— Пожалуй, это мы обсудим наедине.

Илияс возник на пороге кухни совершенно незаметно. Вид у него был помятый и усталый, но вполне сносный. Лейла тут же вскочила на ноги и бросилась к жрецу, обняла не по-женски крепко, прижалась всем телом. А Илияс улыбнулся, провел рукой по распущенным волосам своей возлюбленной, мягко сжал ее плечи.

— Все хорошо, не стоило волноваться, Лей. Господа, оставьте нас ненадолго, — попросил он, обращаясь к воинам. — Я дам знать, когда мы закончим.

* уд — струнный щипковый инструмент

Джалилу стоило немалых усилий сохранить невозмутимость и дождаться, когда Сурия покинет сад. Неспешно, будто бы лениво, старший евнух гулял по изогнутым дорожкам, чуть задержался у пруда, а после, словно утомившись, свернул к жилым комнатам.

Джалил знал, что за ним наблюдают, потому действовал очень аккуратно. Медлить, впрочем, тоже было нельзя, слишком хорошо старший евнух понимал, что вскоре произойдет. Разумеется, регент, возьмется искать автора послания. И отыщет. Даже если Виддах писал левой рукой, в чем Джалил сильно сомневался, не так уж много в гареме людей, свободно владеющих пером. А уж в подвалах сохранять молчание под силу единицам.

Старший евнух взглянул на небо — солнце стояло высоко, а значит, Зинат уже исполнила поручение. Оставалось надеяться, что она была достаточно аккуратна, чтобы не пролить снадобье себе на руки. Не хотелось бы лишиться еще одного союзника, на этот раз испытанного временем и тихо помогающего в течение двух десятков лет.

А вот двуличного предателя следовало найти и как можно скорее.

Виддаха он услышал раньше, чем увидел, младший евнух шумно спорил с кладовщиком посреди коридора, рядом с ними суетились слуги, раскладывая и сортируя мешки и коробки. Улучив момент, когда Виддах отвлекся от перепалки, Джалил одними глазами указал в сторону дверцы, ведущей во внутренний двор, и неспешно направился туда. Младший евнух замешкался немного, но молчаливое приглашение принял.

— Какая радость! Вы решили почтить меня вниманием так скоро?

— Есть новости, очень и очень тревожные. Настолько, что тебе стоит о них узнать, — сухо произнес Джалил Вали Шаб, убедившись, что их некому подслушать. — Не знаю, на что ты рассчитывал, но сильно ошибся: пленник заговорил и, похоже, рассказал Ульфу Ньорду много интересного.

Виддах недоверчиво прищурился.

— Этого не может быть. Он ведь немой, а заклятие молчание не снять.

— Не представляю, о чем ты говоришь, а, впрочем, это не имеет значения. Важно только то, что мне приходится расхлебывать последствия твоей глупости.

— Откуда такая любезность? — Виддах не верил старшему евнуху. — Вы ведь утверждали, что не протяните мне руки.

— Я себя спасаю. Иначе ты, глупец, точно погибнешь и меня за собой потянешь.

— В этом можете не сомневаться.

— Замолчи, — чуть повысил голос Джалил. — И слушай. Лорду регенту известно о тайном проходе, а убийца, по всей видимости, оставил там план, нарисованный твоей рукой. Думаешь, много у тебя времени есть до того, как тебя потащат в подвалы?

Виддах побледнел.

— Откуда вы знаете?

— Птичка начирикала, — победно улыбнулся Джалил. — Любимица северянина и его оруженосца. Так что можешь сказать ей спасибо, если, конечно, времени не жаль. Но я бы на твоем месте сложил поскорее вещи и убрался отсюда.

— И как, интересно? Повсюду стража, — растерялся Виддах.

— Что, страшно стало? — Джалил наслаждался этой игрой и тем, как быстро растаяла заносчивость Виддаха. — Думал, легко будет? Уже, небось, видел себя на моем месте при новом императоре? Рано, ох рано праздновать победу.

Младший евнух не ответил, на его бледных щеках загорелись алые пятна, а лоб покрыла густая испарина.

— Я помогу, — после некоторой паузы добавил Джалил. — Ты же не думал, что тайный вход лишь один? Найди возможность спуститься в зерновые хранилища, и жди меня там. Даю тебе срок до второго колокола. Это твой последний шанс.

***

Отведенное на сборы время пролетело в один миг. На поверку сложить вещи оказалось не так просто: многое не заберешь, слишком подозрительно, но и уйти в чем стоишь, тоже нельзя. В конце концов Виддах решил покинуть дворец налегке, чтобы не привлекать лишнего внимания, а после, когда появится возможность спустится в город, купить все необходимое. Благо денег было припасено достаточно, да и покровитель в беде не оставит.

Колокол отбил один удар после полудня, и младший евнух, стараясь не выдать своего волнения, спустился в хранилище, чтобы дожидаться прихода Джалила. Но кругом стояла тишина, в голове роились тревожные мысли, отвлечь себя было нечем, и Виддах принялся расхаживать из угла в угол.

Сердце младшего евнуха колотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди, воздуха ощутимо не хватало, духота помещения давила и мешала сосредоточиться. Виддах дрожащей рукой рванул тесемки воротника, но это не особо помогло. По телу прокатывались волны жара и тут же сменялись морозным ознобом. Уже в который раз подряд евнух смахнул со лба капли пота.

“Так не пойдет, я должен успокоиться и собраться с мыслями, — подумал он, опускаясь на лавку. — Они не знают, кого искать, не могут узнать так быстро! У меня еще есть время”.

Это не помогло: колени начали ощутимо дрожать, пальцы рук и ног похолодели. Виддах постарался дышать глубже и размереннее, но сердце, будто сойдя с ума, только ускоряло бег.

“Воды, надо выпить воды”. Евнух встал с лавки, но комната предательски качнулась и, описав замысловатую дугу, перевернулась вверх ногами. Виддах рухнул на колени, отчаянно хватая ртом воздух, изо всех сил пытаясь подняться

“Воды!” — хрипло выдохнул он, обращаясь к кому-то в пустоту. В груди отчаянно заныло, да так, что в глазах потемнело, и евнух обессиленно упал на пол. Боль скрутила тело с новой силой, не давая сделать вдох, закричать, позвать на помощь.

Сознание мутилось, вместо стен и шкафов поплыли алые пятна, мир размазался, посерел, утратив и цвета, и звуки, и запахи. В уже гаснущем разуме мелькнула отчаянная догадка: “Неужели яд?! Но как? Как?! Будь же ты проклят, Джалил Вали Шаб!”. Однако с перекошенных мукой губ не сорвалось ничего, кроме неразборчивого хрипа.

Еще несколько мгновений человек жил, а потом сердце его, не выдержав дикого темпа, замерло навсегда.

***

В бывших покоях Сабира царили тишина и порядок. Ни единой пылинки в приемной, неровно стоящей книги в кабинете, лишней складки на постели в спальне, даже цветы в вазах менялись с той же регулярностью, что и прежде. Но Арселия чувствовала, что время императора ушло безвозвратно.

Странно было входить в его покои на правах если не хозяйки, то свободной женщины. Не послушной жены или рабыни, а той, кто сам выбирает свой путь.

В этой комнате они увиделись впервые, тут простились навсегда. Он вышел отсюда, чтобы расплатиться за все сделанные ошибки собственной жизнью, но остался оборванной нитью в ее душе. Любил ли сиятельный наследник рода Фаррит ее, девочку, названную при рождении Нурой, прожившую тринадцать лет свободной дочерью народа пустыни, овдовевшую, но так и не познавшую мужа, превратившуюся в рабыню по воле своего деда, воспитанную в школе Мушараффа бен Рушди, вошедшую в императорский гарем под именем Арселия, ставшую единственной, кто выносил и родил наследника?

Сейчас это не имело значения: они дали друг другу нечто иное. Понимание, жалость, поддержку, страсть, жажду жизни, надежду. Не любовь, но многое, без чего существование теряет смысл. Не будь Арселии, Сабир бы рухнул в бездну гораздо раньше и, возможно, погубил весь мир. Не будь Сабира, Арселия так и прозябала бы в роли второй или третьей жены какого-нибудь престарелого кочевника.

Однако императрица почувствовала легкий укол вины за то, что так быстро позволила сердцу возобладать над разумом. Несколько лет жизни против неполных трех лун? Смешно и наивно. Ульф был для нее чужаком, неизвестным, закрытым, загадочным. Они почти ничего не знали друг о друге, но отчего-то оба потянулись за призрачной надеждой.