— Раствориться в источнике — это вечная жизнь! Вечная!

— Так и растворяйтесь, кто мешает? Вот прямо сейчас можете пойти и раствориться, познав жизнь вечную, — я грубо развернула старика лицом к гигантской воронке. — Вы не спешите? А как же великое благо…

— Совет разделился, — Хакан цепко схватил меня за черный рукав с нашивками. — Времени могут не дать, — он оглянулся на ясное небо. — Душ действительно две. Это правда. Это позволило пересечь границу Круга. Равновесие мира действительно нарушено.

— Я уже выбрала, Хакан. Я буду просто жить. И, — я наклонилась к нему поближе, — я совсем не уверена, что равновесие мира — это не равновесие аллари. Кто знает, сколько раз руки аллари возвращали равновесие в мир? Ммм? Аурелия Хэсау? — мама, точнее та, что должна быть в этом мире моей мамой умерла, потому что аллари не пришли на помощь вовремя. — Она тоже угрожала равновесию? Или просто мешала воспитывать ребенка в нужном ключе? Что она хотела? Отослать аллари? Уехать? Что? — я тряхнула деда за грудки.

— Крови Хэсау нет на руках аллари, — дедок замотал головой.

— Нет крови, нет вины, но есть ответственность, — я процитировала слова Помнящего. — Иногда простого бездействия достаточно. Я вернусь. И буду встречать ваши попытки вернуть псаково равновесие в мир лицом к лицу.

Я отвернулась от старика. Нужно найти Ликаса.

— Она умирает, — тихо сказал Хакан в спину. — Юная дева. Ее душа умирает. Слишком слабая, чтобы бороться с твоей. Она проиграла, ещё не начав сражаться. Не больше нескольких декад, пока…

— Естественный отбор. Везде выживают самые сильнейшие и приспособленные, — я пожала плечами, стоя к старику спиной.

— Иногда простого бездействия достаточно, Вайю, — вернул он мне мои слова.

— Давай откровенно, старик, если это применимо к аллари. Класть я хотела на ваши внутриклановые проблемы с силой. Да, сила Высших в мире тает, но с такой скоростью расхода энергии её хватит ещё на пару тысяч лет, ровно до следующего Исхода. Это не проблема мира, не проблема Высших, это проблема аллари. Это юной дуре вы могли втирать, что завтра настанет коллапс энергий. Мне класть на аллари так же, как вам на Империю. Вам же начихать на то, что все Высшие перегрызутся между собой, Империя развалится… я совсем не уверена, что это не вы стоите за всеми этими республиканскими темами. Уж слишком удобно. Чем меньше Высших, тем чище воздух? Тем больше места для аллари, правда? В идеале, если бы большая часть Высших была уничтожена, вы бы могли создать свое маленькое аларийское княжество на свободных землях? Кажется, так пишут в старых хрониках? Народ без земли и дома, который скитается с континента на континент со времен Исхода. Вам бы хотелось свой алларийский кусочек земли, Хакан?

— Это наш дом, — старик вскинулся, сверкнув глазами. Задело. — Это наш дом, где нам сейчас нет места на нашей земле.

— Об этом и речь, — я развела руками. — Сначала кусочек силы, потом кусочек земли. Будет доступ к силе — и вы сможете теснить Высших.

— Мы хотим жить в Мире.

— Хакан, — я закатила глаза. — Это даже не смешно. Это лозунг всех мятежников. Мир. Братство. И немного покушать. Это утопия. Вы производите впечатление здравомыслящего аллари. Неужели вы полагаете, что даже получив доступ к запертой силе, вы сможете выиграть? За нами сотни лет генетических изменений в линиях силы. Сотни лет тренировок внутри Родов. Ваша сила не будет работать там так же, — я раскрыла ладонь, на которой появилось яблоко. — Забудьте уже эти сказки из старых хроник, когда аллари были единственными богами под этим небом.

— Сила аллари другая…

— Такая же, — я вытянула вверх руку, и жирная лента силы, напрямую от источника полетела ко мне, ластясь, обвиваясь вокруг талии. В глазах старика мелькнула тщательно скрытая зависть. — Вы Боги в этом своем отдельном внутреннем мире, — я качнула головой, — но вы не можете управлять источником. Вы задурили всем своим головы. Да, вы дети этого мира, возлюбленные, вы часть этой силы, — я пропустила дымку энергии между пальцами. — Вы можете все и одновременно ничего. Там, — я притопнула сапожком, — так не получится. Это краткие вспышки пробуждения источника, когда можно использовать силу намерения. В отличие от вас я знаю, о чем говорю, у меня нет шор аллари. Услышьте меня, Хакан.

— Сила аллари другая, — старик повторил упрямо. — Если аллари не останется, Высшим не выжить в нашем мире.

— Сколько тысячелетий должно пройти, чтобы мир стал не только «вашим», Хакан?

— Нужно увидеть…, — старик цепко схватил меня за рукав халата, и все крутнулось перед глазами.

Мы стояли на возвышенности. Внизу, до самого горизонта, который был виден, расстилалась черно-серая равнина, усыпанная свежим пеплом, который кое-где ещё вращался в воздухе большими хлопьями. Справа были черные горы, слева бушевало странного цвета море. Черно-серые волны с ревом накатывали на берег.

На всей длине побережья, на всей равнине сражались черные воины, похожие на моего Хранителя, монотонно взмахивающие длинными изогнутыми мечами. Некоторые работали парными клинками, кто-то предпочитал одиночный стиль, но ни один воин не прерывался ни на мгновение. Они прыгали, уворачивались, перетекали из стойки в стойку, разрубая на части темные бесформенные сгустки, которые нападали, кружась вокруг стаями.

Странные черные сгустки тумана, неопределенной формы, в прямом смысле слова падали с небес, где сверкали молнии. Это какой-то новый вариант туманного урожая? Мрачные жрецы на покосе.

Странная молчаливая битва. Только рокот волн и свист мечей, рассекающих воздух, это единственные звуки, которые были слышны. Ни птиц, ни криков, ни разговоров. Было ощущение, что черная армия просто вышла покосить траву. Отдельно взятую дивизию выгнали на сельскохозяйственные работы, и они пашут и машут, пашут и машут. Хорошо двигаются, слаженно, синхронно. Только что не поют песни в процессе работы. Если выставить их на празднике Урожая против наших крестьян, я бы ставила на этих — явно накосят больше.

Каждый разрубленный темный сгусток вспыхивал и рассыпался жирными хлопьями пепла. Еще один, и еще. Пепел вращался в воздухе, мешая обзору.

Воины исчезали в воздухе, если слишком много темных тварей наваливалось на одного, и появлялись в другом месте, снова занимая место в строю. Бесконечная битва.

— Мир хочет исцелиться, — это были первые слова, которые произнес Хакан после мгновений молчаливого созерцания.

— Что это?

— Мир хочет исцелиться, — повторил старик. — Любым путем. Даже путем полного уничтожения всего живого. Очиститься от скверны.

— Конкретнее?

— Высшие привели тварей в наш мир. Проложив путь через грань, оставили проход. Скверна, создания грани, — старик показал рукой на равнину. — Вы называете это Прорывом. Уничтожаете, в меру своих сил, но это бесполезно. Убить тварей окончательно можно только с изнанки. Только здесь.

— То есть эти сгустки тьмы…

— Твари, — Хакан кивнул. — Убитые на Прорыве. Духовная сущность остается, и может быть уничтожена только в духовном мире.

— Вообще нет способа уничтожить умертвий и созданий грани окончательно там? — это было настолько важно, что я пока отложила личное. Это было слишком важно, это меняло привычную картину мира полностью.

— Нет. Тварей привели вы, но вы не в силах их окончательно уничтожить. Это могут сделать только аллари.

— Только аллари или только в этом мире? — это принципиальная разница.

— Только здесь, — Хакан пожевал губами. — А здесь только аллари.

— И я, Хакан. А если прошла я, значит, могут пройти другие… и помочь с уничтожением, — если бы вы не были такими упертыми.

— Вайю, ты первая почти за тысячу лет. Если бы это было просто…

— Хакан, не буду спорить, но у вас есть одна большая проблема. Ваши стереотипы. Вы видите только один путь. Не обязательно заходить через парадный вход.

— Вайю, пожалуйста, не обсуждай этот вопрос ни с кем, кроме Ликаса и меня. Мнения в Совете разделились. Равновесие шатко. Сейчас любая мелочь может решить исход.