Этот шаг стал сигналом для Шувалова, который устроил отравление Императора и выступил на экстренно созванном Государственном совете с фальсифицированным завещанием почившего Императора, само собой, выдавая его за настоящее.
Ничто не предвещало такого поворота событий. Император - правит, цесаревич - успешно воюет, причем без вреда для бюджета, то есть, на собственные деньги. Все шло своим чередом. Да и вообще - слова царя, написанные в завещании, казались людям невероятными - они отказывались в них верить. Смешно сказать, Александр II Николаевич просил прощения у народа за свое богопротивное поведение, которое колебало устои российской государственности, и отрекался от престола, так как занимать его был больше не в силах. Причем отрекается очень интересно - в пользу внука малолетнего Николая Александровича, обвиняя цесаревича Александра в 'потере дворянской чести и нечестивых занятиях'. К нему, согласно завещанию приставляли цесаревну Елена в роли воспитателя и Великого князя Константина Николаевича - регентом.
Весь почтенный Государственный совет оказался в глубоком шоке от услышанной новости. Впрочем, так как Петр Андреевич хорошо подготовился, то шок у ряда лиц вышел исключительно показным. Поэтому, в тот же день, новоиспеченный регент назначает на должность канцлера Шувалова, без отставки его с иных должностей, что концентрирует в руках Петра Андреевича огромную власть.
Впрочем, это было только начало трагедии. В связи с внезапно изменившейся ситуацией, в Санкт-Петербурге начинаются массовые обсуждения на улицах и трактирах, которые уже через два-три дня перетекают в стихийные драки между сторонниками подлога завещания, сторонниками Константина и прочими всякого рода группами. Всего около десяти более-менее устойчивых фракций. Полиция выводится на улицы для разгона 'гуляний', что только усугубляет обстановку. Народ возмущен. По всему городу начинаются митинги. Кое-где даже сооружаются завалы и баррикады. То есть, разгораются беспорядки. На их фоне и работают нанятые Ротшильдами банды анархистов, устраивая точечные погромы и убийства известных людей. Тем самым 'подливая масла в огонь'.
Двадцать третьего июля погиб первый член царской семьи - карету великого князя Николая Николаевича и сопровождавший её конвой забросали бомбами с третьего этажа одного из разграбленных особняков. Никаких санкций не последовало, так как подкупленная жандармерия 'вела работу, но пока затруднялась назвать виновных'.
И пошло-поехало. К тридцатому июля 1867 года почти половина из рода Романовых, на свое горе съехавшихся в столицу на похороны императора, была истреблена. Остальные во главе с Константином Николаевичем поспешили укрыться в стенах Зимнего Дворца, охрана которого была усилена. Лишь Михаил Николаевич с детьми остался на неспокойном Кавказе, где был наместником. Из числа же Александровичей, то есть, сыновей усопшего Александра II, вне столицы оказались только два брата: Александр и Владимир. Саша был под Веной, а Владимир - в Москве, откуда из-за воспаления легких не смог выехать в столицу, что, в итоге, и спасло ему жизнь.
Но ситуация в городе не остановила своего развития - тридцать первого июля произошла катастрофа. Умер малолетний Николай Александрович, который усилиями Шувалова был провозглашен императором. Он простудился во время перехода морем, а врачи не смогли помочь. В первую очередь, конечно, из-за беспорядков. Да и самих врачей трижды приходилось менять из-за их гибели во время нападения грабителей. Елене от смерти сына стало очень плохо - она буквально потеряла связь с этим миром, ходя с заплаканными глазами по Зимнему дворцу, ничего и никого не видя вокруг. Эта деталь не замедлила сказаться - в ночь с первое на второе августа она выпала из окна на каменную мостовую, там и скончалась спустя несколько минут. На нее было страшно посмотреть - падение было очень неудачным, а потому несколько открытых переломов сверкали обломками костей сквозь порванное ночное платье. Ситуация обострялась с каждым днем. Гибель Николая Александровича и его матери усилила беспорядки. Предпринимались даже попытки шествий.
С самого утра четвертого августа на окраинах Санкт-Петербурга неизвестные открыли стрельбу по прохожим. Запылали дома, на улицах лежали трупы. Город загудел от таких бесчинств, угрожая взорваться. В этот раз на подавление беспорядков были брошены все силы, которыми располагал канцлер: полиция, гарнизон Петропавловской крепости, даже часть внешнего охранения Дворца. Вывести из казарм гвардию не удалось, поскольку управление ей после смерти Николая Николаевича было утеряно. По крайней мере, именно так доложили Шувалову.
А в два часа пополудни толпа погромщиков, внезапно материализовавшаяся как из воздуха возле Дворцовой площади, смяла немногочисленный гарнизон Зимнего дворца и ворвалась внутрь. Остановить их удалось лишь на самых подступах к покоям императора и его семьи, где по счастливому случаю находился и канцлер. Все остальные члены августейшей фамилии, жившие во дворце, были убиты.
Таким образом, всего за неделю в огне восстания погибли практически все Романовы, оставив Империю фактически без правящей династии. Совершенно немыслимое событие! Шувалов и особенно Константин Николаевич отлично понимали, что вся мера ответственности за гибель Великих князей падет на них, а потому очень серьезно переживали. Шувалов просто опасался потерять ту иллюзорную власть, которую, как он думал, ему вручили англичане, в то время как дядя теперь до ужаса и дрожи в коленях боялся возвращения Александра. Он не верил в увещевания канцлера, которые ему казались просто детским лепетом. Ну коронуют они его... и что дальше? Он просто вспоминал лицо Саши с характерным взглядом, и заходился нервным смехом, вызывая полное недоумение у собеседника.
Понимая, что он выжил исключительно чудом, Константин Николаевич отбывает в Кронштадт, под защиту его гарнизона. Одновременно с этим Шувалов по его просьбе обращается к сэру Генри Пэджету 2-ому маркизу Англси, который представлял интересы Великобритании при эскадре, чтобы англичане помогли восстановить порядок в столице.
Уже седьмого августа десант 'красных мундиров ' высадился в Санкт-Петербурге. Оказывается, после гибели Александра II они перебрались под Гангут 'на бункеровку'. Но самым смешным в этом деле оказалось то, что на борту кораблей британского флота оказалось три тысячи солдат и офицеров. Что они там делали и куда плыли? Официальной позицией Лондона стала версия о том, что ими усилили экипажи эскадры, дабы защитить ее от датских абордажных команд. Совершенный лепет, но англичане его повторяли как мантру и слышать не хотели ничего о том, что они врут.
Восьмого августа 1867 года Константин Николаевич был отправлен в Гатчину, где решил ожидать наведения порядка под охраной батальона британской пехоты, дабы никто не 'покушался' на его жизнь и здоровье. То есть, фактически оказался под домашним арестом. Пэджет решил 'приглядеть' за столь 'впечатлительным' человеком, мало ли чего он удумает, расстроившись из-за гибели родственников. В столице же остался официально заправлять всеми делами Петр Шувалов, получивший от Константина, как он заявлял, чрезвычайные полномочия.
На улицы Санкт-Петербурга вышли армейские патрули, сформированные из британских солдат. Им вменялось в обязанности расстреливать на месте любого, кто будет только заподозрен в причастности к разбоям. И вновь полились реки крови, так как солдаты, получившие такие полномочия, очень быстро скатились до уровня мародеров, фактически став одной большой шайкой, которая грабила, насиловала и терроризировала столицу. То есть, заменили собой разрозненные банды, что действовали до того.
