Он посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом. Затем произнес:

— По вашему виду не скажешь…

— Что я много повидала в жизни?

— Именно.

— Я выгляжу неопытной? Наивной?

— Да.

— Это моя беда.

— Но, признайтесь, иногда такая внешность очень помогает?

— Иногда, — призналась Тесса. — Слушайте, вы ведь наверняка что-то знаете. Скажите мне, что творится в этом городе?

— С местными жителями что-то произошло.

— Что?

— Не знаю. Они перестали ходить в кино, например. Закрылся городской театр. Их больше не интересуют предметы роскоши, дорогие подарки; магазины, торгующие этими товарами, также закрыты. Они не пьют шампанское… — Сэм усмехнулся. — Все бары в городе на грани разорения. Кажется, единственная вещь, которая их еще интересует, — это еда. И убийства.

Продолжая стоять у окна, спиной к Ломену, Шаддэк сказал:

— Ладно, Уоткинс, вот что мы сделаем. В компании весь персонал уже прошел через обращение, я дам вам сотню своих сотрудников, они помогут полиции. Вы можете располагать ими по своему усмотрению, с этой минуты они в вашем распоряжении. С их помощью, я надеюсь, вам удастся схватить живьем одного из «одержимых». Не забудьте также про Букера.

Новые люди не нуждались во сне. Дополнительный контингент мог начать действовать немедленно.

Шаддэк добавил:

— Они смогут патрулировать улицы пешком или на машинах, не привлекая особого внимания. Возможно, вам даже удастся отловить всех «одержимых». Если вы притащите сюда один экземпляр в состоянии регрессии, я смогу тщательно изучить его и разработать тесты. Протестировав всех Новых людей, мы выявим «одержимых».

— Я не считаю, что должен заниматься этим делом.

— Это дело полиции.

— Нет, уверяю вас.

— Вы по долгу службы выслеживаете обычных убийц. Это почти то же самое. — Шаддэк говорил раздраженно. — Здесь можно применять те же методы.

— Но…

— Что еще?

— Среди тех людей, которых вы мне дадите, тоже могут попасться «одержимые».

— Исключено.

— Но… как можно быть уверенным?

— Я сказал — это исключено, — резко оборвал Шаддэк, все так же глядя в окно, в ночь и туман.

Оба некоторое время молчали. Затем Шаддэк вновь заговорил:

— Вы должны сделать все, чтобы найти этих проклятых уродов. Все — вы слышите? Мне нужен хотя бы один из них, я должен обследовать его еще до того момента, когда весь Мунлайт-Ков пройдет через обращение.

— Я думаю…

— Говорите.

— Видите ли, я думаю…

— Продолжайте, продолжайте. Так что вы думаете?

— Простите… но нельзя ли приостановить процесс обращений до того момента, когда мы выясним, что происходит с людьми?

— Нет! Черт бы вас побрал! — Шаддэк повернулся к Уоткинсу и впился в него взглядом. Полицейский заерзал на кресле. — «Одержимые» — это мелочь, это ерунда. Что вы можете знать об этой проблеме? Разве вы разработали модель нового человека, нового мира? Это сделал я. Я мечтал об этом, я видел все это как наяву. Я положил все свои силы, нервы, мозг, чтобы эта мечта воплотилась в реальность. И я знаю, что эта аномалия не свидетельствует ровным счетом ни о чем. Поэтому процесс обращения пойдет по установленному графику.

Уоткинс опустил взгляд на свои руки и заметил, как побелели суставы пальцев.

Шаддэк продолжал говорить, меряя комнату босыми ногами.

— Теперь у нас достаточно доз для всего оставшегося населения города. Фактически сегодня вечером мы начали новый, последний этап обращений. Сотни людей будут обращены к рассвету, остальные к полуночи. До того момента, пока все до единого в этом городе не станут обращенными, сохраняется опасность провала операции в случае, если кто-то выдаст нашу тайну внешнему миру. Теперь, когда мы решили проблему производства биочипов, мы должны быстро закрепиться в Мунлайт-Кове, тогда мы сможем действовать уверенно, имея позади надежный тыл. Вам это понятно?

Уоткинс кивнул.

— Вы понимаете, что я говорю?

— Да-да, сэр.

Шаддэк вернулся к своему креслу и сел.

— Вернемся к тому, о чем вы мне говорили по телефону, к делу этого Валдоски.

— Эдди Валдоски, восьми лет. — Уоткинс говорил и смотрел на свои руки. Он делал какие-то механические, неконтролируемые движения, словно выкручивал, выжимал невидимую тряпку. — Найден мертвым в начале девятого вечера. В кювете у шоссе, ведущего в город. Он был… изуродован… искусан, выпотрошен.

— Вы полагаете, это работа «одержимых»?

— Я уверен в этом.

— Кто обнаружил тело ребенка?

— Его родители. Отец. Мальчик сначала играл во дворе, а затем… он исчез после захода солнца. Они начали его искать, не могли найти, испугались, вызвали полицию и продолжали поиски… мы уже мчались туда, но они обнаружили его тело до нашего приезда.

— Как я понимаю, Валдоски еще не проходили через обращение?

— К тому моменту — нет. Но сейчас они уже обращены.

Шаддэк вздохнул с облегчением.

— Было бы гораздо меньше хлопот с этим ребенком, если бы они были среди обращенных.

Начальник полиции поднял голову и нашел в себе смелость взглянуть прямо в глаза Шаддэку:

— Но мальчика-то не оживишь. — Ломен уже не сдерживал себя.

— Конечно, это трагедия. К сожалению, нельзя было предвидеть, что небольшая часть Новых людей выродится в «одержимых». Но не забывайте: каждый шаг на пути прогресса человечества требовал жертв.

— Он был славный мальчик, — произнес полицейский.

— Вы знали его? Уоткинс заморгал.

— Я учился в колледже с его отцом, Джорджем Валдоски. Я был крестным отцом Эдди.

Тщательно подбирая слова, Шаддэк сказал:

— Ужасно. Мы найдем урода, который сделал это. Мы переловим их всех и уничтожим. Однако нас может утешить то, что Эдди умер за великое дело.

Уоткинс посмотрел на Шаддэка с нескрываемым изумлением.

— Великое дело? Что Эдди мог знать о великом деле? Ему было восемь лет.

— И тем не менее. — Шаддэк заговорил голосом, не допускающим возражений. — Эдди погиб из-за неожиданного побочного эффекта процесса обращения, он стал одним из участников великого исторического события. — Шаддэк знал, что Уоткинс был патриотом, гордящимся своей родиной, и подозревал, что это чувство гордости не оставило его и после обращения.

— Послушайте меня, Ломен. Во время Войны за независимость погибли не только колонисты, но и женщины, дети. Неважно, что их смерть была случайной, они стали мучениками во имя победы, они стали в один ряд с солдатами. Так всегда бывает во время революции. Самое главное, что, благодаря и им в том числе, справедливость торжествует, они отдали жизнь за святое дело.

Уоткинс смотрел в сторону.

Шаддэк встал, обошел стол и подошел к нему. Глядя на склоненную голову полицейского, положил руку ему на плечо.

Уоткинс съежился в кресле.

Продолжая держать руку на его плече, Шаддэк заговорил с истовостью проповедника. Он не был, однако, горячим, страстным религиозным проповедником, обжигающим сердца верующих, он был холодным апостолом логики, разума.

— Помните о том, что вы принадлежите к числу Новых людей. Это означает не только превосходство в силе и выносливости над обычными людьми, это означает не только стойкость к любым недугам и умение восстанавливаться так, как об этом лишь мечтают жалкие экстрасенсы. Это означает также необычайную ясность ума, высшую рациональность мысли. Если вы с этой высоты посмотрите на смерть Эдди, то цена, которую он заплатил своей смертью, не покажется вам слишком большой. Не следует попадать в плен к своим чувствам, Ломен, это не к лицу Новому человеку. Мы создаем мир, который будет эффективным, предсказуемым и стабильным в первую очередь благодаря тому, что мужчины и женщины будут иметь власть над своими чувствами, они будут просчитывать каждую ситуацию с аналитической непредвзятостью компьютера. Взгляните на смерть Эдди Валдоски как на одно из событий в потоке великих свершений во имя торжества Нового мира. Тогда вы сможете переступить пределы эмоциональных ограничений человека, а переступив их, вы обретете неведомое вам прежде чувство покоя и умиротворения.