- Господа! Но в Санкт-Петербурге расквартировано около трех тысяч наших доблестных солдат! - возразил Кларендон.

- Увы, уже значительно меньше, - опять отозвался военный. - Примерно тысяча двести солдат погибло или попало в плен во время проведения бездарно организованной московской экспедиции. Однако это не важно. Даже полного состава нашего изначального десанта при поддержке морской пехоты и вооруженных матросов эскадры не хватит, чтобы удержать город хотя бы в течение суток. Для цесаревича они будут на один зуб. По крайней мере, то, как цесаревич показал себя в Дании, позволяет быть в этом совершенно уверенным. Боюсь, что вскоре у России будет новый правитель. Если вы помните, то изначально вся эта авантюра строилась на его упрямстве. Будто бы он застрянет в Дании минимум на полгода. За это время мы планировали стянуть до тридцати тысяч польских ополченцев и около сорока тысяч финнов. Еще несколько тысяч выставить из числа гвардейцев и недовольных отставников. Кроме того, незадолго до ледостава, британский корпус должен был быть усилен десятью тысячами солдат, что из-за скорого падения Копенгагена стало невозможно. Боюсь, что теперь победа цесаревича совершенно неизбежна. Через два месяца у Шувалова будет не более двадцати тысяч финских ополченцев, которые даже не знают с какого конца держать винтовку. Что совершенно неудовлетворительно.

- Но тогда...

- Да, сэр, - Смит-Стенли выразительно посмотрел на Джорджа Кларендона, который сменил ушедшего в отставку Джона Рассела, допустившего полный разгром Австрии. - Да, завтра на докладе в палате лордов нас всех съедят живьем. Интересам Великобритании нанесен непоправимый ущерб. Напомню всем присутствующим один прискорбный факт, - Эдвард прокашлялся. - Дело в том, что канцлер Шувалов пригласил британских солдат на помощь по просьбе регента Великого князя Константина Николаевича, в тот время, когда непосредственный наследник уже был мертв. То есть, регентство было недействительно, а наследником престола выступал уже брат Александра - великий князь Владимир Александрович. Но это еще полбеды. Из-за этой безумной московской экспедиции получается, что английские солдаты поддержали узурпатора и участвовали в военном походе на законного правителя России, - Эдвард усмехнулся. - Но это все мелочи по сравнению с тем, что будет, когда русский корпус возьмет Санкт-Петербург. Боюсь, что количество чистосердечных признаний, ставящих нас в неловкое положение, окажется безмерным. Наши вчерашние друзья пойдут на все, чтобы спасти свои головы. Особенно опасны в этом деле Шувалов и Великий князь Константин Николаевич. И если канцлера довольно убить, чтобы избежать его признаний, то ликвидация великого князя сыграет против нас. Он будет выставлен мучеником. Впрочем, он в любом случае им становится, живым или мертвым. Нам вредит сам факт того, что он участвовал в этом деле. - Смит-Стенли снова выдержал паузу, смотря на то, как задумались и погрустнели присутствующие в кабинете господа. - Но и это мелочи по сравнению с тем, какой урон будет нанесен репутации Лондона проявившимися обстоятельствами нашего участия в подготовке этого переворота. Вы в курсе как отреагировали все столицы Европы на массовую гибель членов августейших фамилий? Да, господа, вижу, что в курсе. И теперь, теперь господа, это припишут нам. Причем, хоть как-то оправдатся у нас не получиться в принципе. Никому будет не интересно слушать, что мы говорим. - Смит-Стенли закурил сигару, замолчал и задумался.

- Это же конец... - Кларендон диким взглядом уставился на огонь камина.

- Отнюдь, - седовласый военный усмехнулся. - Перед нами стоит задача минимизировать потери Британской короны от поражения в этой авантюре, верно ли я понимаю ситуацию?

- Совершенно верно, - кивнул Эдвард.

- Хорошо. Мы проиграли этот бой, а потому должны отступить с минимальными потерями, дабы не проиграть войну. Что это значит? А то, господа, что кого-то следует оставить для прикрытия. Вы меня понимаете? - Престарелый мужчина огляделся и печально вздохнул. - Вижу, не понимаете. Нам необходимо объявить адмирала, командующего эскадрой, вне закона, заявив, что он, пошел на преступление, будучи подкуплен Шуваловым. Теперь понимаете? И концы в воду. Да, Великобритания окажется выставленной в некрасивом свете. Да, придется покинуть свои посты сэру Джорджу и, вероятно, вам, сэр Эдвард. Но не через эшафот, а своими ногами, да еще сохранив лицо, то есть, подав в отставку из-за 'невыносимого позора'. - Все присутствующие в зале заулыбались.

- Действительно, козлов отпущения еще никто не отменял, - улыбнулся Джордж.

- Вот именно, господа, вот именно, - довольно покивал Смит-Стенли. - Решение прекрасное. Однако хочу добавить, что все указанное необходимо сделать немедленно. Дело в том, что принц совершенно непредсказуем. Он может задержаться в Варшаве, наводя там порядок, а может и совершить решительный бросок на Санкт-Петербург. А пока там английские войска, нам нужно поспешить. Мы же не хотим, чтобы он встретился с доблестными солдатами Великобритании? Думаю, его вполне устроят обычные предатели и бандиты, которые по недоразумению носят английскую форму. Конечно, придется пойти на какие-то уступки в ряде вопросов, например, при подписании мирного договора по итогам войны, что в скором времени завершится на материке. Но все это мелочи. Главное сейчас не дать цесаревичу воспользоваться своим случайным успехом и нанести непоправимый урон репутации старой доброй Англии.

- Боюсь, сэр Эдвард, этот успех не случаен, - вновь подал голос седовласый мужчина с военной выправкой. - Все говорит о том, что мы получили заведомо ложные сведения о планах цесаревича. И попали в ловушку. Сейчас, владея всей полнотой информации, мне совершенно очевидно, что наш провал закономерен и, безусловно, подстроен. Варвар оказался весьма хитер и коварен. Не стоит питать иллюзии и продолжать столь пагубный курс в оценках - он вполне достойный и совершенно непредсказуемый противник. Это нужно учитывать в будущем, не делая скидок на его непроходимое варварство. Если, конечно, мы не хотим оказаться в подобной ситуации вновь.

...

Глава 75

То же время. Варшава.

Во время рейда русской пехоты, который произошел в тот же день, что и разгром польского ополчения на вокзале, получилось задержать восемьсот семнадцать человек.

Агентура цесаревича постаралась на славу, собрав подробные досье и доказательную базу обвинения на всех ключевых участников подготовки и проведения восстания в Польше.

Так вот, задержанным 'жителям и гостям Варшавы' вменяли в вину причастность к организованной преступной группе и, как следствие, бандитизм, повлекший за собой те или иные печали для граждан империи. Александр специально подчеркивал, что эти люди не борцы за свободу и независимость, а обычные уголовники. Тем более что целый ряд мероприятий, сопряженных с подготовкой и снаряжением ополчения, совершенно четко так и квалифицировался.

Никаких особенных оперативно-следственных мероприятий не проводилось, так как собранные агентурой сведения были вполне достаточны для вынесения смертного приговора каждому. Однако завершать это дело банальными расстрелами у крепостной стены или коллективной виселицей Саша не хотел. Это не позволяло бы решить поставленную перед ним задачу.

На собранном военном совете, где цесаревич хотел обсудить план действий по умиротворению Польши, высказывались разные мнения. По предоставленным спискам в числе задержанных, вина которых была очевидна совету, состояли люди самого разного сословия и положения: католические священники, студенты, профессора, крестьяне, рабочие, женщины, служащие, дворяне и прочие. Массовость и всеобщий характер восстания, в совокупности с очевидным иностранным участием очень сильно раздражали, что вылилось в единодушное желание их всех казнить. А потом пройтись по остальным городам и весям Привислинского края. Однако Александр решил поступить оригинальнее. Тотальная зачистка с желанием утопить Царство Польское в крови, по его словам - 'пустой расход боеприпасов', так как 'противник не будет побежден до тех пор, пока не признает своего поражения'. То есть, чтобы прекратить местный сепаратизм силовым методом, необходимо было вырезать всю Польшу, а это не являлось тем результатом, к которому Саша стремился.