— Иван Николаевич, — Виктор простодушно улыбнулся, — нашли мы вашего партнера.

— Поздравляю, — Приходько встал и протянул руку, — потрясен мастерством и приношу свои извинения за все высказанные сомнения. Честно говоря, считал, что такая оперативность бывает только в книгах.

Виктор сделал вид, что издевательства не понял.

— Курите, — он подвинул собеседнику пачку «Беломора».

Приходько закурил и вкусно затянулся.

— Иван Николаевич, почему вы сразу не сказали, что у вашего партнера были жена и дочь? — Виктор вопросительно смотрел на Приходько. — Это значительно облегчило бы наши поиски.

— Разве? — пожал тот плечами. — Кажется, я говорил. Впрочем, не помню.

Виктор взял протоколы допросов, просмотрел их и спросил:

— Около половины восьмого вы отлучались. Зачем, не помните?

— Ходил за сигаретами.

— Но ведь вам предлагал партнер? — Виктор говорил медленно, понимая, что Приходько уже уловил его мысль.

Тот посмотрел на папиросу, зажатую между пальцев, потом на Виктора и поднялся.

— «Делите на ваше и наше», — упрекали вы меня утром, начальник, — Приходько оперся короткопалыми руками на стол и придвинулся к Виктору вплотную. — А что вы обо мне знаете? Что вы знаете о том, где я был, что делал, сколько не отдыхал, чтобы меня так упрекать? Плевать я хотел на этого делягу! Я вот девушку встретил, начальник. Для вас она не хороша, слышал я тут всякое. А для меня, может, лучше ее и нет.

Виктор откинулся в кресле, пытаясь посмотреть на Приходько со стороны. Откуда вдруг такая вспышка?

Тот опустился на стул, громко сглотнул слюну, снова посмотрел на папиросу и уже спокойно продолжал:

— Я отдыхать приехал, жениться, может, собираюсь. А вы мне слова говорите. Ловите, как мальчишку, с этим «Беломором». Да, предлагал мне партнер папиросы, и именно «Беломор». А я сказал, что у меня от них кашель, и пошел в номер за сигаретами. — Приходько помолчал минуту и добавил: — Но, знаете, я на садовой скамейке чувствую себя свободнее, чем в этом кабинете.

Виктор улыбнулся.

— Все верно, Иван Николаевич, но признайте за мной право на удивление. И согласитесь: там вам непременно нужно было идти в номер за сигаретами, оставляя за спиной неоконченную партию и семейную сцену, грозившую прервать партию окончательно, а здесь? Ведь сейчас вам достаточно было опустить руку в карман.

— Я заодно в уборную зашел, этого вам достаточно? — ответил Приходько. — Или вы предполагаете, что я за две минуты зарезал Казакова и спокойно вернулся доигрывать партию?

— Что вы, что вы! — Виктор сделал протестующий жест. — Точно уже установлено, что вы никак не могли успеть.

— И на том спасибо.

— А кстати, Иван Николаевич, почему вы назвали Казакова делягой? — спросил Виктор.

— Вы его комнату осматривали? Вещи видели? — Приходько бросил папиросу в пепельницу и закурил сигарету. — У вас что, другое впечатление?

— Ну, вещи — это еще ничего не значит. Друянов тоже к вещам неравнодушен, — Виктор напряженно следил за лицом Приходько, но ничего не увидел. На Друянова тот не отреагировал, лишь пожал плечами и уверенно сказал:

— Вам виднее. Только потом вспомните мои слова. Проходимцем был покойничек. У меня на таких глаз точный.

— Ну, ладно. Спасибо и извините за беспокойство. — Виктор встал, давая понять, что разговор окончен. — Понимаю, неприятно. Но… — Виктор развел руками.

— Понятно, — перебил Приходько. — Отдыхайте, веселитесь, но из города пока не выезжайте. Так?

— Потерпите пару дней, Иван Николаевич. Потом — куда угодно, — ответил Виктор.

Приходько ушел.

Виктор из окна смотрел на удаляющуюся фигуру инженера.

В первом часу ночи в кабинет вошел майор Краснов с двумя постовыми милиционерами. Майор командовал наружной службой, и Виктор вчера попросил у него двух человек. Виктор решил выбраться на день из кабинета. Посмотреть, так сказать, на происходящее своими глазами.

— Людей не хватает, Виктор, но тебе я выделил лучших. — Майор показал на своих спутников. — Знакомься.

Старшина, флегматичный толстяк лет пятидесяти, пожимая руку, смотрел куда-то в ухо Виктору маленькими сонными глазками.

— Сергей Сергеевич, ветеран, чуть ли не основатель нашей милиции, — представил его майор.

Вторым был парнишка лет восемнадцати. Когда майор назвал его по фамилии, он вытянулся в струнку. Парнишка был подстрижен под машинку, отчего уши торчали огромными лопухами. Форменное обмундирование на его тщедушной фигуре болталось свободно, еще более подчеркивая его худобу.

— Анатолий, — сказал майор и посмотрел на Виктора так, будто призывал вместе полюбоваться красавцем. — Анатолий Мухов. Его должны призвать в армию, но оставили на год. Вот он и решил за это время навести в родном городе образцовый порядок.

Майор улыбнулся в ответ на иронический взгляд Виктора и сказал:

— Забирай моих героев и действуй. Уверен, что останешься доволен, — и ушел.

— Главное, — подражая начальству, говорил Виктор тихим, ровным голосом, — чтобы вы завтра были одеты как можно неприметнее. Задачи объясню на месте. Встречаемся в шесть утра у ларька против «Приморской». Вот, собственно, и все.

Улица плескалась пестрой толпой и шумела беззаботными голосами. Бархатный сезон был в разгаре.

Друянов завтракал в открытом кафе, положив перед собой газету, но больше смотрел на улицу, порой тыча вилкой мимо тарелки. Неожиданно он встал, отодвинул тарелку с недоеденной яичницей и, наталкиваясь на стулья, пошел к выходу.

По другой стороне улицы шел Шахов. Был он, как все, с полотенцем и сумкой и шел, как большинство отдыхающих, к морю.

Друянов завернул за угол кафе и появился оттуда только после того, как Шахов отошел на значительное расстояние. Тогда Друянов двинулся за ним следом.

На пляже Друянов расположился неподалеку от Шахова, сразу попавшего в большую компанию молодежи, которую он развлекал гитарой и песнями. Вскоре к шумной группе, в центре которой восседал Шахов, прибавилась еще одна тонкая и прямая как палка фигура в обвислой соломенной шляпе. Это был мужчина лет сорока, с длинным бесцветным лицом. Вернее, все на этом лице — брови, ресницы, глаза, рот, длинные полубаки, видневшиеся из-под шляпы, — все было серо-желтого цвета, словно присыпанное пылью. Рубашкой с длинными рукавами и темными брюками мужчина контрастно выделялся среди голых обитателей пляжа. Он постоял немного, как бы прислушиваясь к гитаре, потом медленно пошел вдоль берега.

Шахов под одобрительные возгласы исполнил еще один душещипательный романс и тоже поднялся.

За неделю он покрылся ровным загаром, и сейчас мышцы мощно переливались под бронзовой кожей.

Ребята проводили своего кумира восхищенными взглядами и, когда он отошел, загалдели, что-то возбужденно обсуждая.

Через несколько секунд вслед за Шаховым отправился и Друянов.

В суете и разноголосице многолюдного пляжа все эти передвижения не привлекали к себе внимания.

Шахов пришел за валуны, где купающихся было сравнительно немного. Он огляделся и, увидев мужчину в широкополой соломенной шляпе, подошел к нему.

— Приветствую, — сказал Шахов. Он удобно устроился на песке и накинул на лицо тенниску.

Мужчина подождал, пока Шахов уляжется, потом сел рядом, обхватив ноги руками и положив подбородок на острые колени.

— Паршивая ситуация.

— Да, Сергей, не из лучших, — ответил, не открывая лица, Шахов.

Мужчина, которого Шахов назвал Сергеем, вынул носовой платок и вытер лицо и шею.

— Жарко, — сказал он.

— Тепловато, — согласился Шахов. — Ты бы разделся. — Он приподнял тенниску и взглянул на собеседника.