречья во главе с городом Кишем. Возможно, это произведение явилось непосредственным откликом на события и представляет собой победную песнь, сложенную в честь Гильгамеша и знаменующую освобождение Урука от власти города Киша (в таком случае ее можно датировать XXVI в. до н. э.). Очень условно мы можем определить жанр этого сказания как историко-героический, и это, пожалуй, будет ближе всего к шумерскому определению жанра: «за-ми» – хвалебная песнь.

Жрец к «Горе Бессмертного»[123] обратил помыслы,

Жрец Гильгамеш к «Горе Бессмертного» обратил помыслы.

Рабу своему Энкиду молвит слово:

Энкиду, гаданье на кирпиче не сулит жизни!

5 В горы пойду, добуду славы!

Среди славных имен себя прославлю!

Где имен не славят, богов прославлю!»

Раб его Энкиду ему отвечает:

Господин, если в горы пойдешь, Уту оповести!

10 Бога Уту, героя Уту оповести!

Горы! Они -творение Уту, Уту оповести!

Горы, где рубят кедры,– творенье героя Уту, Уту оповести!»

12а Вот Уту в небесах диадемой лазурной себя венчал,

12б С воздетой главой по небу пошел.

Гильгамеш козленка чистого, светлого взял,

Козленка рыжего, жертвенного к груди прижал,

15 Руку к устам в молитве поднес[124],

Богу Уту на небеса кричит:

Уту, в горы стремлю я путь, ты ж помощником мне будь!

В горы кедров стремлю я путь, ты ж помощником мне будь!»

Уту с небес ему отвечает:

20 Могуч и почитаем ты, зачем же в горы стремишься ты?»

20а Гильгамеш ему отвечает:

Уту, слово тебе скажу, к моему слову ухо склони!

О моих замыслах скажу, к моим надеждам слух обрати!

В моем городе умирают люди, горюет сердце!

Люди уходят, сердце сжимается!

25 Через стену городскую свесился я,

Трупы в реке увидел я,

Разве не так уйду и я? Воистину так, воистину так!

Самый высокий не достигнет небес,

Самый огромный не покроет земли,

30 Гаданье на кирпиче не сулит жизни!

В горы пойду, добуду славы!

Среди славных имен себя прославлю!

Где имен не славят, богов прославлю!»

Уту мольбам его внял благосклонно,

35 Как благодетель оказал ему милость:

Семь дивных героев, порождение единой матери:

Первый – старший брат, лапы льва и когти орла у него,

Второй – змея ядоносная,[......................]

Третий – змей-дракон, змей яростный,

40 Четвертый – огонь, пожирающий,.. [.............]

Пятый – дикий змей, [удушающий],

Шестой – поток разрушающий, горы и скалы разбивающий,

Седьмой – скорпион [жалящий], пути назад не ведающий.

Семеро их, [семеро их...}[129]

44а Они – звезды небесные,

44б Пути на земле знающие,

44в Среди звезд в небесах [си]яющие,

44г К Аратте[126] пути указу[ющие],

44д [В дороге] купцов [направляющие],

44е Вражьи страны обозревающие,

44ж [Над землей] голубями [порхающие],

44з Горные страны знающие.. .[127]

45 На шестах пред горою их установят.

Кедры срубающий берет их радостно,

Жрец Гильгамеш берет их радостно.

Всех горожан до единого кличет.

Как близнецы, откликнулись люди.

50 Семью имеющий – к семье своей! Мать имеющий – к матери своей!

Молодцы одинокие – ко мне! Пятьдесят из них за мною да встанут!»

Семью имеющий – к семье своей, мать имеющий – к матери своей,

Молодцы одинокие – к нему, пятьдесят из них за ним встало.

К дому кузнеца он держит путь.

55 Медный топор по руке богатырской отлили ему.

В темный средь поля сад он держит путь.

Крепкое дерево – яблоню, самшит [срубили ему].

Его сограждане, его сопутники берут их в руки.

И вот первый, старший брат, лапы льва и когти орла у него,

60 На шесте к горе воистину [его приносят].

Первую [го]ру перевалили, [кедров в горах] не увидали.

Семь гор перевалили[128].

[Гор], где рубят [кедры], не достигли.

Жрец Гильгамеш, срубающий кедры[132],-

65 [Кедры!] Их рубить Гильгамешу,-

[Жрец] Гильгамеш [привал] устроил.

[......................................]

Как [мгла пустыни], охватил его [сон].

[Удел человека], объял его сон.

70 [Его сограждане], его сопутники,

70а [У подножья горы бьют] в барабаны!

[Это] сон, и во сне – виденье!

[Спроси его] – молчанье в ответ!

Коснись его – он не встанет,

Зови его – он не отве[тит].

73 О ты, кто спит, о ты, кто спит!

Гильгамеш! Жрец! Сын Кулаба! Доколе ты будешь спать?

Нахмурились горы, бросили тени,

Заря [бросила] свет вечерний,

Уту к матери своей Нингаль, главу воздев, домой ушел,

80 О, Гильгамеш, доколе ты [будешь] спать?

Твои сограждане, твои сопутники,

У подножья горы вкруг тебя столпились!

Мать-родительница твоя да не пожалуется на тебя на улицах города твоего!»

Светел разумом, он проснулся.

85 По слову богатырскому его одеянье дорожное {несут ему].

Одеянье дорожное легкое берет, грудь свою [им покрывает].

Как бык «Земли великой»[130] встал.

Лицо к земле склонил, зубами заскрежетал.

Жизнью матери-родительницы моей Нингун, отца моего светлого Лугальбанды клянусь![131]

90 Во славу матери-родительницы моей Нинсун, как во сне мне явлено было, совершу это!»

И второй раз воистину он сказал:

Жизнью матери-родительницы моей Нинсун, отца моего светлого Лугальбанды клянусь!

Доколе муж тот, – муж ли он, бог ли он, – доколе не будет схвачен он,