— Олег, срежь-ка хорошую ветку и похлещи по кустам.

Едва Олег ударил по ближайшему кусту, как раздалось несколько звучных шлепков.

— Попрыгали… Можно идти.

Олег ринулся вперед. Он лез напролом, расчищая путь для носилок. Рубил толстые колючие ветки ножом, ломал их руками, топтал, раздвигал грудью… Вскоре лицо, шея и руки покрылись кровью. Но Олег упорно прокладывал тоннель для товарищей.

Им было не легче. Где-то впереди метался пятачок света от фонарика, а под ногами фиолетовая темень. Того и гляди оступишься, и тогда не удержат никакие кусты.

Даже сквозь треск иногда слышались мягкие шлепки: потревоженные гюрзы кидались с веток. А днем — поди поищи их! Все трое старались не думать, что какая-нибудь затаилась у камня… Наступишь на нее нечаянно… А сыворотки-то больше нет.

Через час показались огни геологического лагеря. Олег вдруг резко остановился, отшатнулся назад.

— Все. Дальше не пройти, — прохрипел он. — Овраг. С отвесными стенами.

Поставили носилки. Осмотрелись.

— Придется идти за помощью, — сказал Виктор. — Олег, ты вроде посвежее…

До лагеря Олег дошел, но у крайней палатки свалился. Он еще видел сгрудившихся под навесом людей, слышал доносившийся из динамика рев стадиона и слабый голос диктора: «Ничего не поделаешь, гол есть гол. Португальские футболисты забили второй мяч. Нашим ребятам приходится начинать с центра. Счет…»

Громкий лай заглушил голос диктора.

— Проклятье! Уймите эту окаянную собаку! — раздалось несколько голосов.

Из палатки выскочили двое и побежали на лай. Собака яростно рычала и бросалась на какой-то темный предмет. Сбегали за фонарем. Позвали товарищей…

На земле сидел окровавленный человек и пытался что-то сказать.

— Дайте воды! — сказал начальник партии.

— Там… — оторвавшись от кружки, выдавил незнакомец. — У Кучкарчи-сая… Несут Андрея… Помогите…

Четверо тут же кинулись в темноту…

Начальник партии сразу же узнал Алексея.

— Лешка! Что случилось?..

— Гюрза, — сказал Алексей. — Сыворотка нужна. Срочно.

— Нет у нас сыворотки, — запнулся начальник. — Что другое — пожалуйста.

— Посылай в совхоз… Быстрее… Или… Или дай вертолет. В Самарканд отправим Андрюшку.

— Где Горин? — крикнул начальник.

— Здесь я.

— Заводи своего мотыля!

— Что вы, Александр Петрович! Я же никогда не летал… То есть ночью не летал… Разобьемся. Как пить дать разобьемся. И потом, в горах запрещено…

— Умрет он, — перебил Виктор. — Понимаешь, умрет…

— Я что… Я пожалуйста, — смутился летчик. — Только ведь разобьемся. Все разобьемся.

И тут Алексей почувствовал такую нечеловеческую усталость, так ему стало все безразлично, что он махнул рукой, сел у костра и начал дремать.

«Вот и все. Приехали, — медленно плыло в голове. — Не видать тебе больше, парень, ни гор, ни неба. Не будешь вышагивать по сорок километров в день в поисках змей… Отдыхай себе. Спи. Уснут и те, кто ждет лекарств из яда… Тысячам людей несет гюрза жизнь, и только одному змеелову — смерть… Эхе-хе!.. Не летит, проклятая жестянка. Хотя летчик прав. Гробанемся. В горах это просто…»

А человек умирал. Умирал на глазах у десятка здоровых парней, бессильных чем-нибудь помочь. Геологи хлопотали около Андрея: один предлагал спирт, другой тащил чай, третий… Все это делалось в тревожной и какой-то вяжущей тишине.

— Радио… — забормотал Олег. — Телефон… Братцы, «неотложку» вызовите!

— Бредит, — сокрушенно сказал начальник.

— Ничего он не бредит! — закричал Алексей. — Молодец, Олег! Где у тебя рация, начальник?..

Через минуту в эфир неслось:

— Всем, кто слышит! Всем, кто слышит! В ущелье Сангизар, в лагере геологической партии, лежит человек, укушенный гюрзой. Он умирает. Нужна сыворотка! Нужна сыворотка! Нужна сыворотка!

Александр Петрович и не подозревал, что вышел в эфир в то время, когда радиостанции всего мира молчат. Это были те самые минуты абсолютной тишины, когда передавать можно только сигналы бедствия.

Первым отозвался радиолюбитель из Ленинграда. Он спросил, как называется сыворотка, и помчался в медицинский институт. Потом отозвались Москва, Челябинск, Свердловск, Караганда… Наконец ответил Самарканд.

— Сообщите состояние больного! — требовали оттуда.

— Общее отравление. Пострадавший без сознания.

— Есть ли поблизости посадочная площадка?

— В совхозе. Пять километров от лагеря.

— Ждите самолет, — сказал Самарканд. — Он сбросит контейнер с сывороткой. Для ориентировки разложите костры треугольником. Получение сыворотки подтвердите. Как поняли?.. Прием…

— Вас понял. Жду самолет.

Треугольник из костров врезался в темноту. Все молчали и слушали… слушали… слушали… Вернулись посланные в совхоз. Сыворотки в больнице не оказалось. Теперь единственная надежда на самолет.

— Летит! Летит! — закричали вдруг от костров.

Огни самолета вынырнули из-за темной громады хребта. Самолет низко пронесся над лагерем и сбросил контейнер прямо в центр треугольника.

— Александр Петрович, Самарканд зовет! — крикнул радист.

— Геолог! Геолог! У микрофона врач-токсиколог! — говорил Самарканд. — Какая помощь оказана пострадавшему?..

Все облегченно вздохнули. Врач есть врач. Теперь Андрея лечили по всем правилам медицины.

Потом Самарканд потребовал, чтобы Андрея доставили к посадочной площадке.

На рассвете, когда Андрея принесли на импровизированный аэродром, самолет уже кружил над совхозом. На земле еще держалась предрассветная мгла, но самолет был хорошо виден. Он кружил и кружил, ожидая, когда можно будет сесть.

Андрей открыл глаза, когда его перекладывали на подвесные носилки.

— Ну как, Андрюха? — спросил Алексей.

— Ни-че-го… — протянул Андрей. — А ты… откуда взялся?..

— Случайно. Мимо проходил. Тебя по пути захватил.

— Куда меня?..

— В Самарканд… А ты молодчина. Держись так и дальше! Гюрза-то тебя поцеловала приличная. Таких и я не ловил.

— Две, — прошептал Андрей. — Одну я взял. А вторая ушла…

— Как две? — встревожился Алексей.

Андрей рассказал, как тащил гюрзу из куста и вспугнул соседку…

А Алексей лихорадочно соображал:

«Значит, в месте второго, укуса есть яд… Если его не удалить, Андрей погибнет наверняка!»

— Дай-ка осмотрю руку! — сказал он.

Хоть Андрей и выгрыз место укуса, следы змеиных зубов были заметны. Но сколько Алексей ни искал, второй раны не было видно.

— Ниже… На кисти, — прошептал Андрей.

И вдруг Алексей увидел… колючку. Обыкновенную колючку, которыми утыкан шиповник. Колючка торчала из раны. Алексей потрогал ее кончик. Андрей застонал:

— Здесь.

Алексей облегченно вздохнул и улыбнулся.

— Потерпи немного… Вот так… На, держи на память! Хорош зубок, а?.. Ты же просто наткнулся на колючку…

Летчик крикнул: «От винта!» И самолет взмыл в небо.

В тот день курортная газета предупреждала, что во время норд-оста купаться особенно опасно. Какой-то мастер спорта, тренер местной команды пловцов, длинно и нудно объяснял свойства волны и скрупулезно перечислял несчастные случаи, происшедшие с гражданами Н., К., Б. и Л. Педантично, как юрист, он излагал причины, чуть не приведшие вышеуказанных граждан к гибели во время шторма.

— Видали мы таких спортсменов! — сказал старшина катера Геша, свернул газету и протянул ее Рудакову.

— Видали мы таких мастеров! — произнес Игорь Рудаков и передал газету дальше Кузьме Лялину.

Кузьма плотнее закутался в матросскую робу.

— Каждый салажонок думает, что он великий спортсмен и великий чемпион, — сказал Геша. — А на самом деле он великая салага.

Кузьма ушел в дежурку.

Там он сел на широкую, искрошенную перочинными ножами скамью и стал глядеть через окно на веранду. Потом пошарил глазами по дежурке, не валяется ли где еще телогрейка.