Об убийстве Анджеллы Бентон почти забыли. Каждые полгода какой-нибудь служака в ОГУ вытаскивал досье, сдувал с него пыль, писал: «Новых фактов не обнаружено», ставил дату и засовывал папку в долгий ящик до следующего раза. Про такие случаи в полицейском управлении говорят, что делу уделяется достаточное внимание.

Миновало четыре года. Я отошел от дел и на первый взгляд жил припеваючи. У меня были дом и автомобиль, за который я уплатил сполна и наличными. Мне платили пенсию, ее вполне хватало на мои скромные нужды. Меня словно отправили в долгосрочный оплаченный отпуск. Ни работы, ни забот. Однако в моей безоблачной жизни чего-то не хватало, и в глубине души я сознавал это. Я жил как джазист, который ждет, когда его пригласят поиграть. Я поздно вставал и пил слишком много красного вина. Мне надо было либо заложить свой саксофон, либо найти место, где играть.

Потом мне позвонили. Это был Лоутон Кросс. Он узнал, что я ушел из полиции. Попросил жену набрать мой номер и поднести трубку к его губам.

– Гарри, помнишь Анджеллу Бентон?

– Постоянно думаю о ней.

– Я тоже. Ко мне вернулась память, и я часто вспоминаю о том деле.

Вот и все. Когда я в последний раз вышел с работы, то подумал: хватит с меня. Осмотрел последний труп, опросил последнего свидетеля, зная, что он лжет, заполнил последнее досье. С меня хватит, обманывал я себя. Обманывал, потому что под мышкой нес коробку, набитую папками. Это были копии нераскрытых дел, накопившихся за двенадцать лет службы в ПУЛА.

Папка с делом об убийстве Анджеллы Бентон тоже лежала в той коробке. Мне не нужно было рыться в бумагах. Я помнил его до мельчайших подробностей: как Анджелла лежала в разорванной блузке на плиточном полу, как тянула ко мне руки. Меня снова пронзила мысль, что ее словно потеряли в вихре последующих событий и не вспомнили о ней, пока не произошло похищение двух миллионов.

Я никогда не считал ее дело закрытым. У меня его отобрали, прежде чем я смог его разгадать. Такая вот жизнь в ПУЛА. Но то было тогда, а это сейчас…

Звонок Лоутона Кросса все перевернул во мне. Кончился мой затянувшийся отпуск. У меня снова появилась работа.

Я больше не ношу полицейский значок, но у меня сохранилось множество привычек, связанных с ним. Как бросивший курить тянется рукой в нагрудный карман за сигаретой, которой там нет, так и я постоянно ловлю себя на том, что жду от моего несуществующего значка помощи и защиты. Более тридцати лет я являлся членом организации, которая требовала изоляции от внешнего мира, от посторонних, внушала, что «мы – не они». Я был в числе тех, кто поклонялся синему цвету формы стражей порядка. Теперь я вышел из той организации и стал посторонним, частью внешнего мира. Дня не проходило, чтобы я не сожалел или же не радовался, что оставил службу в полиции. Долгие годы ушли у меня на то, чтобы отделить работу и все, что стоит за ней, от своих личных проблем. Раньше я считал, что мои служба и жизнь тесно связаны друг с другом. Но с течением времени осознал, что мое «я» и мои заботы выше служебного долга. Однако мое жизненное предназначение не изменилось. Я должен защищать людей, с полицейским значком или без него.

Побеседовав с Лоутоном Кроссом, я положил трубку и почувствовал, что созрел и обязан снова приниматься за дело. Я пошел в холл и вытащил из шкафа коробку с запылившимися досье и голосами мертвых. Те, которых нет, говорили со мной в моей памяти с мест преступления. Лучше всех я помнил Анджеллу Бентон, как она лежала, мертвая, с протянутыми руками, будто пыталась дотянуться до меня.

Я знал, что мне назначено судьбой.

На другой день после поездки к Александру Тейлору я сидел у себя дома на Вудро Вильсон-драйв. Передо мной на обеденном столе были разложены фотографии и документы из дела Анджеллы Бентон. На кухне закипал кофейник. Из пятидискового плейера неслись джазовые ритмы Арта Пеппера.

Мое досье на Анджеллу Бентон было неполным. Я только-только начинал раскручивать дело, как у меня его отобрали. Сейчас, четыре года спустя, у меня остались лишь первоначальные соображения да список имен, которые накануне дал мне Александр Тейлор. Я уже собирался поломать голову над этим списком и собственными заметками, когда мое внимание привлекла оказавшаяся в папке тонкая пачка газетных вырезок с пожелтевшими от времени краями. Я стал их просматривать.

Сверху лежала первая короткая заметка об убийстве Анджеллы Бентон, помещенная в «Лос-Анджелес таймс». Помню, как она меня разочаровала. Нам позарез нужны были свидетели. Не только свидетели самого преступления, но и те, кто мог видеть автомобиль убийцы и куда он поехал. Нам важно было знать, где находилась и что делала Анджелла Бентон в тот роковой вечер. В конце концов, это был день ее рождения. Где и с кем провела она время перед возвращением домой?

Газетная хроника – один из лучших способов побудить законопослушных граждан сообщить обо всем подозрительном. Поскольку газета поместила лишь краткую заметку о преступлении на последней странице, звонков нам не поступило. Я позвонил автору заметки, чтобы выразить свое неудовольствие, и журналистка заявила, что читателям надоели материалы о грабежах, нападениях, смертях. В следующем выпуске она снова подняла тему, словно в утешение мне, и сообщила, что полиция ждет помощи от читателей. Вторая заметка оказалась еще короче, она вообще затерялась среди других публикаций. И опять ни единого звонка.

Но через три дня все переменилось. Первые полосы газет запестрели дюймовыми литерами. Сенсация открывала новостные телевизионные программы. Я взял вырезку первой статьи о происшествии и начал внимательно читать.

“ПЕРЕСТРЕЛКА НА СЪЕМОЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ!

ОДИН ЧЕЛОВЕК УБИТ, ДРУГОЙ РАНЕН.

ПОЛИЦЕЙСКИЕ И ГРАБИТЕЛИ ПРЕРЫВАЮТ

СХВАТКУ СВОИХ КИНОШНЫХ ДВОЙНИКОВ

Подготовила Кейша Расселл,

собственный корреспондент «Лос-Анджелес таймс»

Жестокая реальность вторглась в вымышленный голливудский мир в пятницу утром, когда во время похищения двух миллионов долларов, предназначавшихся для съемки эпизода похищения двух миллионов долларов, завязалась перестрелка. Ранены двое банковских служащих, один из них смертельно. Открыв огонь по охранникам и полицейскому детективу, который в тот момент оказался на съемочной площадке, грабители скрылись с деньгами. Позднее представитель полиции сообщил, что по крайней мере один из похитителей был ранен, поскольку на брошенном ими автомобиле обнаружена кровь.

Бренда Барстоу, исполнительница главной роли в снимавшейся картине, при нападении не пострадала. Она находилась в закрытом трейлере. Ей даже не довелось посмотреть, как совершается ограбление в реальной жизни.

Согласно полицейскому источнику, инцидент произошел у бунгало на Сельма-авеню в начале одиннадцатого. Бронированный джип привез сюда два миллиона долларов, которые предназначалось использовать в качестве реквизита для снятия эпизода в доме. Утверждают, что съемочная площадка находилась под усиленной охраной, однако сколько именно человек обеспечивали безопасность людям и деньгам, не раскрывается.

Установлена личность убитого в перестрелке. Это Реймонд Вон, сорока трех лет, начальник службы охраны банка Лос-Анджелеса, того самого, который доставил деньги для съемки фильма. Раненный в живот Лайнус Саймонсон, двадцати семи лет, тоже служащий банка Лос-Анджелеса. Его состояние на вечер пятницы стабильное.

Детектив ПУЛА Джек Дорси сообщил, что когда двое охранников перетаскивали деньги из бронированного джипа в дом, из припаркованного неподалеку фургона выскочили трое вооруженных людей и накинулись на них. Четвертый бандит оставался за рулем фургона. Грабители уже шли к машине с четырьмя сумками с наличными, когда один из них открыл огонь.

«Тогда-то и началась перестрелка, – сказал Дорси. – Все как с цепи сорвались».