Наступил самый ответственный момент, который мы с Нике прорепетировали несколько раз, прежде чем начать плавить.

Нике абсолютно правильно сплел завершающий узел чар, который нужно было мягко и нежно отправить в печь, чтобы все части состава соединились в единое целое.

— Я хочу часть эликсира, — темное плетение колыхалось воздухе, но Нике медлил. — У нас…у нас тоже есть пустые…

Пустые или бессильные, темные, чем-то похожие на алларийцев, не имеющие искры силы внутри, без источника. Моровое поветрие валило таких с ног с летальным исходом.

Руки Нике дрожали все сильнее, удерживая узел. Алхимическая печь начала вздрагивать, выплевывая синие искры на пол.

Псаков идиот! Псаков горец!

Печь просто не выдержит. И сейчас пойдет откат от нарушения контракта и все псакам под хвост…

— Эликсир, — голос Нике дрожал от напряжения, печь гудела все сильнее, вибрации чувствовались в горячем воздухе.

— Эликсир! — Нике хрипел, из последних сил удерживая контроль над узлами плетения.

Псаков упертый идиот!

— Слово. Отпускай, — я выговорила быстро сквозь зубы. Нике с облечением отпустил чары и печь одобрительно загудела, синее пламя взвилось почти до потолка, рождая правильные золотые капли волшебного эликсира.

Великий, у нас получилось!

Нике свалился в судорогах через мгновение. Я наблюдала за этим идиотом с отстраненным любопытством, поставив для устойчивости, ему на грудь сапожок, чтобы зафиксировать тело. Откат от контракта был значительно мягче, чем при нарушении родовой клятвы, либо…либо на самом деле не хотел слишком вредить.

Останавливать наказание я не стала — пусть на своей шкуре прочувствует всю глубину собственного идиотизма.

Когда мышцы почти перестали сокращаться и Нике задышал ровнее, я присела рядом.

— В следующий раз я разорву контракт в одностороннем порядке. Без силы тебя попрут из Академии, вернешься в свою любимую высокогорную деревушку и будешь до конца своей жизни заниматься охотой и собирательством, — я говорила спокойно и размеренно, перечисляя известные факты. По задрожавшим ресницам Нике я поняла, что этот идиот проникся блестящими перспективами. — Ты не единственный темный в городе, который может кастовать плетения, Сакрорум.

Больше мы не разговаривали. Я отмерила ему три капли, швырнув флакон, а остальное золотистое чудо разделила на две половины — себе и Марте.

Времени до заката было ещё достаточно, и я начала нарезать ингредиенты для пятновыводителя — нужно же представить обществу результат своей кропотливой работы.

Наверх по узкой лестнице, мы поднимались старательно избегая касаться друг друга плечами — Нике дулся и устало молчал, убрав всю лабораторию, я — думала.

С дедушкой Ву прощалась почтительно и быстро, с Фэй-Фэй нежно, гордо продемонстрировав зеленый пузырек с пятновыводителем. Фэй щурилась от смеха и всучила мне очередное свое творение в бамбуковом тубусе.

— Дядя скоро снимет комендантский час с поместья, поговорим перед школой, — я торопливо шепнула Фэй. Действительно, скоро учеба, турнир, приемы. Жизнь не стоит на месте.

Стоило торопиться — солнце садилось и нас могли не выпустить из города.

На улицах было совершено пусто — ни души. На выезде из ремесленного квартала, на повороте к гостинице, я остановила коня и подозвала Нике.

— Живешь как обычно, твое время — твои дела. Нужно будет — пришлю вестника. О практике поговорим позже, — я уже собиралась уезжать, но Нике удержал коня за поводья и сплел купол тишины.

— Извини. те, — он выговорил это сквозь зубы, упрямо смотря в сторону шпиля Ратуши.

— Извини за что? За то, что нарушил контракт? За то, что чуть не запорол трехчасовую работу? За то, что там, — я махнула в сторону поместья, — кто-то может умереть не дождавшись лекарства? За что именно ты просишь прощения, Сакрорум? — его идиотизм мог стоить слишком дорого.

— Я извинился, больше не повторится, — он упрямо тряхнул темноволосой головой. Псаковы твердолобые горцы. — Я хочу знать…обет и контракт…, — он с волнением облизнул губы, — откуда всё это…

Знания. Продается и покупается всё, но самой ценной разменной монетой Нике всегда были и оставались знания.

— Оттуда, — я повторила объяснение, придуманное для Луция, подняв малую печать и постучав по гербу Блау кончиком пальца. Глаза Нике расширились, полыхнув завистью и чем-то ещё…ненавистью к Высшим, имеющим доступ к родовым ресурсам? Похоже нам с Нике предстоит ещё долгий-долгий путь.

Но сейчас мне было всё равно — я устала.

В Деревню въезжали по темну. Дома приветливо горели золотым теплом окон, собаки лаяли на незваных ночных гостей.

Марта встретила нас на крыльце дома Браев, кутаясь в толстую шаль — осенние ночи становились все холоднее и холоднее. В доме ничего не изменилось — дом пустовал, Браи отсутствовали, но стало как будто немного легче дышать.

Мальчишка на кровати метался весь в поту — источник борется — так и должно быть, кидает то в жар, то в холод. Первую порцию лекарства я давала лично — одна капля золотистого эликсира на стакан воды. Выпаивала долго — мальчик пил медленно, сглатывая с трудом, то и дело проваливаясь в беспамятство.

— Давать полдекады, два раза в день, капля на стакан, вода обязательно не холодная, — я инструктировала Марту, отдавая ей пузырек. — Аларийцам увеличить дозу вдвое, если заразились, и разово капля на стакан для профилактики. — По крайней мере устойчивый иммунитет должны будут приобрести.

Марта бережно припрятала флакон в один из карманов многочисленных юбок.

— Насколько хватит, мисси, чтобы не болели?

Устойчивость к заражению моровым поветрием?

— Я…не знаю, Марта, — точнее говоря, я не помнила. Зима, две, три? То, что действие вакцины не бесконечно, это очевидно, но сроки стерлись из памяти. Чудо Великого, что я вообще смогла вспомнить рецепт, виденый всего несколько раз. — Нужно будет, сварим ещё…И, Марта, как остальные? — я имела ввиду аларийцы на границе, в дивизиях, в других клановых деревнях.

— Все уже знают, мисси. Готовы ждать. Главный отвечает, — знахарка отвечала коротко, по своей привычке немного растягивая гласные. Я успокоилась. Если Ликас отвечает, значит, вопрос будет решен, второй флакон — ему.

— Я буду через пару лун, проверю. Если что — сразу шли вестника, — Марта в ответ усмехнулась. Действительно, зачем им вестники. — Или пусть Ликас скажет, я буду.

Спать хотелось неимоверно, домой, в кроватку. Завтрашняя утренняя тренировка виделась только в темных красках — может отпроситься у мастера в свете текущих событий? Малодушная мысль мелькнула и исчезла. Это нужно мне, не Наставнику, я и так отстаю по всем фронтам.

На выходе из дома, Марта удержала меня за рукав халата и утянула в кухню. Добротную, с большой беленой печью, сложенную их камней, широкими деревянными лавками и просто огромными по размеру стульями. Мне уже было интересно познакомиться с хозяином такого дома — он должен быть просто великаном.

— Мисси, — Марта колебалась, подбирая слова…

— Говори, как есть, Марта, — уже не до того, чтобы плясать вокруг да около.

— Старая Марта не знает многого, но видит… Мисси запуталась. Думает тут ответ, — она дотронулась суховатым пальцем до середины моего лба, — а он тут, — рука опустилась на сердце, прямо туда, где сходились в центр силовые линии каркаса внутреннего источника. — …спит.

Кто спит? Темный источник? Может Марта видит, как его разбудить?

— Марта…

Она сразу отрицательно покачала головой.

— Марта знает, что там, — она показала на грудь, — стена. Вот такая, — руки знахарки взметнулись в потолок, — ломать нельзя. Ломать — все рушить, долго строить. Но любую стену можно обойти…

Обойти стену, которая мешает активировать темный источник? Я тряхнула головой.

— Мы можем показать…, — прозвучал тихий вкрадчивый голос. У косяка двери, в своей извечной позе стоял Ликас. Подслушивал? Хотя зачем это ему. Если у них все коллективное и общее.