— Оруженосец — это не сам лорд регент. Слишком рано заявлять об успехе, мы только в начале пути.

— Вы, как всегда, правы, господин Джалил Вали Шаб, — младший евнух встал и поклонился, прижав руки к сердцу.

— Лорд регент ждет меня для разговора сегодня. Приказал, чтобы девочку не трогали пока. То ли ее привлекательность все-таки не оставила его равнодушным, то ли юный возраст пробудил жалость. Сложно сказать наверняка. Но это была прекрасная идея — подобрать деву, чья история напомнила бы северянину о событиях прошлого. Ты знал, что леди Виала, младшая сестра нашего регента, была в юности продана на рынке рабов? Ей исполнилось всего пятнадцать, когда она познала насилие мужчины, точнее — нескольких мужчин. Даже если Сурия и Виала не схожи внешне, Ульф Ньорд может увидеть в ее судьбе отражение судьбы сестры. Нельзя остаться равнодушным к такому, поверь.

— Что пока делать с Сурией?

— Пусть ее осмотрит лекарь. Если она все еще не тронута — верни к привычным занятиям, только втолкуй доходчиво, чтобы держала язык при себе, иначе за порог гарема больше не ступит никогда в жизни.

— А если не невинна?

— Пока он не испробовал ее, поверь. Но правила есть правила, лекарь должен убедиться и сделать соответствующие записи.

— Слушаюсь, мой господин.

— Ступай пока, ты хорошо послужил мне, — Джалил протянул толстяку увесистую серебряную монету — та мгновенно исчезла в недрах широкого одеяния Виддаха — и небрежно махнул рукой, отпуская подчиненного.

Младший евнух покинул комнату, так и не подняв глаз и ступая спиной вперед.

Джалил Вали Шаб в задумчивости провел рукой по совершенно гладкому подбородку. Игра только начиналась, и действовать надо было крайне осторожно, чтобы не навлечь на себя гнев знатного северянина. Впрочем, для начала следовало хотя бы познакомиться с регентом лично. За минувшую луну Ульф Ньорд не поинтересовался сокровищами гарема ни единого раза, чем вызвал сперва удивление, после смятение, и наконец — крайнюю заинтересованность обитательниц женской половины дворца. Все время Ульфа Ньорда было отдано восстановлению порядка в городе, бесконечным переговорам и попыткам собрать воедино тех представителей знати, кто был готов принять власть северян.

Отъезд герцогини Недоре, леди Йорунн, с которой уезжала домой значительная часть войска, затем похороны императора, формирование нового малого совета и прочие дела поглотили внимание регента целиком. Изредка он находил возможность навестить сиятельную Арселию и наследника, но даже эти встречи были коротки и абсолютно официальны.

Старший евнух понимал, что такая ситуация естественна и объяснима: до развлечений ли, когда империя, пережившая утрату и законного правителя, и самого вероятного претендента на трон, вот-вот развалится? Однако полагаться на милость судьбы Джалил Вали Шаб не привык. В том, что регент не станет делиться властью по своей воле, старший евнух не сомневался. А значит, нужно было искать обходные пути. В конце концов, даже у самого безупречного человека должны найтись слабости.

— Это просто возмутительно! Неслыханное нарушение традиций!

Хрустальный бокал с ледяной водой немного подпрыгнул и жалобно звякнул, с такой силой Зафир вар Ияд, старейший представитель малого совета, ударил ладонью по столу. Старик был в неописуемом гневе. Мало того, что северный выскочка занял место главы государства, ему еще хватило дерзости потребовать изменения регламента проведения дня Махриган!

— То, что вы предлагаете — просто невозможно, — упорствовал Зафир, гневно сверкая темными очами. Его седая борода топорщилась в стороны, словно разделяла возмущение своего хозяина. — Это празднование издревле служило поводом выказать свое уважение и почтение правящей семье. Каждый год в этот день мы, как все наши предки ранее, подтверждали свою присягу императору и его наследнику, а также приносили богатые дары в знак своего смирения и почтения. Церемония восхождения по ступеням дворца священна!

— Нет ничего священного в том, чтобы провести несколько часов под палящим солнцем, дожидаясь своей очереди произнести бессмысленную фразу. Напомнить вам, уважаемый лорд Зафир, что все эти клятвы оказались ложными? — Ульф чуть улыбнулся и устроился в кресле поудобнее. Он знал, как этих заносчивых снобов раздражает насмешка над формальными проявлениями верности и почтительности. — Не сильно-то этот праздник помог предыдущему императору сохранить власть или хотя бы жизнь.

— Неудачное сравнение, — парировал противник. — Вы будто забыли, что покойный Сабир вел войну с герцогом Недоре. Да и ваш личный вклад в падение императорского дома сложно переоценить.

— Вы совершенно правы. Глупо отрицать очевидное, — Ульф был настроен на удивление миролюбиво. — И я до сих пор считаю все принятые решения верными. Я мог бы приказать войскам отойти от города в тот день и дать вам столкнуться с последствиями безумия сиятельного Сабира. Как думаете, если бы демоны, призванные императором, успели добраться до ваших роскошных домов, мы бы с вами сейчас имели удовольствие предаваться этим изысканным беседам?

Зафир от возмущения даже на мгновение растерялся. Впрочем, регент не собирался выслушивать бессмысленные упреки. Прежде, чем старик вновь заговорил, Ульф вскинул руку в предупреждающем жесте.

— Помолчите немного, почтенный. Не ставьте себя в еще более неудобное положение. К тому же не равняйте гибель сиятельного императора с падением всего дома. Хотите выказать свое почтение юному Адилю и его матери? Выказывайте его любым иным способом, к примеру, сделайте так, чтобы имя мальчика вызывало у народа радость вместо опасения и недоверия. Ваши слова услышаны. А теперь я хотел бы узнать мнение остальных членов совета.

С места напротив поднялся Навир вар Агдай, почтенный представитель одного уважаемого семейства, потерявшего в затянувшейся смуте наиболее вероятного наследника. Увы, сын Навира был казнен два года назад по обвинению в измене.

— Лично я не вижу ничего плохого в том, чтобы изменить правила проведения праздника. Юный наследник слишком мал, ему не понять весь символический смысл многочасовой церемонии. Помимо того не стоит забывать, что с момента окончания стычек на улицах города прошло не так много времени. Люди лишились крыши над головой, родных и любимых, кто-то остался без средств к существованию. К месту ли будут пышные церемонии? Боюсь, они вызовут ненужное возмущение толпы.

— С другой стороны, изменений за последнюю луну и так уже предостаточно. Пусть хотя бы что-то напомнит людям о прежней жизни. Да, она не была безоблачной, но гораздо более предсказуемой, нежели сейчас, — Вафи бен Зирьяб, глава новой знати, склонил голову, будто извиняясь перед регентом за свои слова, но твердо заявляя: он против.

— Я согласен изменить церемонию. Мне кажется, горожане сейчас поглощены своими заботами, ни к чему раздувать едва потухшее пламя, — добавил верховный жрец Илияс, и регент молча кивнул, принимая его слова.

— Но всеобщее празднование? — негодованию Зафира не было предела. — Музыка и угощение прямо на улице? Это недопустимо! Я уж не говорю об участии в подобном сиятельной госпожи и ее сына.

— Отчего же недопустимо? — вставил свою реплику Махфуз Сайяф, один из самых молодых членов совета. — В сельской местности и небольших городах отмечают именно так. Даже в семьях пустынников, где нормы поведения гораздо строже, на этот праздник разрешается собираться всем: и покинутым женам, и чужакам, и познавшим печаль вдовства. Махриган — день, посвященный сбору урожая, день благодарности — и не только людям, но и земле, давшей пропитание.

— Здесь не деревня, а тем более — не пустыня, — поморщился бен Зирьяб. — Дармсуд — столица Золотой Империи. Место сосредоточения древней магии и силы.

При этих словах верховный жрец недовольно скривился: он все еще не мог смириться с тем, что главный храм города превратился в груду обломков, а сразу четыре источника магии Стихий оказались разрушены в одночасье. Меж тем Зафир снова заговорил: