— Разве плохо — сидеть на теплой, сухой, уютной кухне, когда за окном ливень?

Сэм прикоснулся к своему подбородку — у него уже была порядочная щетина.

— По-моему, здесь несколько душновато.

— А вы не считаете, что у нас еще один повод для того, чтобы радоваться, — мы ведь остались в живых после этой кошмарной ночи.

— Да, это радует.

— Боже праведный! — Тесса поставила на столик тостер и подняла взгляд на Сэма. — У вас в ФБР все такие?

— Какие?

— Ну такие занудные.

— Я себя к занудам не отношу.

— У вас такое кислое выражение лица, что у меня во рту уже оскомина.

— Просто жизнь состоит не из одних только радостей.

— Разве?

— В жизни есть трагедии, есть много обычной, черной работы.

— Да, но разве в ней нет радостей, нет праздников?

— У вас в кино все такие?

— Какие?

— Ну такие беспечные.

— Я вовсе не беспечная. Вам показалось.

— Точно?

— Точно.

— Мы заперты наглухо в городе, в котором нормальную жизнь как будто отменили навсегда, в котором людей разрывают на части какие-то неизвестные существа, в котором ночью по улицам бродят «призраки», в котором какой-то компьютерный гений сумел полностью извратить законы биологии человека. Кроме того, учтите, что у нас очень хорошие шансы быть убитыми или обращенными к полуночи. Я вхожу в кухню с этими мыслями в голове, и что же я слышу — вы насвистываете мелодию «Битлз» и сияете от счастья.

— Это вовсе не мелодия «Битлз».

— Да?

— Это из «Роллинг стоунз».

— Какая разница? Тесса вздохнула.

— Послушайте, если вы хотите помочь мне съесть этот завтрак, помогите мне сначала его приготовить, а не стойте в дверях с сердитым лицом.

— О'кей, что надо делать?

— Во-первых, подойдите к интерфону и свяжитесь с Гарри, наверное, он уже не спит. Скажите, что завтрак будет готов… минут через сорок. На завтрак будут блинчики, яйца и жареная ветчина.

Сэм нажал на кнопку интерфона и сказал: «Привет, Гарри». Гарри сразу же ответил, он уже проснулся. Гарри пообещал, что спустится вниз через полчаса.

— Чем еще помочь? — спросил Сэм Тессу.

— Достаньте из холодильника молоко и яйца, но только, ради Бога, ни в коем случае не открывайте упаковку.

— Почему? Тесса засмеялась.

— От вашего кислого лица прокиснет молоко.

— Очень смешно.

— Разве нет?

Накрывая на стол, разбивая яйца в стеклянные тарелки, чтобы затем быстро приготовить для каждого яичницу на жаровне, давая указания Сэму, что откуда принести, нарезая лук и ветчину, Тесса не переставала напевать песни из репертуара Патти ла Белле и «Пойнтер Систерс». Сэм знал, что именно она поет, потому что Тесса все ему объясняла. Она объявляла название перед каждой песней подобно заправскому диск-жокею. В результате Сэм получил небольшой музыкальный урок. Тессе хотелось поднять ему настроение. Напевая, она пританцовывала, выделывая замысловатые телодвижения и прищелкивая в такт пальцами. Она просто жила этой музыкой.

Тесса великолепно развлекала сама себя, но Сэм понимал, что она хочет и его увлечь этой музыкой, этим танцем. На душе у Сэма было тяжело, и он не мог избавиться от этой тяжести. Так что, когда Тесса улыбнулась ему, он не ответил на ее улыбку. Однако как чертовски хороша была эта женщина! Правда, у нее не было прически, она не пользовалась утром косметикой, на одежде виднелись мятые складки, но весь этот бесшабашный вид даже добавлял ей очарования.

Время от времени она переставала петь, чтобы спросить о чем-нибудь Сэма, но начинала снова напевать и пританцовывать уже в тот момент, когда он еще продолжал отвечать на ее вопрос.

— Так вы придумали, как нам выбраться из этой ловушки?

— Есть одна мысль.

— Патти ла Белле, «Новый стиль», — прервала она Сэма, назвав следующую песню. — Так что, эта ваша мысль? Это, наверное, большой-большой секрет?

— Нет. Но мне прежде надо поговорить с Гарри, получить от него кое-какие сведения. Я вам расскажу за завтраком.

По указанию Тессы Сэм в это время нарезал большой кусок чеддера тонкими ломтиками. Тесса вновь прервала пение и спросила:

— Что вы имели в виду, когда говорили, что в жизни есть трагедии, есть много обычной, черной работы?

— Просто так оно и есть.

— Но в жизни есть немало поводов для веселья…

— Нет.

— …в жизни есть красота…

— Нет…

— …надежда…

— Это только слова.

— Это на самом деле существует.

— Нет, этого нет.

— Да.

— Нет.

— Почему у вас столько скепсиса?

— Это мой взгляд на вещи.

— Откуда у вас такой взгляд?

— Что же вы ко мне так пристали?

— «Пойнтер Систерс», «Нейтронный танец». — Тесса пропела отрывок из этой песни, пока выбрасывала скорлупу и очистки от лука в мусорное ведро. Затем она вновь оборвала мелодию и переспросила: — Так что же должно было случиться с вами, если вы теперь повсюду видите одни трагедии и черную работу?

— Вам будет неинтересно слушать.

— Нет, рассказывайте. Сэм закончил нарезать сыр и положил нож на стол.

— Вы действительно хотите об этом знать?

— На самом деле, рассказывайте.

— Начать с того, что моя мать погибла в автомобильной катастрофе, когда мне было семь лет. Я сидел рядом с ней в машине, когда это случилось. После катастрофы меня не могли вытащить из машины в течение часа, и все это время я находился лицом к лицу со своей мертвой матерью, я видел перед собой ее разбитую голову и вытекший глаз. После этого я долго лежал в больнице, а выйдя оттуда, оказался в доме моего отца, с которым мать уже давно развелась. Это был настоящий сукин сын, он пил без просыпу, а когда был более или менее трезвым, колотил меня или привязывал к стулу на кухне и оставлял на много часов. Я уже не мог терпеть и справлял свою нужду прямо под себя. Тогда он приходил и бил меня уже за это.

Сэм удивился, откуда у него нашлись эти слова, внутри словно рухнули какие-то барьеры, изливалось все то, что накопилось за долгие годы неослабевающего контроля над своими чувствами.

— Так вот, когда я закончил школу, я ушел из отцовского дома, зарабатывал сам себе на жизнь и на продолжение учебы, снимал комнату, спал в комнате, кишащей тараканами. Наконец я добился чего хотел — пошел в ФБР, так как мне хотелось хоть где-нибудь, хоть редко, но видеть в жизни торжество справедливости, я хотел сам участвовать в ее установлении. Наверное, такое стремление было у меня по причине того, что сам я со справедливостью почти совсем не сталкивался. На работе я понял, что справедливость торжествует в лучшем случае в половине всех дел. Преступники в основном выходят сухими из воды, как бы ты ни старался; они в большинстве своем очень сообразительные ребята, а те, кто с ними борется, никогда не могут позволить себе неразборчивость в средствах борьбы, и в этом они сразу проигрывают перед преступниками, которые не гнушаются ничем. Кроме того, если ты — агент ФБР, то изо дня в день сталкиваешься с дном общества, с подонками, и от этого цинизм только прибавляется, ты уже перестаешь верить людям, доверять им.

Сэм говорил быстро, он даже начал задыхаться.

Тесса давно уже прервала свое пение.

Он продолжал говорить, почти не следя за собой, не контролируя свои чувства. Его речь сливалась в одну бесконечную фразу.

— Я женился. Карен была прекрасной женщиной, вы бы сразу с ней сошлись, если бы познакомились, ее все боготворили. Но она заболела, у нее обнаружили рак, она умирала очень тяжело, это было ужасно, страшнее, чем когда показывают это в фильмах, у нее была жуткая агония. Тогда же я потерял сына. Нет-нет, не подумайте плохого, он жив, ему сейчас шестнадцать, а было девять, когда умерла мать. Но он жив только физически и интеллектуально, эмоционально он мертв, он сжег свое сердце, у него внутри холод, ничего, кроме холода. Он без ума от компьютеров и телевидения, и еще он без конца слушает «блэк-метал». Вы знаете, что такое «блэк-метал»? Это музыка в стиле «тяжелый металл», к которой добавлен сатанизм. Моему сыну очень нравится сатанизм, так как он освобождает человека от всяких моральных обязательств, он говорит, что все относительно, что его отчужденность — это хорошо, что его эмоциональная холодность — это хорошо, что, если тебе хорошо, значит, все идет нормально. Вы знаете, что он мне однажды заявил?