– Он не говорил, что собирается проверить полученную информацию?

– Говорить-то говорил, но так, для проформы. «Звонившая просто разыгрывает нас», – заявил он.

– Ты тоже так считал?

– Да.

– Слушай меня, Ло. Сейчас ты откроешь глаза, словно проснешься. Но я хочу, чтобы ты помнил, о чем мы беседовали. Идет?

– Идет.

– И еще я хочу, чтобы ты лучше себя чувствовал. И чтобы у тебя все было хорошо.

– Да.

– Ну а теперь открой глаза.

Веки у Кросса дрогнули и открылись. Его взгляд начал блуждать по потолку, потом остановился на мне. Глаза блестели сильнее прежнего.

– Гарри…

– Как ты себя чувствуешь, Ло?

– Нормально.

– Ты помнишь, о чем мы говорили?

– О том мексиканце, Пенхеде. Прокурор пообещал ему пожизненное с правом условного освобождения в обмен на чистосердечное признание. Но этот недоумок понадеялся на присяжных и натурально прогадал.

– Век живи – век учись.

Из горла Кросса донеслось бульканье, отдаленно напоминающее смешок.

– Хороший был ему урок. Вот когда мы ехали в суд, Джек и сообщил о звонке из Уэствуда. Это я точно помню.

– Тогда же вынесли приговор Пенхеде. Когда это было?

– В конце февраля или начале марта. Последний процесс, на котором я присутствовал. Через месяц в той забегаловке меня достала пуля. Вся моя многолетняя служба – псу под хвост… Помню рожу этого поганца, когда присяжные признали его виновным, а судья влепил ему на полную катушку – пожизненное без права условного освобождения. Так ему и надо, недоумку.

Снова раздался булькающий смешок, и взгляд Кросса погас.

– Что с тобой, Ло?

– Сейчас он, видимо, в Коркрене, гоняет мяч по тюремному двору. Или же мексиканская мафия снимает его задницу за почасовую оплату. А я вот здесь, тоже мотаю пожизненный срок, без поблажек.

Он заглянул мне в лицо. Единственное, что я мог, – ответить ему кивком.

– Несправедливо это, Гарри. Жизнь вообще несправедливая штука.

Главная публичная библиотека располагалась в одном из самых старых зданий города, на пересечении Флауэр-стрит и Фигаро-стрит, которое терялось между современными сооружениями из стекла и стали. Зато интерьер здания был великолепен, особенно центральная ротонда с прозрачным куполом. По всей окружности ротонды тянулись мозаичные изображения сцен из истории основания города католическими миссионерами. Библиотеку дважды поджигали, и она надолго закрывалась, но оба раза здание восстанавливали в его первоначальной красоте. Я пришел сюда после вторичной реставрации – впервые со школьных времен. И потом нередко наведывался в библиотеку. Она напоминала мне прежний Лос-Анджелес, который я так хорошо знал. Мне было хорошо здесь. Я забирался в какой-нибудь читальный зал или располагался во внутреннем дворике и, жуя бутерброды, листал следственные дела и строчил заметки. Я знал в лицо некоторых библиотекарей и охранников. У меня была библиотечная карточка, хотя книги я брал не часто.

Я поехал от Лоутона Кросса в библиотеку потому, что не хотелось обращаться к Кейше Расселл. Ее звонок в Сакраменто – хотя я попросил ее всего лишь подобрать вырезки о Марте Гесслер – послужил мне предупреждением. Журналистское любопытство могло завести ее куда не следует.

Главная справочная находилась на втором этаже. Сейчас там работала женщина, которую я видел и раньше, но ни разу с ней не разговаривал. Она узнала меня, когда я подошел. На груди у меня вместо полицейского значка, изображающего щит, была нацеплена библиотечная карточка.

– Вы знаете, что носите такую же фамилию, как у знаменитого художника? – спросила она.

– Да.

Библиотекарша, небрежно причесанная женщина лет тридцати пяти, покраснела. На бейджике была указана ее фамилия – миссис Моллоу.

– Я так и думала. Конечно, должны знать. Чем могу быть полезна?

– Мне нужно просмотреть материалы в «Лос-Анджелес таймс» на одну тему за три последних года.

– Будете искать их по ключевому слову?

– Наверное. А как это делается?

Она улыбнулась:

– Все материалы из «Лос-Анджелес таймс» с тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года у нас заложены в компьютер. Искать материалы, опубликованные после восемьдесят седьмого, очень просто. Надо только включить один из наших компьютеров, набрать на клавиатуре ключевое слово или фразу, например фамилию, и машина произведет поиск. Это обойдется вам в пять долларов за час.

– Отлично.

Она выдвинула ящик стола и достала какое-то устройство из белого пластика. На компьютер оно было не похоже.

– И как эта штука работает?

Миссис Моллоу рассмеялась.

– Это пейджер. Пока все компьютеры заняты. Я передам вам по нему сообщение, как только какой-нибудь аппарат освободится.

– А-а…

– Пейджер за пределами здания не работает, учтите. И вместо звукового сигнала он начинает вибрировать. Положите его в карман.

– Я так и сделаю. Сколько придется ждать?

– Мы выдали компьютеры на час. Один аппарат должен освободиться через тридцать минут или раньше. Многие посетители трудятся неполный час.

– Хорошо, спасибо. Я буду поблизости. В одном из залов я нашел свободный стол и, решив работать над хронологией, на чистом листе блокнота написал три ключевых события и их даты.

Анджелла Бентон убита 16 мая 1999.

Ограбление на съемочной площадке 19 мая 1999.

Марта Гесслер пропала без вести 19 марта 2000.

Затем я записал еще два события, которые могли пролить свет на общую картину.

Гесслер – Дорси, телефонный звонок —???

Дорси – Кросс, убийство и ранение —???

Подняв голову, я задумчиво обводил глазами зал и перехватил устремленный на меня взгляд человека в джинсах и рубашке, стоявшего у журнального стенда. Тот быстро отвернулся и взял со стенда журнал. Ничто не свидетельствовало о том, что он фэбээровец. Но он слишком быстро, почти что виновато отреагировал на мой взгляд. Ему явно не хотелось показывать, что смотрит на меня.

Отложив блокнот, я подошел к стенду и будто ненароком взглянул на журнал в руках у мужчины. «Воспитание детей». Название служило еще одной уликой против этого субъекта. Он отнюдь не похож на любящего родителя. У меня не оставалось сомнений, что за мной установлена слежка.

Я побрел в справочную. Перегнувшись через барьер, прошептал миссис Моллоу:

– Можно в библиотеке пользоваться сотовым телефоном?

– Ни в коем случае! Что, кто-нибудь из посетителей разговаривает? Мешает вам заниматься?

– Нет-нет, мне просто захотелось узнать, как у вас принято.

Я собирался возвращаться на свое место, но она остановила меня и сообщила, что один компьютер освободился и пейджер мне больше не понадобится. Я вернул ей аппарат, и миссис Моллоу повела меня в кабину, где уже мерцал экран компьютера.

– Желаю удачи, – произнесла она.

– Простите… – промолвил я. – Я не очень разбираюсь в этих машинах. Как же мне добраться до материалов газеты?

– У вас же иконка, простите, под самым носом.

Я не знал, что такое иконка, оглядел стол. Монитор, клавиатура, мышка. Больше ничего. Библиотекарша у меня за спиной рассмеялась, но спохватилась и прикрыла рот рукой.

– Извините… Вы совсем не разбираетесь в этих машинах, правда?

– Да, – уныло подтвердил я. – Вы мне поможете?

– Ничего не трогайте. Пойду посмотрю, не нужна ли кому-нибудь.

– Конечно, конечно.

Через полминуты миссис Моллоу вернулась. Не садясь, она начала щелкать мышкой, пока на экране не появилось окно «Лос-Анджелес таймс».

– Теперь напечатайте ключевое слово к статье, которую вы ищете.

Радостно кивая, я напечатал: «Алехандро Пенхеда». Библиотекарша нагнулась, нажала клавишу «вход». Поиск начался. Через пять секунд результаты были на экране. Машина выдала пять публикаций. Первые две относились к 1991 и 1994 годам, и я их отбросил. Остальные три помечены мартом 2000 года. Я навел курсор на первую, от 1 марта 2000-го, и нажал клавишу «читаем». Это было короткое сообщение о начале суда над Алехандро Пенхедой, обвиняемом в убийстве ювелира-корейца Кунг Вон Парка. Вторая тоже была короткая, но именно ее-то я и искал. О вынесении вердикта в деле Пенхеды. Она была помечена 14 марта, в ней сообщалось о событиях накануне. Я достал из кармана блокнот и добавил новую информацию в свой хронологический ряд.